Короткий романтический рассказ о потерянной любви, о предательском равнодушии и бесполезном раскаянии. Павел Баулин.
Конечно, мне не нужно было тогда уезжать из города, нельзя было оставлять тебя одну в такой ситуации. Когда я вернулся, понял: тебя уже нет. Нет и никогда не будет. Я бродил вокруг твоего дома и по тем местам, где мы вместе гуляли, я расспрашивал о тебе наших общих знакомых... «Да, как же, – говорили они, – вот только вчера видели, вот только час назад говорили по телефону...»
Но пуст был дом, и нем телефон исчезнувшей навсегда.
Серые и чёрные странички раскрытой книги осени листал меланхолический ветер: серая страничка – день, чёрная страничка – ночь, серая – тоска, чёрная – бессонница... И витали в грязноватом воздухе влажные листья и сухие снежинки: неотвратимость потери и бесполезность раскаяния.
И уж не помню, сколько было перелистано этих серых и серых, тёмных и тёмных страничек прежде, чем... Впрочем, может быть, я не сразу заметил, не сразу обратил внимание...
В твоём доме поселилась другая. Когда я увидел её в первый раз, был потрясён сходством: твои глаза, твои волосы, походка. Мне даже показалось, что на ней твои одежды и украшения. И самое невероятное – она носила твоё имя! Правда, за внешним сходством скрывался, по сути, твой антипод. Может быть, я был слишком придирчив, но её манеры мне казались вульгарными, улыбка циничной, доносившиеся до меня фразы – фальшивыми и пустыми. Часто к ней подъезжал то сутулый бородач на золотисто-зелёном потрёпанном «Форде», то круглолицый, бериевского вида человечек на казённой «Шкоде».
Однажды, возвращаясь домой, раскрасневшаяся, улыбающаяся, в невидимой ауре диоровских ароматов, она вдруг украдкой взглянула на меня. Это был твой взгляд!
Наверное, потрясение отразилось бледностью на моём лице; во всяком случае, она иронично-заботливо спросила: не плохо ли мне? Если да – я могу зайти в дом, у неё есть навыки медсестры.
Я отказался, поблагодарив.
Она зашагала к дому, а я остолбенело смотрел ей вслед: это же ты. Господи, это же ты! Крик – твоё имя – непроизвольно вырвался из груди.
– Вы что-то хотели? – строгий голос, но в глазах – участие, теплота. Или мне кажется?
– Понимаете... здесь жила... Её имя, – начал я сбивчиво и косноязычно. Но внезапно до меня дошло: не бывает такого абсолютного сходства! Это же ты! И я выдохнул: - Пожалуйста, прости меня, я не должен был тогда уезжать. Только не надо больше притворяться. Это же – ты!
Она очень долго и серьёзно смотрела мне в глаза. И под её взглядом таяла, таяла моя надежда.
– Той, о которой вы говорите, больше нет и никогда не будет. И вы прекрасно знаете, почему. Она умерла.
Рядом, мягко затормозив, остановился золотистый «Форд».
Ты знаешь, какая-то сила влечёт меня к ней, к твоему двойнику. Только не обижайся! Я всё-таки попал в твой, то есть, её дом. Знаешь, даже в обстановке мало что изменилось.
И когда мы молча сидим в сумерках, и я прикасаюсь губами к её руке, и она, неподражаемо твоим движением, склоняет голову на моё плечо, никто, никто не переубедит меня, что это – не ты.
Но когда я, обмякший и расслабленный этим близким присутствием, этой нежностью, начинаю окончательно уверовать в твоё возвращение, она отстраняется, она смотрит на меня холодными глазами и в сотый раз повторяет:
– Не надейся! Той влюблённой девочки, которая ловила каждое твоё слово, которая летела через весь город, чтобы хоть взглянуть на тебя, которая часами ждала тебя на перроне, – той девочки уже нет! И ты знаешь, почему.
И снова появляются «Тойоты» и «Мерсы». И она демонстративно не щадит меня, заставляя мучиться и ревновать. И уже я лечу через весь город, чтобы хоть взглянуть на неё. Всё это так!
Но иногда, пусть редко, наступают сине-серебряные сумерки, и она превращается в кроткую, доверчивую девочку. Она превращается в тебя.
И я бываю счастлив.
И если ты всё-таки существуешь, если случайно прочитаешь эти строки, ты же не обидишься на меня? Ты же не назовёшь это изменой? Это – не измена – правда?
Просто мне не нужно было тогда уезжать из города.
И в наш последний вечер, когда ты призналась, что беременна, не нужно было так суетиться и, вроде бы в шутку, дурашливо спрашивать:
– От кого?
– А что, есть сомнения? – каким-то сдавленным голосом ошеломлённо ответила ты.
– Ну, ничего... Я приеду через пару недель, и мы всё уладим.
Когда спустя месяц я вернулся, понял: тебя уже нет.
