«В этом доме спасутся...»

В этом доме спасутся исключительно вещи,
ибо жители дома – в прегрешеньях по уши.
Наши дети – подонки, нам с тобою не легче
с этим миром бороться, не уродуя души.

И уж точно не кошка с засметаненным вкусом,
не скучающий кролик, развращённый от Бога, –
в этом доме спасётся исключительно мусор,
да и в нём недостойного этого много.

Не глазливая люстра, освещавшая радость,
не кровать, исскрипевшаяся от желаний, –
в этом доме спасётся исключительно стадность
всех вещей, как в начале веков христиане,

друг за друга держась, уходили на небо...
Так же наши букеты, бокалы и свечи
с тихим трепетом смотрят в пучину Эреба
и мечтают о рае предметном и вещном.

Мы сидим за столом и вкушаем от водки,
столь же равноапостольны, сколь и трусливы.
В этом доме спасётся исключительно сводка
новостей, что с экрана так неторопливо

изливается в жизнь. И не хочешь, а будешь
понимать: что тот рай, если мы ещё живы!
В этом доме спасётся всё, но только не люди –
индульгенции их изначально фальшивы.

Потому что уходят – так, «на век» не прощаясь.
Потому что уносят больше, чем им по силе.
В этом доме спасётся исключительно счастье,
что зачали мы, только вот не доносили.