Рассказ о студентах. Романтическая история любви. Рассказ как выйти замуж. Виталий Шевченко.
...И даже муж был – такой, какой
даруется единожды в жизни...
Ариадна Эфрон
У Татьяны Апенченко никогда мужа не было. Просто не успела выйти замуж. В институте больше уделяла внимание учёбе. Есть такая редкая порода женщин. По сторонам не смотрела, всё стремилась в библиотеку, на коллоквиумы, семинары, встречи с учёными светилами. И не заметила, как осталась одна.
Особенно от этого не расстраивалась, хотя мама и вздыхала печально:
– Что ты себе, доченька, думаешь?
Да и подруги, все замужем, не давали покоя, то одна, то другая пытались познакомить её с очередным претендентом на руку и сердце.
– Знаешь, Танька, приехал в командировку откуда-то с Памира на целую неделю. Денег – вагон, да и сам собой видный. Не будь дурой.
– Сегодня идём в театр. И не разговаривай. Одень своё самое лучшее платье. Будет Эдик. Я тебе о нём говорила. Нет, нет, ничего не выдумывай.
Но заканчивалась краткая командировка, и опускался занавес волшебного спектакля, а у Татьяны ничего не менялось. По-прежнему одна. Подруги сердились, мол, мы стараемся, ищем, а ты такая бессердечная, не сделаешь ни малейшего шага навстречу, отталкиваешь, а где их искать, этих новых претендентов!
Вообще, если быть откровенной, то Татьяна помнит день, когда в библиотеке возле неё уселся с целой грудой книг незнакомый студент (она тогда была на четвёртом курсе) и стал что-то конспектировать в толстую, уже исписанную до половины, тетрадь в клеточку. Делал он это так усердно и споро, что Татьяна тайком залюбовалась им. Он почувствовал, что рядом с ним перестали скрипеть пером и оглянулся:
– Что, мешаю?
– Нет, нет, – поспешно ответила она и покраснела. Слишком уж откровенно получилось. Отвернулась и стала с преувеличенным вниманием смотреть в конспект. Поэтому, когда он стал вскоре собираться, чтобы уйти и долго кряхтел и сопел, стараясь привлечь её внимание, она не подняла головы.
Студент ушёл, и какое-то неуловимое чувство грусти сдавило сердце. Впервые. Помнит, что тогда сразу же засобиралась домой, расхотелось сидеть в одиночестве в читальном зале.
Больше студент не появлялся. А вот ощущение покоя и счастья, длившееся всего какой-то час, сохранилось. И хотя со временем оно становилось всё глуше и глуше, но всё равно отзывалось на какие-то невидимые фибры её души.
Тогда Татьяна даже несколько раз, тайком от всех, сходила на студенческие вечера, которые иногда устраивал институтский комитет комсомола, в тайной надежде увидеть его. Но студента там не было. И она, вздохнув, покорилась судьбе.
А теперь она уже почти забыла ту давнюю мимолётную встречу. Женат, наверное, дети подрастают. Тем более что мог по распределению попасть куда-нибудь в другой город. Поэтому больше и не встретились.
Сегодня Татьяна вернулась пораньше с работы, собиралась в гости. У Алины день рождения, ещё вчера она звонила, говорила, мол, ты ж, Танька, смотри, не подведи, приходи, мы тебя ждём с Антошкою, будут все свои.
Антошка, это её муж, скрипач из филармонии. Такой же непутёвый, как и сама Алина. Та работает переводчицей в «Интуристе». Вот так и живут вдвоём, с хлеба на воду перебиваются, зато весело. Воспитывают дочку, Маринку, она у них вундеркинд, пишет стихи, сочиняет рассказы, даже ведёт дневник.
Вот и сейчас она встретила Татьяну у входа, таинственно оглядываясь:
– Тётя Таня, а у нас гость.
Но за нею уже вырастает Алина, принимая поздравления и шумя на дочку:
– Ты смотри у меня, доносчица. – И оборачиваясь к недовольной Татьяне:
– Не обращай внимания. Это двоюродный брат Антошки.
А на дверях в комнаты уже и сам Антошка возникает:
– Ура, Татьяна пришла! Я у твоих ног.
В одной руке у него стакан с вином, в другой дымящаяся сигара. Словом, в своём амплуа, в своей тарелке. Целует Татьяну в подставленную щёку.
– Алина, закрой глаза, ты не видишь.
Татьяне нравится весь этот сумбур. У них дома покорная тишина, даже можно услыхать, как за углом дребезжит трамвай. А тут не слышно собственного голоса.
– Ну, ладно, идём за стол, – командует Алина, – все уже заждались. – И первой направляется в большую комнату.
Там тесно от гостей, никто особенно не ждёт хозяев, все знакомы друг с другом с незапамятных времён, шум, гам:
– Татьяна, привет!
– Верочка, передай, пожалуйста, тарелку.
– Братцы, слушайте, ведь этих... как их... слуг народа... уберут...
– Вы знаете, мы были лишены всего этого...
– А она мне: «Таких, как вы, я в своей молодой жизни не встречала!»
– А ты что?
Алина, пропихиваясь на своё место, тащила за собой Татьяну:
– Давай, давай, не отставай, посудачим. Давно тебя не видела.
Алина садится, наконец, во главе стола, усаживает возле себя Татьяну, оглядывает всех, улыбаясь. К ней тянутся с бокалами, поздравляя и чокаясь. Татьяна тоже тянется к ней, потом осторожно ставит стакан на стол, слышит, как рядом кто-то кряхтит и сопит, оглядывается и замирает. Рядом с ней сидит тот студент.
– Знакомься, – слышит она откуда-то Алинин голос, – это Толик, Антошкин брат.
– А мы знакомы, – усмехается сосед одним глазом, второй прикрыт белой опрятной повязкой, как у Гамильтона.
– Господи, – говорит она, – где вы были всё это время?
Он смущённо улыбается, прикрывая рукой белую повязку. Оказывается, на другой день после встречи в читальном зале он был на вечеринке у своих друзей, вышли на балкон всей компанией, а дом старый, не выдержал, балкон и обвалился. Хорошо, что жертв не было, обошлось, ему одному больше всего и досталось, потерял глаз, потому и стеснялся к ней подойти. Господи, а говорят, что мужчины такие храбрые!
Шум и гам вокруг ушёл в сторону, она сидела и не сводила с него глаз, и было на сердце у неё покойно и хорошо, как когда-то в читальном зале.
Рядом возникали удивлённые глаза Алины, стороной обходил их со своей сигарой Антошка, за столом несколько раз бросали всё и устремлялись танцевать, а они всё сидели рядом и говорили, говорили, как будто хотели наверстать упущенное.
А в конце, когда уже начали расходиться самые дальние гости, она, посмотрев на него, съёжившегося на стуле, хотя ему тоже надо было собираться, сказала:
– Нет, я вас не отпущу теперь: опять пропадёте на целую вечность.
И радостно сверкнул ей навстречу его одинокий глаз.
