Статья о запорожском писателе Георгие Николаеве. К урокам литературного краеведения. Павел Баулин.
(дополнение к статье «Запорізькі письменники»)
Август 2010-го. Почти сорокоградусная жара и неподвижно висящий дым горящих в округе лесов превратили Москву в отчаянную душегубку для сердечников, астматиков, гипертоников... Интернет регулярно выдавал имена жертв этого природного катаклизма и чиновничьего бездействия, граничащего с произволом. «Жора – мужик крепкий, – почему-то подумал я о Николаеве, – не такое переживал». И тут пришла «электронка» от Анны Лупинос: «9 августа в Москве скончался Георгий Ильич...»
Так закончился земной путь нашего земляка, уникального русского писателя и общественного деятеля, моего доброго товарища Георгия Николаева.
Георгий Ильич родился в Запорожье через месяц после начала Великой Отечественной войны – 21 июля 1941 года. Закончив десятилетку, поступил в Московский госуниверситет им. М. Ломоносова на факультет журналистики. Окончив учёбу, вернулся в Запорожье. Работал на телевидении. Красавец-Николаев (о, сколько было воздыхательниц!) стал одним из первых дикторов Запорожского телевидения (вместе с легендарной Натальей Больных). Его узнавали на улице, шептались за спиной: «Смотри, Жора Николаев!»
В 70-е гг. Георгий Ильич перешёл на работу в отдел научно-технической информации Института титана. Написал и издал несколько научно-популярных книг, среди которых «Магний служит человеку» (1978) и «Титан – металл века» (1982). В это же время начинает работу над романом «Астапово», посвящённом последним дням жизни Льва Николаевича Толстого, работает в музеях, архивах, переписывается с потомками великого писателя.
В 1983 г. Георгий Николаев подаёт рукопись романа «Астапово» в издательство «Советский писатель» (Москва). Несмотря на позитивные внутренние рецензии, роман Николаева так и не попадает в издательские планы. Проходит год, два, пять, а рукопись остаётся без движения! Доведённый до отчаяния писатель обращается за помощью к Евгению Евтушенко. Надо отдать должное Евгению Александровичу: оценив по достоинству труд Георгия Николаева, он, употребив личный авторитет и влияние, добивается включения романа «Астапово» в план выпуска издательства на 1990 г.
Роман Николаева вышёл тиражом 30 тысяч экземпляров, но сразу же стал библиографической редкостью. Шёл нарасхват. Успех был грандиозный. Николаева сразу же принимают в Союз писателей СССР (ну, и естественно, в Союз писателей Украины).
У самого писателя был всего один экземпляр книги! А ведь хотелось кому-то подписать, подарить... Помню, я собирался в Киев, звоню Георгию Ильичу (он тогда работал редактором в Центре научно-технического творчества молодёжи), говорю, что могу зайти в «Сяйво» – книжную писательскую лавку, где вроде бы его книга ещё есть.
– Павел Борисович, буду вам крайне обязан, если привезёте хотя бы несколько штук, – говорит Николаев.
Кстати, Георгий Ильич, «рафинированный» интеллигент, даже с младшими по возрасту, даже с близкими друзьями всегда был «на Вы».
В «Сяйве» я выкупил последние пять или шесть экземпляров книги и привёз Николаеву.
Говоря о стилистике и манере письма Георгия Николаева, сошлюсь на очень точную, на мой взгляд, характеристику Виталия Челышева, известного запорожского, а затем московского журналиста и политика.
«Его собственные тексты, – пишет Челышев, – казались столь же неспешными, затягивающими, превращающими чтение в подобие жизни. В наш быстрый век он казался немного архаичным, – но только до прочтения первых двух глав. А дальше ты принимал его темп, его ритм.
Книга о последних днях Толстого «Астапово» была очень хорошо воспринята наследниками Льва Николаевича... Он вёл переписку. И я знаю, что этой книгой многие потом пользовались при подготовке киносценариев, для поиска документов, хотя это была чисто художественная вещь. Фильм Герасимова о Толстом был полностью сделан в стилистике Николаева. Не знаю, может, они одинаково восприняли и это время, и этого человека. Хотя книга вышла намного раньше».
С 1991 г. мы работали с Георгием Ильичём в одной редакции – в газете «Наш город» («Суббота»). Там работали сильные журналисты, главный редактор Анатолий Пивненко, по сути, собрал журналистскую «сборную города». Газета долгое время держала тиражный рекорд – более 200 тысяч в субботние выпуски. Георгий Ильич был литературным редакторам, но и сам часто публиковал свои материалы. Он успешно переводил с немецкого, английского, и это были оригинальные публикации.
Его неспешная, рассудительная аналитика внушала уважение и даже некое благоговение. Его советов и рекомендаций испрашивали практически все наши журналисты, включая даже фотокорреспондентов!
Ну, а мы с Георгием Ильичём были не только коллегами-журналистами. Совместно включились в общественную, политическую деятельность: создавали и развивали Запорожское общество русской культуры «Русь», проводили резонансные конференции, стояли вместе в пикетах, выпускали листовки... Я часто бывал у Георгия Ильича дома, читал ему свои новые стихи, делился проблемами.
Отвлёкся!
...У Николаева на рабочем столе лежало ещё два готовых романа – «Загадка Есенина» и «Детская вера». Первый из них был издан лишь после смерти писателя, второй не вышел до сих пор. Но тогда мне, отвечающему в газете за литературно-художественные публикации, не составило труда уговорить главного редактора опубликовать несколько «есенинских» глав Николаева в выпусках «Субботы».
В конце девяностых Георгий Ильич разводится с женой, перебирается в крохотную квартирку-хрущёвку под самой крышей на улице Сталеваров. Редакция теряет своих учредителей, меняет статус, а он лишается работы. Николаев уезжает в Москву, работает в газете одной из патриотических российских партий. Женится в третий раз, и, по-моему, наконец-то, очень удачно.
В 2001 г. мы виделись в здании Российской Госдумы, выпили немного, поговорили. Георгий Ильич, в отличие о подавленности последних месяцев пребывания в Запорожье, был чрезвычайно оживлён, настроен оптимистически, полон творческих планов.
Таким он и остался в моей памяти.
Год спустя после смерти Георгия Николаева в московском издательстве «Зебра Е» небольшим тиражом вышел его роман «Загадка Есенина». В предисловии к произведению Виталий Челышев пишет:
«Он (Николаев – П.Б.) анатомирует стихи и сравнивает их с другими. Он анатомирует взгляды разных философов и поэтов. Он ведёт спор о сути поэзии, науки, религии, идеологии. О материальном и духовном. О женщине и её роли в мире. О жизни и смерти. О сочетании мифов и реальности.
Да, это роман о Есенине. Но это роман и о самом Георгии Николаеве, никогда и нигде не скрывавшем своих взглядов. В тексте, как в проявителе, сквозь все события, сквозь всю вселенную мыслей, грубо и зримо прорисовывается трагическая фигура самого автора.
Когда вы дочитаете эту книгу, вы обретёте друга».
И это воистину так.
