ТРАВЯНОЙ ЩИТ
...от жестокости многоочитой хоронюсь под защитой травяного щита. Иосиф Бродский
От жестокости как схорониться, ах, Иосиф парнасских вершин! Я и так уже бабочка, жрица полных чаш в колосящейся ржи,
я и так вся во злаках и кринах луговых, полевых, горевых, я от мира жестокого ринулась в лёгкий садик сорнячной травы.
Травяной ты мой щит оголтелый, и тобой оградиться нельзя от того, как кусают умело мимоходом враги и друзья.
Ты, «защита» моя, – ненадёжа, я тобой лишь лечусь от обид, от того, что пронзает и гложет, и болит, и болит, и болит...
Защититься от многоочитой и несытой корысти людской нет путей, потому что открыта каждой хитрой тщете воровской.
Потому что хотелось бы верить. Потому что пытаюсь понять. А захлопнуть доверия двери и отчаяться – не для меня.
Лучше молча от слёз отмахнуться, их занюхать листочком резным и – в стихов своих революцию, без расчёта на милость казны!
18.07.10 г.
* * *
Ты друга не сыскал пока что – не беда! Ты просто шёл не там и не к тому склонялся. А у жуков в лугах такие города, такие письмена и развороты вальса!
Ты друга не сыскал средь братьев по добру, а средь врагов по злу искать и не хотелось, – зато как ветер шьёт палатки ввечеру с претензией на дух и со свеченьем тела!
Ты друга не сыскал, хотя и жизнь прожил средь этих и средь тех, с кем только не общался. И шепчешь в высоту: «Душа, не сокруши! Не дай в ничто уйти без обретенья счастья!»
А поколенье тех – уже давно прошло, а этих приближать – как поцелуй с гадюкой. Ты просто загляни за тонкое стекло: тебя не там ли ждут, протягивая руки?
Зелёную траву вдруг ощути своей, спорыш и лебеду, и резеду, и донник... Не друга ты нашёл – обычнейший пырей, но нежны и теплы зелёные ладони.
29.09.07 г.
В ЦАРСТВЕ ЦВЕТКА
Ты в царство цветка осторожно на запах заходишь: и влага, и свет. Какая-то смутная, робкая гамма мелодий. А времени – нет.
И жизнь источает такую игру настроений, такой перелив, что сам обернешься зелёною кровью растений и голосом нив.
Сказать что на это? Когда б не поспела родиться на голос и боль, на хищный наш свет, я была бы цветком и живицей на ветке любой.
И зрели б дарами нектар и пыльца золотая в зелёном соске, и пела б осанну оса, тяжело оседая на стебля мазке.
Но был бы, наверное, странен мне воздух безречья сухой и немой. И стало б кричать, и смеяться, и плакаться нечем на ветке любой.
А жить мне без лютой и сладостной кары созвучий и ритма – ну как?! – хоть кажется, может, кому-то: поэзия – случай, забава, пустяк…
15.04.05 г.
* * *
Пастушьей сумки, мятлика, хвоща, люпина, зверобоя, листобоя душа полна, опрощена, поща- жена она, пропащая, тобою...
Презрев и долг, и толк, и прочный прок, и волки-толки, суды-пересуды, душа моя, воздушный пузырёк, не признаёт границы и маршруты.
И оттого немыслимо легка для вспышек детства – глупости и дури? – на расстояньи малого прыжка от всё перенасытившей лазури.
3.01.06 г.
* * *
Мелисса моя, душица, и пижма, и молочай, и с вами бы лопушиться, и Вечность бы примечать,
терпеть и повиноваться и засухе, и дождям. В спиралях реинкарнаций покорна своим путям,
рассеяться средь эфира и стать этим вечным Всем... ...А лира? Так это – лира, но в бабочках и в росе.
16.03.06 г.
* * *
По спорышу, по сочному паслёну, по листьям, ускользающим с ветвей, пройтись чуть отрешённо и влюблённо, сгоняя тёплым свистом голубей.
Над лебедой – оранжевое небо и белые тесёмки облаков. Здесь даже быль становится как небыль, настолько все заботы далеко.
По берегу, по солнечному камню идти над ослепительной рекой. Плескаться в струях с илом и мальками, вбирая в душу нежность и покой.
И от чего, казалось бы, так плавно? Как будто и причин особых нет... Но в тишине вдруг сутью стало главной то, что таилось в сердце столько лет.
8.08.02 г.
* * *
От золотарника и липы, от медуницы с ковылём идёшь с невольною улыбкой, прозрачным утром напоён.
Остались годы за спиною, досада, хлопоты и стыд. Идёшь, смягчён и успокоен, и ветер над травой летит.
И нараспашку – сосны, звоны, сорочий трёп, игра лучей... И ты, из хаоса спасённый, влюблённый в небо и ничей.
Цветы луговые стих, 20.05.03 г.
3 Проголосовало
|