Почти невероятная история.
Когда меня спрашивают, произошла ли эта история на самом деле, я отвечаю – да, ибо в жизни не осталось такого, чего бы ещё не случалось.
В одном НИИ в советское время распределяли жильё. Вася Капкин, получивший однокомнатную квартиру, тянул жребий на «этажность» и «вытащил» первый этаж. Конечно, это было несчастье: Вася мечтал о втором этаже – не выше и не ниже. Не буду приводить причины, по которым Капкину был необходим второй этаж, тем более, что случай уже всё решил и пенять Васе было не на кого.
Он снёс чудовищную выходку фортуны и заселился в квартиру на первом этаже. Однако в душе Капкина зрел протест и в мозгу уже прокручивались способы его выражения.
Тут надо сказать, что Капкин в коллективе слыл человеком заурядным. Характер у него был никакой,– в том смысле, что он его никак не показал. На конструктивные действия Вася был неспособен, из лаборантов не выделялся, в борцах за правду не состоял. Он ни разу за жизнь не напился, никому не нахамил, ни с кем принципиально не поспорил.
И вот с такими данными Вася стал подумывать о голодовке, о пикетировании проходной института, об анонимных письмах в местком, правда, не настолько серьёзно, чтобы не понимать – успеха не будет: железный аргумент жеребьёвки сведёт на нет все известные ему способы восстановления справедливости.
А в том, что первый этаж достался ему несправедливо, Вася почему-то не сомневался.
Решение вскоре созрело и, на вгляд Капкина, было недорогим и эффективным.
Однажды утром, когда первые прохожие зашелестели за окном васиной квартиры, он встал на подоконник, повернулся задом к окну и снял штаны. Случись такое в наше культурно-демократическое время, немногие бы удивились – мало ли как человек выражает свой восторг по поводу новой жизни. Но тогдашние граждане отреагировали на безобразие однозначно: через полчаса к васиному подъезду подкатила санитарная машина, сопровождаемая участковым сержантом. Васю вывели из квартиры, предварительно застегнув на нём портки, и запихнули в кузов.
В медицинском учреждении с народным брендом "Дурдом" Васе, после беглого осмотра, надавали подзатыльников, зашили суровыми нитками ширинку и вытолкнули на улицу.
Поскольку в нашей стране все города маленькие – в смысле распространения слухов – после обеда, когда Вася Капкин пришёл на работу, одна часть научных сотрудников поглядывала в его сторону с весёлым подмигиванием, а другая, наоборот,– с ужасом.
Директор института, справедливо полагая, что на этом история Капкина не закончится, пригласил к себе председателя жилищно-бытовой комиссии и попросил предоставить Васе квартиру на другом этаже.
Председатель ЖБК, будучи человеком весёлым, но сволочным, поменял Капкину первый этаж на пятый, хотя и знал, что Вася мечтал о втором.
Следующим утром Капкин, стиснув зубы, взял в правую руку потёртый голубой чемодан с пожитками, в левую – совковую лопату и направился на пятый этаж. Совковая лопата была воплощением неистребимой васиной страсти к садоводству и огородничеству. Другая васина страсть, лаборантка Люся, чей фотопортрет сейчас покачивался в чемодане, была в обиде на Васю за то, что он слишком рано предложил ей близкие отношения и с прошлой среды стала жить с инженером Петровым, вообще ничего ей не предлагавшим.
То ли повлияло посещение психушки, то ли так уже Капкина вело, но второй этаж стал для него неотвязчивой идеей. Он решил привлечь к борьбе за вожделенный форпост современные научно-технические средства. Работал Вася в баллистической лаборатории, проводил опыты по изучению траектории летающих тел и для него оказалось несложным построить домашнюю катапульту. В качестве рычага Капкин использовал совковую лопату, положенную на спинку металлической кровати. Кровать Вася предварительно пододвинул к окну.
Дождавшись вечернего часа, когда возле дома участились шаги и смех беспечных горожан, Вася распахнул окно, положил в совок лопаты припасённое дерьмо и, резко нажав руками на держак, осуществил свой первый опыт в домашних условиях. Результат превзошёл ожидания. Хотя часть «снаряда» угодила в фотографию Люси – Капкин всё ещё её любил и держал портрет на столике близ окна – основная масса достигла цели. Об этом можно было судить по обрывкам фраз из-за окна, понятным нашему человеку с раннего возраста.
Вася кинулся закрывать окно. Это была серьёзная оплошность – его увидели снизу. Впрочем, если бы и не увидели, то легко вычислили по расположению оконной амбразуры.
Через несколько минут дверь Васиной квартиры уже выбивали ногами: сильно, злобно и требовательно. Он попытался придвинуть к двери кровать, но поскользнулся и, падая, ухватился за рамку с люсиной фотографией.
Так его и били: лежачего, с прижатой к груди рамкой.
А после Капкина забрала скорая. Через три недели от Васи осталась одна тень: он потерял речь, на лице появилось странное напряжённое выражение, в глазах – беспросветный ужас.
Вскоре из травмотологии его перевели в психиатрическую больницу: доживать – в ту же палату, в которой при первом посещении ему полушутя надавали подзатыльников и зашили ширинку.
В палату, расположенную на втором этаже.