|
Лорина Тесленко – псевдоним, девичья фамилия Лорины Филоненко . Запорожский поэт, инженер, член Національної Спілки письменників України, сотрудник редакционного отдела литературного альманаха «Хортиця», руководитель литературной студии «Пошук». Принимала участие в различных фестивалях, в том числе как член жюри. Издаёт одноимённый альманах своей студии и авторские сборники запорожцев. Публиковалась в Украине и Воронеже. Сейчас занимается переводом русской части своего творчества на украинский язык.
* * *
«Веснушчатый день», – говорят англичане.
С утра я не в духе. Роняю тарелки.
Любимую чашку разбила случайно.
Угрюмыми неграми хмурятся гренки. Испорчено утро. И нет больше мочи,
Кусают напавшие мелкие беды.
Притихшая нежность, свернувшись в клубочек,
Сварливости злой уступила победу. Удержишь ли слезы? Немного – и брызнут.
А зубы танцуют у кромки стакана.
Вкусна ли, слезами соленая, брынза?
Довольно, что соль очутилась в какао. И жизнь почернела, и в копоти чайник.
«Веснушчатый день», – говорят англичане. * * *
Переполнены жизнью астры,
Как девчонки, играют бровками.
Месяц им накликает счастье
Полувидной подковкою. Кто сказал, что не пахнут астры?
Астры пахнут – наивной свежестью.
Львиный зев открывает пасти
И чихает – от нежности. * * *
Я жалуюсь деревьям за окном.
Я жалуюсь всему, что только вижу.
А вздохами моими полон дом:
Вот-вот они его подымут крышу. Не видишь ты, не слышишь, не прийдешь...
...Беccледно тонут слезы в чашке чая.
Слова любви накрапывает дождь,
Да ветками сочувствие качает... НЕФОТОГЕНИЧНОСТЬ Меня не любит фотоаппарат.
Еще точнее – фотоаппараты.
Мой напряженный неумелый взгляд
В альбомах вечно устремлен куда-то. И вымученно улыбаюсь я.
А так хотелось улыбаться мило!
Должно быть, огорчаются друзья:
– Она опять совсем не получилась! Мое письмо, к потомкам долети
Сквозь амнезии временные тучи –
Конечно, объективен объектив,
Но я была хоть чуточку, да лучше! * * *
Пусть обиды непрошено
Затемняют чело,
И фата не наброшена,
Да и жизнь под уклон, Но любовью запретною,
Дорогой, не мани.
Я невольницей преданной
Коротать буду дни. ...Червячок сожаления,
Как безумный, грызет...
В воровском нетерпении
Задыхается рот! * * *
Квашение, засолка...
Запах капусты кислой...
Дунула кофемолка
Маревом прежней жизни. Где пироги – полметра,
Где колдовство над кофе,
Стихотворенья мэтров,
Не дилетантов – профи, Где не стихают споры –
Блок, Мандельштам, Багрицкий...
Так промелькнуло споро –
Даже уже не снится. * * *
Коврик, траченный молью,
Да огромный буфет...
Одиночества солью
Припорошен обед. На Земле нашей грешной
Вековать не моги.
Уходили неспешно
И друзья, и враги. Пели «Многая лета» –
Тех, кто пел, уже нет.
Только коврик не предал
Да старинный буфет... * * *
Молодого ослика поманил
Симпатичным яблочком крокодил.
Только ослик, умничка, не пошел.
Значит, все закончилось хо-ро-шо! * * *
Я остался в чужой стране.
Я застрял на чужой планете.
С неба падает белый (!) снег,
А не желтый, как на Аэрте. Небо – грустно, а ночь – темна.
Люди – хмурые полутени.
Дорогая, ты там одна.
Припадаю к твоим коленям Теплой мыслью, слезой-росой,
Серебристым рассветным ладом.
Умоляю, побудь со мной
Хоть дыханьем, желаньем, взглядом... * * *
Подгорелая каша снегов городских
Ухмылялась грешно и беззубо.
Вновь рассвет обнажил дымовые мазки,
Заводские чадящие трубы. Суетливый, навязчивый, будничный быт...
Но, спасаясь от гари и пыли,
Торопясь, уходили за город столбы,
Облака на плечах выносили. * * *
Уходят, спотыкаясь, к горизонту
Тобою увлеченные дожди.
И спицами наружу плачет зонтик.
И слезы искажают лунный диск. Они не позабыли – я забыла,
Давно переписавшая дневник.
Когда-то что-то между нами было?
Ну, что Вы, право! Ах, какой шутник! * * *
Спят в духовке яблочки «в платочках».
Запах! – Одиночеству назло.
То, что было ямочкой на щечке,
Резкою морщинкой пролегло. И никто не называет милой...
На столе прибор всегда один...
Только память кошкою-копилкой
На хозяйку преданно глядит. * * *
Заплату пришиваю. На душе,
Мне кажется, и места нет уже.
Лихое слово и недобрый взгляд
Мне душу прожигают. Для заплат. * * *
Разговор немотой оборван.
В серебристых тонах молчим.
Наша замкнутость шутит черно,
От сердец обронив ключи. Час за часом молчанье длится,
Целый век уже, целый век.
Но ведут разговор ресницы –
Веера откровенных век. (Гойя. Махи... Оживший веер...
Тот, кто хочет понять – поймет).
И ресниц своевольный ветер
Овевает молчащий рот. * * *
Наше окно. Угол дома соседнего.
Мир занавесочек ветхих.
И бутылек крутобокой наседкою –
Почки-цыплята на ветках. Кистью отцовской и запахи схвачены:
Пахнет корицей и тмином...
Папой земные счета переплачены:
Нет его – дышат картины. ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО Буквы – галопом, и волнами – строчки...
Ужас – дыханьем осенним...
Я, наконец, дочитала до точки
Исповедь-землетрясенье. Мне не увидеть тебя, мой бедовый,
Чай не подать при болезни.
И не узнать, как для пассии новой –
Наши любимые песни... * * *
Я себе пожелаю, чтобы
И жива была, и здорова,
Равнодушна к внезапной злобе,
Полоснувшей небрежным словом. К этим всплескам привыкнуть трудно,
Хоть и знаю, что в них – не вольны.
Сердце ахнет, бледнея: «Люди,
Больно...» * * *
Как птица, мостила гнезда
На дереве у дороги...
Он был необжитым – остров,
А ветка была – пирогой. Там волны катили зелень,
Лаская судьбы начало.
Возможно, встречались мели,
Но я их не замечала. Внезапно ворвавшись, осень
Пирогу водой наполнит.
...Сколько мне было? Восемь?
А дерево тоже помнит?.. * * *
Былое патефонною иглой
Скользит всё время по одной бороздке –
Ты вновь рассержен, что затеян мной
Ремонт у нас, что всё вокруг в известке. Ах, неустроенность! Из каждого угла...
Пластинку ставлю, чтоб не слышно – ссоры.
И, запинаясь, старая игла
Запоминает наши разговоры. Он вечен, он не кончится, ремонт.
В душе моей, и в памяти, и в жизни
Тот сердце рвущий патефонный стон
Прощальной нашей паузой повиснет. * * * Перегладила по шерстке –
Стосковался по тоске...
М. Цветаева Перемелются пересуды.
И останемся мы вдвоем.
Я нечаянно бью посуду.
Значит, счастье вернулось в дом. Засмеётся уютно чайник.
Чай бодрящий – почти вино.
Только счастье опять скучает.
И, нахмурясь, глядит в окно. Так. Уюта тебе не надо.
Я тебе помогу, мой ладо,
Пресной жизни прогнать остуду.
Я намеренно бью посуду! * * *
Освещенными окнами буквы рисуются
На фасадах чужих.
Твоим именем вновь улыбается улица.
Каждый дом – акростих. На лихом сквозняке я стою в ожидании,
Искушая судьбу.
Не скупись, подари навсегда обаяние
Мной увиденных букв. Гаснут буквы одна за другой. Вот последняя.
Ночи выпал черёд.
В мою шляпу замолкшая улица медленно
Темноту подает. * * *
Шапки гнезд на деревьях голых –
Ветки ими едва согреты.
Защищая, вздымает полы
Пальтеца-невидимки ветер. А мороз – до костей до мозга.
И не верится, что когда-то
Расцветут желтоклюво гнезда
Украшеньем голов лохматых. * * *
Гаси скорей! Ведь так горят глаза,
Что за версту огонь увидеть можно.
Неужто непонятно, что нельзя,
Что это и не нужно, и не должно? Скрывай души смятенье и раздор,
Сиянье глаз – любви пришедшей диво.
Ходи теперь, всегда потупив взор,
Чтоб было видно, как... благочестива! * * *
Как раньше интересны были люди:
Их мысли, их поступки, их слова...
Прикосновения обычных судеб
Ждала, как чуда, – и была права. Прекрасный сон! Теперь тревога будит.
Не вижу доброты, тепла, ума.
Не может быть, чтоб изменились люди.
Должно быть, изменилась я сама. * * * В тихом болоте...
Поговорка Мелким перекати-полем –
Тополиный пух.
Мне не надо бурной доли,
Только б – счастье двух. Пух барашком снежно-пенным
По волне плывет.
...Тихой заводью отменно
Скрыт водоворот! * * *
Я верчусь, как могу – на работе и дома.
Что программа, что стих – право, полный пустяк.
Стричь детей, щи варить – все ремесла знакомы.
И легко на душе – на все руки мастак. На все руки мастак? Всюду только верхушки.
И нигде, и ни в чем не дойду до конца.
Я – во всем дилетант – плачу ночью в подушку.
Как талантливо льет она форму лица! * * *
Проигранные игры. Соблазн большой дороги...
Ошибки повторятся – и не одна, не две.
От нервной пыли – пятна на белоснежной тоге.
Засушенной лаврушкой – венок на голове. А мудрость не приходит. Приходит пониманье.
Хоть в чем-то это, может, и мудрости сродни.
Какой нелепый выбор – призвание, признанье...
Листочки лавра в супе ничьи не скрасят дни. * * *
У меня пропал кураж.
Всё опять неинтересно.
Поломался карандаш,
Заскучав от жизни пресной. Что ж не плещутся моря
В глубине моей квартиры?
В кресле ожидаю я
Перемен в привычном мире. * * *
На поляне трава – беспокойные струйки фонтанов.
Одуванчиков золото брошено кверху орлом.
Их на счастье срывают, а я суеверно не стану –
Этот миг моей памяти счастье подарит потом. Шепот робких деревьев подполз удивительно близко.
Солнце манит жучка. Полосою для взлета – ладонь.
...Муравьи, как и мы, бутерброды, картошку, редиску
Из фонтанов травы запивают живою водой... * * *
Ополоумевшей синицей
(Бессмысленно нашедший стих!)
Пытаюсь я воды напиться
Из лживо-щедрых рук твоих. Пустеют на глазах ладони,
Забывшие надежность клятв.
...Вновь ты уверен, что догонишь
В полет вольном журавля! * * *
Cтрашно, читая чужие стихи,
Вдруг окунуться в пучину стихий.
Страстно, хмелея, дыханье тая,
Думать: ну почему же не я?
Ну почему же другому дано
В небо – окно, в душу – окно?
Кто-то не зависть – пьянящий восторг –
У моего подсознанья исторг.
Но, восхищаясь и дух затая,
Думаю: «Ну почему же не я?» * * *
Каштан подсвечники готовит.
Ручей разлился морем.
И солнце вспыхивает снова,
Весне влюбленно вторя. Ключ птиц открыл парящий замок,
Где – пленным – южный ветер.
И ты проснулась – самой-самой,
Единственной на свете! * * * Вот чем я болен – тоской по пониманию.
Стругацкие «Улитка на склоне» Слава – тлен, и суета – признание,
И не панацея – бег трусцой.
Я больна тоской по пониманию.
Дефицит общенья налицо. Мне бы что-то слушать, слушать истово
И самой бы дельное сказать.
...В эти годы от туманной пристани
Бригантину стыдно провожать. Сантименты алый парус вздыбили...
Принц поймет... Прекрасна принца роль.
И в любой из нас под мрака глыбами
Сиротинкой прячется Ассоль. * * *
Я взрастила горы между нами
И укрыла перевалы снегом.
Караван с ненужными дарами
Увела с тропы обманным эхом. На горах, охранниках печалей,
Нас коварно стерегут лавины.
Но друг друга длинными ночами
В толще снов мы ждем и ждем с повинной. * * *
Как это страшно – быть наказанной,
Не в силах угадать причину!
Ребенком, с рожицей измазанной,
В углу с невнятной паутиной. В обиде и негодовании –
Не на чужих и незнакомых.
Как это страшно – наказание,
Безвинно, от любимых, дома! К ним постучалось подсознание.
Не сомневаясь, не робея,
Они, придумав наказание,
Ударят, зная, где больнее. * * *
Икринки звезд в неверном океане.
Что выросло б из них – мы не узнаем,
Поскольку тучи – стаи злой пираньи –
Прожорливо и жадно их глотают. Но в каждой капле, выбравшись из тучи,
Сверкнет звезда. И ты, пока не поздно,
Не отмахнись, не упусти свой случай –
Возьми корзинку. И пойдем по звезды! * * *
В последний раз – ведь завтра будет поздно! –
Мы видимся – не пожелать врагу!
Я выдохнуть свободно не смогу
Меня участьем обманувший воздух. Для посторонних – всё вошло в струю.
Всё хорошо, хотя цветы привяли.
А то, что я дышать смогу едва ли,
Не вызовет тревог за жизнь мою. И Время-царь своей верховной властью Продлит мне неприкаянные дни.
Забыты Богом, потекут они.
...Всё это будет называться «счастьем»... * * *
Конечно, далеко не Афродита.
Уже зеркал стараюсь избегать.
И чаша счастья до конца допита.
Да нет, осталось что-то... капель пять. Быть может, больше. Кто их сосчитает?
Твой смех звучит, несносен и упрям.
Ты мне не веришь? Лет умчалась стая
К молочным рекам, сладким берегам. Что было – помним. Большего не надо?
Довольна память, годы полоня.
...Лукавя, жду я откровений взгляда,
Смущающего время. И меня. * * *
Как будто складывая крылья
Ты опускаешь плечи.
И заменяешь сказку былью.
Как жаль, что больше нечем! Ты поминал бы сказку лихом
За ложь о звездном ложе,
Да вновь тебя ждут крылья тихо
На полочке. В прихожей. * * *
Кусты – в порядке. Рушатся деревья.
В грозу ль, в метели, под ледовой шубой.
Всегда, во всем – закон, как вечность, древний,
Как истина, простой, сермяжный, грубый...
Кто вырос – тот получит... по заслугам.
Не вырастай! А то придется туго. ЗАПАХ СНЕГА 1
Два океана лежат между странами.
И позади перелет.
Новые лица не кажутся странными,
Только акцент выдает. Имя меняю, от прошлого спрятавшись.
Детям даю имена
Здешних святых. И былые приятели
Даже не вспомнят о нас. Но иногда только – вестником осени,
Строчкой забытой стиха –
С дальних вершин запах снега доносится.
Встречею бредят снега. То, что когда-то кровавилось ранами –
Шрамами ноет к дождям.
Два океана лежат между странами.
И не увидеться нам. 2
Вопли кошек. Брусчатая улица.
Дом небрежен и подслеповат.
Пес облезлый. И – мокрые курицы –
На скамейке бабульки сидят. Как бесили смотрины неспешные!
«Ведьмы старые! Чур меня, чур!»
...Заполошной, наивной надеждою
Я лечу к ним, родимым, лечу! 3
Краны молятся волне.
Порт гремит нестройным хором.
Ты забудешь обо мне
Слишком скоро. За волною плыть мольбе
В океанские просторы.
Мне забыть бы о тебе
Так же скоро. 4 То, что когда-то кровавилось ранами –
Шрамами ноет к дождям.
Два океана лежат между странами.
И не увидеться нам. * * * Что имеем, не храним, потерявши – плачем.
Пословица Стою, уткнувшись в зеркало лбом.
Прорваться бы в Зазеркалье!
Наверно, там – настоящий дом,
Который всю жизнь искала. Гляжу – темно. Не видать ни зги.
Ни искорки вдохновенья.
Но слышу – шепот. Еще – шаги.
И даже – тихонько – пенье. Не знаю, там – хорошо ли, нет?
Но тянет магнитом в раму.
Хранят вовсю зеркала секрет.
Умеют. Но я – упряма. ...Здесь сумрак. Тенью – за тенью – тень.
И пенье пугает тенью.
Кромешна ночь. Недоступен день.
И я – не я – отраженье. Стою, уткнувшись в зеркало лбом.
Прорваться бы мне обратно!
Увидеть солнце одним глазком.
Плевать, что на солнце – пятна! * * *
За выход невольный из жизненных рамок
Плачу я сполна.
Ах, как велика за воздушные замки
Цена! Шаг вправо, шаг влево... Колышутся шторы,
Маня.
Родные мои, я люблю вас! За что вы
Распяли меня? * * *
Контрабандой провезу тепло
Глаз твоих сквозь улицы ночные.
Не впервые, слышишь, не впервые
Я краду его через стекло. Ты мне улыбнулся из окна.
Я – случайно? – проходила мимо.
Нет, я не была твоей любимой
И меня не мучает вина. А проступок мой не так и плох.
Никому вреда он не приносит.
...Контрабандой в слякотную осень
Милых глаз я привезла тепло. * * *
Сияли доспехи, и в небо глядело копье.
Сэр рыцарь, я сердце готова отдать Вам свое. А Вы свое сердце надменной моей госпоже
уже подарили, и руку просили уже. Но льдинок холодность в ее голубеет глазах.
Сэр рыцарь, не верьте – она не забьется в слезах. На Ваших доспехах ее полыхают цвета –
те ленты со мною послала, сказав: «Суета!» ...Придя из похода крестового с честью, храбрец, пилигрим,
сэр рыцарь, однажды признаете сына своим?.. * * *
Слушая спокойное дыханье
Забывали бормотать часы.
Даже ночь уснула, на прощанье
Вылущив горошины росы. А наутро каждая росинка
Солнцем покатилась по траве.
В праздничное небо – море синьки –
Нас, как облака, макнул рассвет. Ты вчера сказал мне: «До свиданья!»,
Но расстаться не хватило сил,
И твое домашнее дыханье
Сторожили до утра часы. СВЕРСТНИКАМ Хлебушек дышит. Греет ладони
Корочки ласковый хруст.
Так и несла бы до самого дома,
Не выпуская из рук! Жаль, что на улице есть не пристало –
Всюду чужие глаза.
Помните, ломтик в соленых кристаллах,
Постного масла слеза? Номер чернильный застыл на ладошке.
Очередь... Долго ли ждать?
Как помогали соленые крошки
Бденья часы коротать! Нынешней чинною дамою трудно
Детства замашки вернуть.
Я, оглядевшись, не видят ли люди,
Хлеб отщипнула. Чуть-чуть. * * *
Когда ж меня признает
Чужой велосипед?
Отчаянно виляю,
Но всё же – по тропе. Сейчас ты не вальяжен –
Бежишь, смеешься всласть
И держишь за багажник,
Чтоб мне не дать упасть. Ведь в лицемерной мяте
Коварных столько ям!
...Училась доверять я
Мальчишеским рукам... * * *
Я – заноза в твоей судьбе?
Нет, росинка в твоей ладони.
Время свой убыстряет бег –
Каплю света ладонь уронит. Я впитаюсь в земную суть.
Возвратиться б росинкой снова!
Только боязно мне чуть-чуть:
Вдруг в ладонь упаду другого? * * *
Синдром вернувшегося детства...
Как будто вновь боюсь уроков.
И никуда – увы! – не деться
От наставлений и упреков. Как будто мне опять двенадцать –
Всё невпопад, всё неуклюже.
Пытаюсь рьяно притворяться,
Что глаз да глаз за мною нужен. Вновь, ритуально одеялом
Укутана до подбородка,
Житейской мудрости началам
Внимаю – якобы с охоткой. Уже давно лепечут внуки,
А я об этом забываю
И покаянно маме в руки
Седую голову роняю... Синдром вернувшегося детства... * * *
Пробежала рябь по глади
Старого пруда.
Ветер дунул шутки ради –
Съежилась вода. Оглянусь – вдруг показалось,
Что меня зовут.
Никого – одна усталость
Да озябший пруд. * * *
Живая равнодушная струя –
Бурлящая людская толчея.
Два человека повстречались просто –
Водовороты ограждают остров.
Нет дела никому до нас с тобой.
А встреча называется Судьбой. * * *
Прости, что ворвалась в твой быт,
В налаженную жизнь,
Внезапно полюбив судьбы
Крутые виражи. Я не хотела роком быть,
Всё на пути круша.
Прости, что ворвалась в твой быт
Смятенная душа. * * *
Душа не находила места.
Всё – не по ней, не то, не так.
Защиты нет от зла и лести.
И основное и пустяк Мгновенно вырастут горою,
Родив смятение и грусть.
...Мои враги – сплоченным строем.
В нем каждый был когда-то – друг. * * *
Я – не тихая пристань.
И со мной не до скуки.
Одержимая риском,
В крылья выращу руки. Ветры в косы сплетая,
Солнцем грею веснушки...
В нашей маленькой стае
Оставайся ведущим!
7 Проголосовало
|