На природе
Жизнь подложила мне идею
навязчивую, как мечта,
и я с тех пор наполнен ею
от лба до кончика хвоста.
...трава здесь сочная такая,
что хоть коси, а хоть – пасись.
Смеется старый толстый бакен:
– А ну, поворотись, сынок!
И речка молодой собакой
ласкается у наших ног.
Собака улыбнулась: жарко –
и показала мне язык.
Наверно, только на природе
вдруг понимаешь суть вещей,
и я, забыв о бутерброде,
задумался о том, что, вроде,
не так уж часто мысли бродят
о малой родине моей.
Евгений Гринберг
* * *
Жизнь подложила мне идею
навязчивую, как мечта,
и я с тех пор наполнен ею
от лба до кончика хвоста.
Я над строкой так долго бдею,
Готов ночами я не спать.
Нет, я, конечно, сам не блею,
Но травку тянет пощипать.
Мысль вдруг пронзила непростая:
Ну что так мучит организм?
Наверно, есть болезнь такая,
С названьем древним «атавизм».
Я ею часто так болею,
И это, видно, неспроста.
Кто мысли странные навеял,
Кто присобачил мне хвоста?
Речной нахохлившийся бакен
Стоит, как сторож у реки.
Пустопородные собаки
Мне молча кажут языки.
Над речкой слышен голос выпи
И каламбур из всяких слов.
Ах! Если б я вчера не выпил,
Меня бы так не занесло.
Наверно, только на природе
Вдруг понимаешь суть вещей.
И я, забыв о бутерброде,
Кричу:
– Налейте, хлопцы, ще!
На природе
Жизнь подложила мне идею
навязчивую, как мечта,
и я с тех пор наполнен ею
от лба до кончика хвоста.
...трава здесь сочная такая,
что хоть коси, а хоть – пасись.
Смеется старый толстый бакен:
– А ну, поворотись, сынок!
И речка молодой собакой
ласкается у наших ног.
Собака улыбнулась: жарко –
и показала мне язык.
Наверно, только на природе
вдруг понимаешь суть вещей,
и я, забыв о бутерброде,
задумался о том, что, вроде,
не так уж часто мысли бродят
о малой родине моей.
Евгений Гринберг
* * *
Жизнь подложила мне идею
навязчивую, как мечта,
и я с тех пор наполнен ею
от лба до кончика хвоста.
Я над строкой так долго бдею,
Готов ночами я не спать.
Нет, я, конечно, сам не блею,
Но травку тянет пощипать.
Мысль вдруг пронзила непростая:
Ну что так мучит организм?
Наверно, есть болезнь такая,
С названьем древним «атавизм».
Я ею часто так болею,
И это, видно, неспроста.
Кто мысли странные навеял,
Кто присобачил мне хвоста?
Речной нахохлившийся бакен
Стоит, как сторож у реки.
Пустопородные собаки
Мне молча кажут языки.
Над речкой слышен голос выпи
И каламбур из всяких слов.
Ах! Если б я вчера не выпил,
Меня бы так не занесло.
Наверно, только на природе
Вдруг понимаешь суть вещей.
И я, забыв о бутерброде,
Кричу:
– Налейте, хлопцы, ще!
4 Проголосовало
