Родина осенью

(эссе, путевые заметки)

Вчера была на родине, в Запорожье. Там, где провела детство и юность. Обнимала подруг детства и их мам, соседок-старушек. Странное живое чувство. Казалось, отболит, отойдёт. Не-а...

Вот мой дом, в который всегда хочется вернуться, но всё не хватает храбрости.

Чувство одиночества и в то же время любви. Родителей нет. И старых деревьев больше нет. Всегда любила деревья, особенно старые. Степь стала ещё шире и охристей.

Осень заглядывает в глаза. Грациозная осень. Безветрие. Где-то в глубине сидит её песня – степи, осени, покинутого дома. На этот раз не спела ей её.

Много котиков, которые идеально вписываются в пейзаж. Медитативные космические создания...

Столько стихов и мелодий выросло в этой скромной и волшебной стране!

У друзей детства выросли дети. Старшеклассники! Будущее Украины.

Заглядываю в глаза будущему Украины – а там тоже степь бескрайняя, ветер...

Поездка в родной город и за его черту была лёгкой и светлой. Такое впечатление, что всё вокруг состояло из света и мудрости. А точнее – из мудрости света.

Попутчики попадались чудесные. И не докучливые, а именно как из сказки.

Рядом сидел нереально благостный красивый старичок. Улыбнулся так, будто благословил. И так оно и было.

– Как красиво! Осень! – говорю.

– Вот такими и мы должны быть в старости, – задумчиво говорит мудрец.

– Тогда зима – это что? – вдруг спрашиваю.

– Это за пределами старости.

– А что там? Как это? – спрашиваю.

– Не знаю – ответили мы оба.

Вопрос не задержался, а уплыл вместе с листьями, дорогой, небом. Всё уходит в какую-то даль. И новые дали летят, и мы с ними, и мы в самом центре, сердце – Пути, осени, жизни.

И эта мысль не задержалась, а легко пролетела. Как лист. Но остался тонкий неуловимый аромат.

Везде легко пересаживалась на нужные автобусы, как будто мне их специально подавали.

За городом открылось небо, как открывается песня – постепенно раздвигается пространство и наполняешься Любовью, какой-то извечной, неясной, магической.

По этой дороге я столько лет ходила в школу! Через эти поля. За полем – могилка папы, который так любил природу.

Остановка стала называться «У церкви». В этой церкви я когда-то служила певчей, ещё в юности. И благодать слетала на душу терпко и по-апрельски. И небо это помнит.

Однако воспоминание быстро уносит ветер. Тот самый ветер, который гонит листья. Сегодня тихо. Ветер едва шевелит губами, чтобы не нарушить хрустальной гармонии дня.

Вдруг появляется попутчик.

– Я здесь несколько лет живу. И мне здесь нравится. Мы с женой купили домик на краю посёлка.

– И мне здесь нравится. Но это не то слово...

Любовь... Любовь к родине. Как это по-гречески? Хотя зачем по-гречески? Это то слово, которое нельзя вслух. Всё равно не выскажешь все оттенки чувств.

– А я тоже здесь жила когда-то.

(И сейчас живу, пока иду по полю! Живу на все сто! Как раньше, в юности!)

– Я бы хотел, чтобы моя мама жила у вас, то есть в вашей квартире. Эта местность подходит для пенсионеров.

– Замечательно. Мне всегда здесь нравилось. Я, видимо, всегда была старушкой. Но пришлось уехать.

– Вы – Рэна Одуванчик, поэтесса? Здравствуйте! – как из сказки, выпрыгивает попутчик – ещё один.

– Ага. А как вы угадали?

– Я звукооператор в Доме Культуры. Вы у нас пару раз выступали со стихами.

И тут подъезжает машина. В ней грузин навеселе. Не очень молодой, но с сияющими глазами.

Звукооператор просит стихов. Прямо посреди дороги. Стою на краю поля. Небо нереально близко. Читаю стихи, и ветер уносит слова туда, откуда они пришли много лет назад на этом же месте.

Солнце подглядывает из-за туч.

Ощущение, что ангелы тоже наблюдают и слышат нас.

– Что за дэвушка? Уже 20 лет тут живу, а вас не видел? – блестит глазами грузин.

– Я здесь дольше.

– Она у нас в гостях, – говорят хором звукооператор и Лёха, который хочет жить с мамой в моей квартире.

– И я у вас в гостях, – задумчиво говорит грузин. И смотрит куда-то вдаль, туда, где живёт родина – там, за прожилками неба, дышащего осенью.

Я тоже смотрю вдаль. И все смотрят.

В такой местности даль и высь настолько рядом, что различить невозможно.

– Мы все здесь в гостях, – говорит пьяный грузин, высовываясь из машины настолько, что душа видна.

И каждый это повторяет мысленно.

И, оказывается, родина у нас одна – ведь все мы смотрим в одну высь, которая даль. И каждый видит что-то своё, но близкое и понятное каждому из нас...

Всё это так быстро происходит... Такое огромное небо чувств и мыслей всего за несколько секунд.

Отрываюсь от весёлой компании.

Не успеваю насладиться тишиной и одиночеством, как меня замечает пьяненькая соседка.

Свет в глазах. И детская щенячья радость встречи, чистая-чистая. Кажется, что соседка О. будет прыгать от радости, просто оттого, что увидела знакомое лицо. Это и есть родина. А не что-то, что было написано в учебниках младшей школы. Тогда я это слово не понимала.

– Ты почему такая юная и красивая? – не унимается соседка О. – Так не бывает, чтоб человек с годами не менялся.

– А разве я не меняюсь?

– Нет, ты такая, как была всегда.

Действительно. Именно так я себя и чувствую. Как будто мне 20 лет. Как будто я всегда стояла и стою в этом чудотворном родниковом свете осеннего мудрого солнца.

– Что ты делаешь, чтоб такой быть? – не унимается О. Кажется, она сейчас будет тереться о ноги мои и вилять хвостом.

Мне тоже хочется превратиться в кошку или собаку. Они любят проще, чем мы.

– Не знаю. Ничего не делаю. Слово люблю. Пою. Езжу. Вообще старею. Время идёт. Осень на дворе. Сыну уже одиннадцать.

– А моя Леночка в прошлом месяце замуж вышла.

– Класс! – радуюсь.

– А у меня сейчас только одна собака и 8 кошек. Обязательно приходи ко мне в гости! –настаивает слегка пьяная О. – У меня есть чем угостить!

Как приятно, но я столько не выпью. Да и зачем? Мне и так пьяно.

Орехи хвастаются солнечными цветами листьев.

Я ускользаю от О. в родной подъезд. Меня встречает мамина подружка-старушка. Столько света в её глазах!

Мамины подружки ещё живы. Слава Богу.

Я поднимаюсь на свой этаж.

Здесь я когда-то жила. Это было моим домом. Папина поделка валяется на полу. Пою что-то такое, в чём тишины больше, чем самой тишине.

Сидим с подружкой Леной и её мамой. Беседуем. Из окна смотрит поле. И крылья его поднимают нас выше. Хотя и так пятый этаж.

Закат застаёт нас врасплох. Мы перед ним такие маленькие и нежные.

Вспоминаем разное. Мелодии из того времени превратились в ангелов. Кажется, они никуда не улетали отсюда – мелодии-ангелы. У них своя жизнь. А мы часть их жизни. Или наоборот?

Откуда эти бесконечные мелодии, такие красивые и звонкие? Поле молча говорит ответ: из степей. Из вечности. Из неба, которое смотрит глаза в глаза. Как мы сейчас с подружкой детства.

Мы знаем друг друга с 3 лет. И совсем друг друга не знаем. Говорим о том, что, кажется, всё не так, как хотелось бы. А всё равно нереально хорошо. Потому что свет вокруг. И это жизнь, просто жизнь. Огромная благодарность горит над нами, в нас... Ой, да это просто закат.

И мне пора ехать. И я бегу как всегда. И старушки что-то говорят вдогонку. Что-то незначительное, бытовое. И это всё жизнь.

Очень громко пахнет осенью, так громко, что сложно выдержать. Я убегаю от этого звона в автобус и уезжаю. И небо гонится за мной. И возникают слова в летящем междугороднем автобусе. Хортица теряется в наступающем дне, растворяется.

Это всё – родина...