самотворным экстазом.
Соль и сода – в придачу.
Океаном сорю, сюрреалю и плачу.
откреститься от них не сумела ни разу.
единым была коромыслом.
Океан
Акулы плавился плавник,
жабо медузы хлябь хлебало,
и Океан был вам велик
как невместимое Начало.
От логарифмов перейдя
к едва раскрывшимся кораллам,
не отвергая, не судя,
его ожогом в кровь вобрала.
И он, хмелён, свиреп и благ,
во всю воловью мощь и высверк
любя и презирая так,
как милуют равнину выси,
шипел стихом моим сухим
и наступал на доль земную,
и был в нем бес, и херувим,
и Яхве корчь, и «аллилуйя».
Он мщения был столь далёк!
Не оттого топил и гробил.
Он сам – непокорённый бог,
и Силы Вод – в его утробе.
Не этим ли он близок мне
и невместим в медузье зренье?
И я уверена вполне
в его неверном провиденьи.
Стихи об океане, 2005 г.
ОКЕАНЫ
Можно мощной волны дожидаться шлепка,
можно волны раздвинуть рывками гребка...
А над вами, как хлопок, цветут облака
и больших перелётов вершится строка.
Можно взять океан, и вобрать океан,
и войти в океан, и постичь океан,
он на то нам и дан, как победный тамтам
многоцветных трагедий и крохотных драм.
Каждый день, каждый час здесь над жизнями меч,
то ли голову с плеч, то ль по душам картечь,
и себя не сберечь, да и надо ль беречь,
если здесь сокровенное логово встреч?
Мы встречаем волну, и простор, и судьбу,
нас несут в небеса на высоком горбу.
Только здесь ты ответишь себе: «Я смогу!» –
и докажешь всем это на долгом веку.
Океаны нам снятся, ревут и штормят,
океан – беспредельных багрянцев закат,
океаном ты взвешен, подброшен, распят,
оттого ты и крепок, как горный булат.
Открывайте свои океаны взахлёб,
подставляя ветрам свой восторженный лоб,
и вливайте себя в этот мощный галоп,
и блуждайте маршрутами ветреных троп!
Океан стихи, 2019 г.
«Переменчивые настроения Океана» (2014)
© Владимир Волосов, картина
Посейдония
И рыбий зуб, и гады моря,
и бездны мрак, и шелест вод,
водорослей морской цикорий –
в их провалившийся живот;
и пустельга китовых плясок –
«тту-у-
ти-у!» –
расшифруй-ка, брат,
о чём светила Волопаса
с морзянкой бездны говорят;
и скоки молнии степенной,
молочной; подреберье скал,
где вольно развалилась пена
на кряжей голубой оскал;
и туки тучных стад серебрых,
и крабье логово пещер;
и осьминог солей целебных
исполнил мягкое туше –
о Посейдония! Не знаю,
как рыбий запах притушить,
не сня, во сне не вспоминая,
тебя в себе почти лишить
острот, и щупалец, и перца,
и молотой живой воды,
которой захлебнулось сердце
под маячковый свет звезды.
Океан стих, 2005 г.
* * *
Осыпается крошкою камень,
лебедой зарастает дорога,
и Природа стремится, слукавив,
опустить её вглубь к осьминогам.
Всё неверно, и зыбко, и хлипко,
преходяще, вполне заменимо,
и рождается жёлтая рыбка
вместо завристого исполина.
Там, где пагоды гущей белели
и катились ступени жемчужно, –
лишь заливы, и рифы, и мели
пузырьки выпускают натужно.
И бормочет вода, утекая,
протыкая трущобы столетий...
...Я ведь тоже бывала морская –
просто панцирь ты мой не заметил.
Об океане стихи, 2006 г.
* * *
Это важная стихия степенства,
сыроедства, солонца королевство,
проплывающих, скользящих уродиц,
от которых веселит и колотит.
Это сказок и феерий обитель.
Не забудешь ни за что, коль увидел.
Рыба-клоун, рыба-шар, рыба-тушка...
Хоть словечко оброни мне, подружка!
Я тебя не от себя отпускаю,
я себя не от тебя отсекаю –
созерцаю атавизм оболочек,
чтоб не смели поднырнуть в уголочек:
всё на свете помнят эти потёмки,
океанских каракатиц потомки,
что давно ступают по миру твёрдо,
а не плещут плавниками за бортом!
Хрящеватые и скользкие гады,
вы во мне лишь повторению рады,
потому что выходила из пены
сотворённою мариной-мореной.
И пускай сейчас – Земля, не скрываю,
что, как все, была сначала морская,
и йодирован раствор пота-крови
не обретшей волшебства, Слова кроме...
Стихи океан, 2006 г.
Море-речь
Море, мадам, это чья-то речь...
И. Бродский
Море – речь, а шлюпки – голоса,
и как парус – неба бирюза,
и дредноут – сложный оборот,
где права причастие берёт.
Если море – речь, в его волну
я, пожалуй, тоже занырну.
Белой чайкой вынесу улов
из залива доленосных слов.
Если шлюпки – голоса, то мне
помешает кто найти на дне
камешки метафор и глубин
многомерный смысл? А вот рубин –
«новой рифмы» звёзды и ежи,
и креветки уст ещё свежи
и способны нечто возвестить –
то, чего «никак не может быть».
Если парус – неба бирюза,
облака – лиана и лоза
образов в причудливой связИ,
и затон эпитетов – вблизи.
Несомненно, будут под рукой
ритма полнозвучного прибой,
каламбуров сельдь и пеленгас
и аллюзий хитрый рыбий глаз.
Коль дредноут – сложный оборот,
я согласна, пусть меня берёт
в свой поход далёкий, за гряду
Даля, с местной нормою в виду.
Море речи, магии моря,
фабулу событий шевеля,
вынесут нас на девятый вал
(чтоб Нептун с трезубцем их побрал!)
Я сама когда-то – из морей,
из кольчуги мезо-кораблей,
панцирем пронзала толщу вод.
То, что ныне – «над», то было – «под».
И моря бумаги прочертив
на нью-крузенштерновский мотив,
жемчуга сравнений я найду
у моллюсков в розовом саду.
2010 г.
Тот солёный, и белый, и голубой
И шептали взахлёб океанские линзы
о невиданных нами горбатых морях.
Яна Пизинцали (Одесса)
І пахло сіллю. Глухо, як віки,
шуміло море, охало, сичало.
Було усе: сміття і пелюстки,
скарби й русалки – а йому ще мало.
Катерина Оніщук-Міхаліцина (Львів)
1
В морях горбатых шевелилось дно.
Там было всё: русалки и кораллы,
и городов завесы и зерцала,
и золотое древнее руно
заката, галеоны, тьма судеб,
бока и плавники пловцов прозрачных,
дрожание медуз, всё, что оплачет
волна лучей. Молчание и креп.
Там было всё. Оно ползло, дышало,
хранило сундуки, глотало корм
и сети нам не ставило в укор
и гарпунов нацеленное жало.
Блаженство. Извивание и боль.
Случайности, мгновенные на свете,
отхлынувшие в пасть тысячелетий.
Жемчужин розоватая фасоль.
И шли века, и жалоб – ни одной,
а лишь сырой песок, молочный берег,
скрыванье неопознанных Америк,
глотки, полны солёной глубиной,
и осьминогов синяя печать –
как облако чернил; крючки, грузила,
нечистая и озорная сила,
чтоб постонать, поохать, посычать
и пену взбить морскою губкой. Вплавь
не доберётся существо из плоти
туда, где блеет, фыркает, колотит
и бурю шлёт мерцающая навь.
Но мало, мало ей!.. И кит, и скат,
шипы и звёзды, водоросли, жабры –
все в прорубь глаз нахлынули, сбежали
и бродят в ней, шатаясь, наугад.
Да коль на то пошло, возьми и нас
в свой сон, о зеленеющая линза,
как в зеркало! И мы ленцой эскиза
вольёмся в вечно-новое «сейчас»...
Блик арабесок. Росчерк покрывал.
И чехарда, чихание и чары.
Кого волна ласкала и качала,
из сна её уже не выплывал...
2
Но теперь не настрою на синь и стынь
щёлки взора, глотая небес латынь
и вдыхая йодированный настой
на спине волны, на такой крутой...
То ли просто сердита взахлёб волна,
но её тетрадям я не нужна.
Всё запишет сама, посыпая вглубь
хлюп и хлам и сияние линз и луп.
Чешуе и трепету не своя,
за буйковые я не пойду края
полыхать и всхлипывать на волне
в невесомой, ласковой глубине,
оттого что прозрачна сама. И мне
ни к чему летать в парниковом сне.
Унесу я во взгляде и вас с собой
в тот солёный, и белый, и голубой...
Стих об океане, 2006 г.
