Про осень и любовь

* * * 

Отчего-то так музыкой полнится
Чудо-осень, простор до небес.
О, моя огнегривая конница,
Пламенеющий листьями лес!

От заката и щёки рубиновы,
И рыжа нараспашку душа,
Потому что я кистью рябиновой
Угостила тебя, малыша.

Ты не знаешь ещё, жеребёночек,
Как я в гриву твою упаду
И осеннею лунною полночью
Зацелую в горячем бреду.

Как нежны мои алые вишенки
И до края полны высотой...
Отчего же ты смотришь так пристально
Над холодной ноябрьской водой?

2000

* * *

Оранжевый жар чернобривцев
Накрыл нас огнём в сентябре.
Майоры подняли ресницы,
И дятел притих на коре.

Уже раскраснелся физалис,
И щёчки алы и свежи,
И поздние сливы достались
Порыву нещадной грозы...

Нелепица, сказка – откуда
Мне бабьего лета пожар?
Да просто я верую в чудо
И женское таинство чар.

Не мне – покрываться прохладой
И сбрасывать листья к зиме.
Мне б – вечную красочность сада
И... юную почку (в уме) –

И я раскраснеюсь, быть может,
Не хуже, чем алый майор:
Меня твоё имя тревожит
И годы спустя – до сих пор!

2001

* * *

Опять не перекопана клубника.
Лопата не дождалась наших рук.
Мерцают арабески лунных бликов,
И сердца бесконечен тёплый стук.

И снова тонкий голос над гитарой
На кухне нашей прорастает ввысь,
И так неотвратимо зреет кара
За нашу безалаберную жизнь.

Придёт она, как аромат кофейный
От тёмной гущи, первая звезда,
Как тишины святое вознесенье
И мордочка лукавая кота.

И грянет чайник свистом одичалым –
Так эта кара нежности под стать!
Уют щербатых досточек причала
Ещё блаженней станешь понимать.

Проходит качка бурных увлечений
И молодости пьяные шторма –
Надёжной карой мира и спасенья
К тебе любовь спускается сама.

2001