Стихи дипломантов: «В стенах серебряного века–2013»

Дипломанты фестиваля

АНАТОЛИЙ ТАРАСОВСКИЙ

(г. Запорожье)

Розмова про мову

Зрештою, коли розмова свійська,

Я відвертим буду залюбки.

Визнаю, близька мені російська,

Бо вивчав ще у шкільні роки.

Де б не був, куди б не їхав знову –

Дивно так, не можу зрозуміть,

Та усюди українській мови

Відголос лунає і дзвенить!

Мелодійна, ніжна і прозора,

Як почую – серце защемить,

І такі далекі рідні зорі

Ніби стануть ближчими на мить...

Кожному під сонцем вдосталь місця,

Кожній з мов однакові права –

І лунають на бульварах міста

Їх чужі, незвичні нам слова.

Не біда, що так незрозумілі,

Справа інша – те, що кожну з них

Усі разом зберегти зуміли

І окремо – всяк свою зберіг.

І нема, кажу без передмови,

В тому ні обмежень, ані меж.

Хоч шаную українську мову,

Але інші поважаю теж –

 Рівно: як німецьку, чи французську –

Та чи є вона, ота межа?

Навіть те, що «думаю по-русски»,

Аж ніяк мені не заважа.

Ну а втім, коли потрібно буде,

І англійську вивчу, і іврит...

Їх багато утворили люди 

Протягом вже двох тисячоліть.

І китайську вивчу, і арабську,

Навіть ту, якої вже нема...

Зневажаю тільки мову рабську,

Тому що в рабів вона – німа.

Пока горит свеча...

Вы замечали, как горит свеча?

Огнём играя, словно на подмостках,

Неспешно ставит белую печать

Слезинками расплавленного воска.

И комната совсем уже не та,

Хотя уютна и знакома с детства. 

И, пятясь, отступает темнота,

Предполагая чудо или действо.

И не огонь, а царство куража...

На белых стенах – не на белой сцене –

Ты видишь, как, шатаясь и дрожа,

В безумии выплясывают тени.

И, как тысячелетия назад, 

Огонь – такой весёлый и беспечный,

Всё так же завораживает взгляд –

Так и смотрел бы – долго... Бесконечно...

Но вот, в просторы вечности маня,

Внезапно пламя, будто по заклятью,

Взорвётся вспышкой яркого огня –

И всё... И темнота сомкнёт объятья...

...Когда, устав, заканчиваешь путь,

Как та свеча – в надежде след оставить, –

Такой бы яркой вспышкой полыхнуть,

Чтоб помнили, когда тебя не станет...

...Вы видели, как догорают свечи?..

Обращение 

К материнским рукам, пеленающим нежно младенца,

То спокойно скрещённым, а то теребящим платок,

К роднику доброты припадаю щекою и сердцем.

Иссушённым губам так живителен влаги глоток.

Материнские песни, звучавшие у колыбели...

Их несложный напев из простых и бесхитростных слов 

Нас уносит порой от житейских невзгод и метелей

В край безоблачных грёз и фантазий. И радужных снов.

То – в Мадоннах с икон перед нами встают ваши лица,

То – земнее земных, с паутинками ранних морщин...

В запоздалой любви не сумели мы вам объясниться. –

Как всегда, недосуг – от рожденья до поздних седин.

И уходят от нас, преклонить не успевших колени,

Удаляясь, с годами исчезнут они вдалеке...

Только видится мне неразрывною связь поколений,

Если детской ладошке в твоей так уютно руке.

Сherchez la femme... или Эхо войны

                             

Отцу посвящается

Кроссворды как орешки мы щелкАли.  

И этот – не из трудных, но вопрос –  

Тайфун, названье, шесть по вертикали –  

Заставил призадуматься всерьёз.

Вопрос – не фунт изюма, не полфунта,  

Но знаю, что «шерше ля фам»* и тут –  

Ужасным ураганам и тайфунам  

Обычных женщин имена дают.

Действительно, придумано не нами  

И, может быть, рассудку вопреки,  

Но женскими назвали именами  

Безумства разрушительных стихий –

Губительные смерчи и торнадо.

И с непонятной лёгкостью связать

Смогли земное воплощенье ада – 

И женщину. Жену... Подругу... Мать...

...Какая ж получается картина?  

Не Натали, не Джесси, не Жаннет...  

На букву «К» – Кармен, Катрин, Карина...  

Глядишь, имён уже в запасе нет.

Всё не подходит. Тут не до амбиций,  

Но отступать мне тоже не к лицу...  

Вот разве что придется обратиться  

К кому-нибудь за помощью? – К отцу...

«...Ад, говоришь, на море и на суше?..

Что страшно и земле, и небесам?.. 

 И чтобы с женским именем? – «Катюша...  

 Под Ельней. В cорок первом. Видел сам...».

* сherchez la Femme (фр.) – ищите женщину.

Два обелиска,  две реки...

Всё не случайно... К радости для нас,

Опальному  поэту Александру

Вдруг выпала дорога на Кавказ 

Через уездный город Александровск...

Ещё и  не велик, и не могуч,

Стоял он, очарованный как будто,

Внимая с крутизны днепровских круч,

Как бьётся о пороги Днепр-Славута...

Потом уж  был и  признан, и велик, –

О чём в анналах молвлено словечко, –

А памятью  стал скромный  обелиск,

Почти такой же, как у Чёрной речки.

И даже не украшенный венком,

Букетами цветов или  сонетов,

Но профиль этот каждому знаком

На стелах с барельефами поэта.

И к юноше с курчавой головой

И здесь, и там дорогу не забыли.

Похожи? – Да, но здесь он был – живой,

А вот у той реки – его убили...

ИРИНА СЕМЁНОВА

(Россия, г. Курган)

Сонное счастье

Сонное счастье открыло глаза

И, ухмыльнувшись лукаво и мило,

Нежно с кровати меня подхватило,

Глупые шепчет на ушко слова.

В кухне на плитке вскипела вода,

Радостно плещется мимо конфорки.

Тихо трепещут крахмальные шторки,

Кругом от счастья идёт голова.

Блики ползут от окна по стене,

В кружках дымится густой капучино.

Вспыхнув, улыбка в глазах беспричинно

По обнажённой скользнула спине.

Сердце готово весь день напевать

Нежной мелодии лёгкие ноты,

Чтобы вот так, без проблем и заботы,

Каждое утро с тобою встречать.

Отшумевшее действо

Я стою у порога давно отшумевшего детства.

У порога моей, не забытой с годами, любви.

С инвалидом-соседом, оставившим ногу у Бреста,

Что на скрипке когда-то играл нам сюиты свои.

Я стою у порога, что в детство меня возвращает,

У порога, где были мы счастливы с младшей сестрой

И откуда отца мы в последний поход провожали,

И простуженной маме варила бабуля настой.

Я стою у порога, где жизнь началась и летела

Белокрылою птицей ,дарящей просторы свои.

Детство вдаль унеслось, надышаться я им не успела.

А как хочется снова побыть хоть немного детьми...

Я стою у порога, где годы шагали беспечно

И где спрашивать нас не пытались за наши грехи.

Жаль, что этот порог быть охранным не может нам вечно, –

Но теперь в моей жизни меня охраняют стихи.

Отпечаток судьбы

Отпечаток судьбы на тетрадном листке –

Всего несколько слов, неразборчивый почерк.

Вместо имени – чётко поставленный прочерк

И... прощенье, скользящее в каждой строке.

С болью сложены буквы дрожащей рукой,

Словно исповедь кто-то писал на прощанье.

Недосказанность мысли... почти что признанье.

И подспудно: Не быть никогда нам с тобой!

Из руки ветер вырвет измятый листок,

Обещая доставить его адресату,

Но солдат не получит ответ как награду.

Всё так просто... и просится пуля в висок.

Воспоминанья

Холодная постель... открытое окно...

Но память ворошить не хочется нисколько.

Вновь терпкую печаль налью в бокал с вином

И месяц насажу на край лимонной долькой.

На небе облака безе заменят мне,

Что к чаю я себе сложила на тарелку.

Пусть проиграла всё в бессмысленной войне,

Но с сердцем никогда не заключала сделку.

Мой вечер у окна на пару с тишиной,

Бутылка Савиньон под скрипку Паганини.

На ноги брошу я плед, пахнущий тобой,

И выпью за любовь, что сами погубили.

Пусть образы встают за лёгкой дымкой лет,

По коже холодком текут воспоминанья,

Но в сумерках ночных вот-вот забрезжит свет,

Меня захватит в плен безумных дней мельканье.

Передышки нет

Мы спешим не за тем. Мы бежим не туда.

Передышки не даст быстротечное время.

Наши нервы натянуты, как провода,

И глаза иногда в очевидность не верят.

От усталости падаем, силы отдав

В нашей битве за дело, что выбрали сами.

Время тянется к шее, как будто удав,

И по венам отчаянье льётся стихами.

Но, в стремительном беге все жилы порвав,

Каждый день подводя под чертою итоги,

Понимаешь, что будешь безумно неправ,

Если вдруг отойдёшь в тишину от дороги.

МАРИНА ДОКУДОВСКАЯ

(Россия, Челябинская обл., г. Магнитогорск)

Вполнакала

Вполнакала солнце светит,

Вполноги идут дела.

Полубоги-полудети –

Так уж мама родила.

Полукрылья-полуласты,

Не сменить, не износить.

Зависает звёздный кластер,

Не даёт наружу всплыть.

Полубылью-полубредом –

В сказку верить – не устать!

Полрюмашки за обедом –

И вперёд, едрёна мать!..

Полушёпотом о главном,

Полумеры – невпопад.

Вот – еврей, а православный –

Как ни смейся, – голый факт.

Ох, как много нынче строят:

Синагогу и мечеть...

Взгляд горбатою строкою:

Но должно же получшеть?

Вот назначат ревизора,

Чтоб наладил нашу жизнь,

Будет, будет счастье скоро!..

Жаль, не поровну, кажись...

Со здоровьем нынче горе

У влиятельных персон:

При рожденье назван Борей,

Умер с именем Платон,

Амнистирован посмертно,

Вот и крести пали в масть!..

И теперь в аду, наверно,

Делит акции и власть...

На последнем полустанке –

Полутени от лампад...

На пол-литра – полбуханки...

Вечный, брат, полураспад...

* * *

Не вдохновляет музыка Вивальди,

И живопись ПикАссо и Дали, –

Вы пишете признанья на асфальте,

Когда под утро гаснут фонари.

Неважно, в общем, есть ли жизнь на Марсе

И чей сегодня в мире перевес.

Вам в ветреном и беспокойном марте

На крышу надо просто позарез!

Глотнуть шального воздуха на воле,

Шагнуть фривольно с киской на карниз,

И, датчик отключив самоконтроля,

Побыть с ней tete-a-tete и vis-a-vis.

Потом зависнуть у бачков помойных,

Выискивая лакомый кусок,

И, мыслям улыбаясь непристойным,

Мурлыкать незатейливый вальсок.

А в вечеру искать подвал посуше,

Отбившись от соперников-котов.

А там и свет заботливо притушен,

Подальше от убийств и катастроф.

Вот тут и пригодился бы Вивальди,

И живопись Пикассо и Дали...

А чем ещё нам вдохновиться в марте,

Когда под утро гаснут фонари?

* * *

Мадонна кисти Рафаэля, –

В руках авоська и букет...

Она уже живёт апрелем,

Шагнув за скользкий парапет.

В её следах ледок раскрошен

И тает мутною водой.

А капюшон небрежно сброшен,

И шарфик – милой чехардой.

Взметнулись волосы на воле,

Как рыжий проблеск огневой.

Я в этом хищном произволе

Дышать забыл, как неживой.

Но поворот лица навстречу

Под дых ударами сразил!..

И я, лишённый дара речи,

В пьянящих грёзах воспарил!..

А сердце сладостно щекочет

В безумном мартовском бреду...

Спаси, Мадонна! Нету мочи!

Лететь вослед, скользить по льду?

Но... отражённый в зазеркалье

Последних льдинок под ногой,

Я с сожаленьем понимаю:

Что этот выигрыш – не мой...

Легче лёгкого

Легче лёгкого сны описать

О февральском простуженном ветре,

О мечте улететь на Ай-Петри

И на строчки слова нанизать.

Легче лёгкого сны прочитать

По разливам весеннего солнца

И построить словесную рать

По канонам чудесных пропорций.

Легче лёгкого шало бродить,

Открывая вокруг перемены,

И разматывать тонкую нить,

Новый стих выпуская из плена.

Легче лёгкого!.. Сверим часы?

Календарь дал отмашку азарту!

Птичий грай в размороженном марте

О весне и тепле голосит!

Легче лёгкого... Боже ты мой!

Южный ветер-почтарь разгулялся...

Мне так трудно! Ну где же ты шлялся?

Не могу надышаться тобой...

Гвоздь

Ваш ржавый гвоздь застрял в моём заборе.

И пользы нет, и вытащить нельзя.

Давно я с Вами о правах не спорю,

Другие, коли смогут, пусть твердят.

Но гвоздь в заборе – как напоминание,

Что у калитки точно были Вы!

Как странное древнейшее послание,

Никак не выйдет он из головы.

Торчит не к месту и цепляет юбку

Печально-молчаливый этот гвоздь!

Напоминает каждую минутку,

Что встретиться мне с Вами привелось.

Тревожусь я, что он вонзится в пятку,

И не могу оставить на авось:

Боюсь, в сердцах забью его по шляпку.

Придите и достаньте этот гвоздь!

ЛЮДМИЛА ДЗВОНОК

(Запорожская обл., Васильевский р-н, г. Днепрорудный)

Про себе 

Скільки вже моїх тих рочків 

Промайнуло блискавично!..

Протру личко огірочком,

Підфарбую вУста звично...

Зиркну в лЮстерко півоком,

Підніму волосся пишно –

Та забуду про ті роки,

Якщо я іще як... вишня!

Ось вберуся в сукню білу,

Підведу дугою брівки,

На лице – усмІшку милу...

Ще зійду за браву дівку!

А рум’яна, як жоржини...

Солов’їний голосочок

По окрузі нашій лине,

Як я вийду на ґаночок!

Скарб є в мене – два синочки

І невісточка, онучка!

Полетіли мої рочки –

Щось вже серце не так стука...

Не дарують мені квіти

Не дарують мені квіти,

Бо ж казала завжди: «Нащо?

Хай зростають у садочку,

Там їм буде значно краще!».

Не дарують мені квіти –

Знає вся рідня мій погляд:

Я умію їм радіти,

Як на клумбі вони поряд!

Не дарують мені квіти.

Попросила: «Краще горщик!

Прийдуть в гості друзі, діти –

Є у чому зварить борщик!».

Не дарують мені квіти,

Їх бо в мене ціла хата:

Люблю голкою творити,

Маки вишиті вже й м’ята...

Не берусь за чорні нитки

Вишиваю нитками, не берусь за чорну...

Мала я матусю, мала, ой, моторну.

В один рік спіткнулася і злягла у ліжко.

В хаті все померкло – смерть стояла близько.

Вишиваю хрестиком квіточки рядочками.

Богові подяка, що іще з синочками,

Що в роки осінні граюся з онукою

Та ходжу ще рівно і ціпком не грюкаю.

Вишиваю яблука, вишеньки, грибочки,

Не опале листя – зелені листочки,

Небо синє-синє, без чорної хмари,

На полях безкраїх овечі отари.

Вишиваю нитками, не берусь за чорну...

Нитка

Не знаю, хто для нього я!

Колись казав, що  квітка.

Тепер звертання без ім’я...

На погляд мій – то нитка!

Все біля нього: дай-подай,

Шниряю туди-сЮди,

То вже й хода не так тверда,

Забули гордість груди!

Сьогодні я, як та бджола –

Гуділа при польоті... –

Ти ба...  не те я подала...

Слівце крутилось в роті!

Сиділа, мабуть, час німа,

Пізніш вмостилась в ліжку,

Так він до мене жартома:

– Дай, поцілую ніжку...

Так я й розтанула, авжеж,

Забула про всі роки...

(Сварливих не люблю пожеж!)

Обцілував всі щоки,

Ще шепотів мені слова...

(Ой, личенько зарділось!)

Свою провину залива...

Мовчати розхотілось!

Скажу вам потайки, що я

Найкраща його квітка...

Ні, не забув моє ім’я.

Він – голка, а я – нитка!

Хай живеться нам щасливо!

Ну й життя!.. Мандрую в казку,

Очі ціпко затулю... –

Там відчую рук я ласку

І почую: «Вас люблю!..».

Бачу квіти у оселі –

Це ж для серденька, душі!

Сонце! Щастя повні жмені...

Зранку пишуться вірші...

А яка в людей бадьорість,

Невичерпний оптимізм!

Думки чисті – всі прозорі.

Зведений вже дружби міст!

Як же гарно бути в казці...

Дійсність наша, як тягар!

Кожен день душа у трясці,

Пізно спаточки ляга,

А встає раніше ранку...

Щось, мабуть, у нас не те...

Зупиняюся на ґанку

З думкою: в життя б святе,

Де є цінністю не гроші,

Де брехні ніде нема,

Де без стуку в двері вхожі,

Кожен кожного прийма!

Казка? – Казка! Яке диво

Те, що має бути скрізь!

Хай живеться нам щасливо

І в усьому буде зріст!

Ах, роза чайная!..

О роза чайная!.. В предчувствии варенья,

Срывая лепестки с её куста,

Шептала ей слова благодаренья

И думала, как жизнь её чиста.

Каков же аромат её бутона!..

Как терпеливо отдаёт свой цвет!..

Ни от кого не ждёт себе поклона...

Цветок любви в руках моих согрет.

О, нам бы так благоухать по жизни,

Нести всю красоту, сердечный пыл,

Чтобы тепло познал не только ближний,

Но и далёкий сердцем ощутил!

Смотреть на окружение печально...

Ах, роза чайная, ты так необычайна!

Ты не спеши, сентябрь

Ты не спеши, сентябрь. Придёт твоя пора

С дождями, листопадом и прохладой,

Ну, а пока, дружок, ликует детвора,

Что лето (ай!) и в школе быть не надо.

Ах, не спеши, родной, сентябрь мой золотой,

Ты задержись совсем хоть на немного.

Возьми и подремай, – не хочешь, так постой,

Ну не смотри, пожалуйста, так строго!

Благодарю тебя, опять теплеет день,

И солнышко такое озорное!

Я в парке поброжу, свою увижу тень

И взгляд направлю в небо голубое...

СЕРГЕЙ ПЕРМИНОВ

(Россия, Приморский край, г. Артём)

Ретроспектива–2006

Не хочу вымучивать строку...

Не хочу выдумывать сюжета...

Сколько женщин на своём веку

Я встречал – не вспомнишь!

                                      Только эта

Вдруг осталась в номере со мной.

Ни словечка не сказав, осталась,

Лишь шепнув: «Как трудно быть одной!

Знаешь, я без ласки так устала...»

А потом, меня поцеловав,

Тихо и без лишнего жеманства,

Снова прошептала мне слова,

Разом искривившие пространство!

Солнце стало ниже, чем всегда,

Звёзды – ослепительней, чем прежде,

И Амура тёплая вода

Грела, как последняя надежда.

А на том, китайском берегу,

Праздник!

           И оркестры...

                         И салюты...

Я пошевелиться не могу –

Рядом, в эту самую минуту,

У меня подмышкою сопит

Лучик солнца!

                   Ласковый...

                               И тёплый...

А салют отчаянно гремит!

Да такой, что в пору лопнуть стёклам!

Праздник на китайском берегу...

Медь оркестров сотрясает землю...

Я пошевелиться не могу.

Солнышко, в плечо уткнувшись, дремлет...

Это Лондон или Париж?

Это Лондон или Париж?

Да, признаться, мне всё равно...

По заснувшим клавишам крыш

Бродит ночь и глядит в окно,

То окно, где, наверное, я

Сам гляжу в глаза темноте.

И рисует она для меня

Всё не то!

              Всё не так!

                             Всё не тех!

В мрачном сговоре ночь и луна

Лепят ватою облаков

Мистерические полОтна

Не написанных мною стихов,

Не написанных мною песен,

Не рассказанных мною рассказов...

Мир под солнцем так интересен!

А в ночи захлебнулся сразу...

Фонарей неяркие пятна

В ночь ведут перспективу улиц...

Нет!

          Я солнце верну обратно!

Я хочу, чтобы вы проснулись!

Чтобы утром увидеть в окно,

Как играет на клавишах крыш

Солнце!

           И мне наплевать, всё равно –

Это Лондон или Париж!

* * *

Ты звонИшь...

                     А давай помолчим?

Видишь? В город крадётся лето...

Ветер веткой в окно стучит...

Только мне не мешает это.

Не мешает мне видеть, как

Я схожу с подножки вагона

И, держа чемодан иль рюкзак,

Улыбаюсь тебе смущённо.

И не стану тебе говорить

Ни о чём.

             Ты мне всё рассказала.

Можно молча мне покурить

Здесь, на лавочке у вокзала?

Я не знаю, что в этот день

Нам синоптики напророчат.

Только я этой встречи хотел,

Понимаешь?

                        И даже очень!

Всё сбывается, если ты

Рвёшься к этому,

                              видишь это.

Обретают реальность мечты...

Видишь – в город крадётся лето!

Туман

Из цикла «Сахалинская тетрадь»

На тайгу упал туман.

Он – как белый океан.

Буровые захлебнулись в нём...

Солнце выглянуло только днём.

Почернел в ложбинах белый снег...

По утрам тайга, как в белом сне.

К нам опять не вышел вездеход!

Нам опять, ребята, не везёт.

Смену вахты придержали нам...

Что ж! На Севере у нас – весна!

Почернел в ложбинах белый снег...

По утрам тайга, как в белом сне.

Буровые ночью – как в огне.

Дома вновь они приснятся мне.

И зачем я это всё писал?

...А на Севере у нас – весна!

Почернел в ложбинах белый снег...

По утрам тайга – как в белом сне...

Старый мотив

Сквозь эфир, что забитый дешёвой попсой,

Что сливают нам в уши теперь нараспев,

Вдруг прорвался сквозь вопли визжащих певцов

Старой песни почти позабытый припев:

«Давай попробуем вернуть

Хоть что-нибудь, хоть что-нибудь!

Один листок календаря.

Одну метель из февраля.

Одну весеннюю грозу,

Одну счастливую слезу,

Один прощальный луч зари,

Одно мгновение любви!»

Я глаза закрываю. И видится мне,

Как я девочке вербу дарил по весне,

Как меня целовала, очки приподняв...

Где ты, девочка? Вспомнишь ли снова меня?

Мимо дни пролетели, промчались года...

Всё, что было со мною, не вспомнишь уже!

Только сладко заныло в груди, как тогда.

Песня тёплой волной разлилась по душе:

«Давай попробуем вернуть...»

ЕЛЕНА КАНИБОЛОЦКАЯ

(Запорожская обл., г. Васильевка)

Зимнее

Попробуй себя убедить, что ты любишь зиму.
                        Александр Ливенцев «Зимнее»

Пытаюсь себя убедить, что люблю эту зиму.

Пытаюсь привыкнуть то к слякоти, то к гололёду.

Пытаюсь понять непонятную эту погоду

И даже поверить, что всё это необходимо.

Стараюсь представить, что солнце – большая ромашка,

Что ветер гоняет по улицам пух тополиный.

А ночью мороз на окне вновь рисует картины

И вьюга скулит, как забытая кем-то дворняжка.

Лишь чашка горячего крепкого чая с лимоном

Способна меня примирить с февралём и метелью.

Закрою глаза, и в душе соловьиною трелью

Весна зазвучит вопреки всем известным законам.

Мой город спит...

Мой город спит и видит сны о лете.

Устав за долгий день от суеты, 

Спят улицы, и лишь влюблённый ветер 

Согреть пытается озябшие цветы.

Мой город спит. В квадратах чёрных окон

Кой-где мерцает свет, как отраженье снов.

И Днепр застыл в молчании глубоком,

Ни звука не слыхать с высоких берегов.

Мой город спит. Под парковой скамейкой

Уснул бездомный пес – бродячая душа.

Сквер дремлет в тишине, фонтаны и аллейки,

Лишь поздние такси колёсами шуршат.

Мой город спит. Спокойно, ровно дышит.

Так происходит много-много лет.

...Луна стекает молоком по крышам.

Ночь гасит звёзды. Близится рассвет.

Потом будет осень

...А потом будет осень. И яблоки, словно планеты

На последнем параде. И ночи пьянят, как вино.

Время осени скоро, а летняя песня допета

Загрустившим скворцом (только лету уже всё равно).

А потом будет осень. И небо из блеклого ситца

Станет чуточку ближе. И сплин постучится в окно.

Время осени скоро, а лето теперь будет сниться

Под аккорды дождя (только лету уже всё равно).

А потом будет осень – прозрачная, как акварели,

И густая, как кровь, а надежды осядут на дно.

Время осени скоро. А летние чувства сгорели

Под безжалостным солнцем. Но лету уже всё равно…

Не пишутся стихи

Не пишутся стихи – и слава Богу!

Спокойно и размеренно дышу,

Не вызываю рифмы на подмогу,

Найти бумагу с ручкой не спешу.

Не просыпаюсь резко среди ночи,

Чтоб записать на ощупь в темноте

Удачно срифмовавшиеся строчки,

А утром вдруг понять: не то... не те...

Не пишутся стихи уже полгода – 

Наверно, за какие-то грехи.

Кто виноват: судьба? или погода?

Ну почему не пишутся стихи?!

* * *

Я загубилась в цьому листопаді, заблукала.

Чого хотіла я від осені й чекала?

Мов та пташина, що у вирій припізнилась,

Я заблукала в цьому листопаді, загубилась.

Чого чекала я від осені, чого хотіла?

Листком пожовклим я в життя твоє влетіла,

Тобі коханою і рідною не стала...

Чого хотіла я від осені, чого чекала?

Я загубилась в цьому листопаді, заблукала.

В твоїй душі тепла дарма я так шукала.

Дощем печальним у вікно до тебе билась,

Та заблукала в цьому листопаді, загубилась.

Чого чекала я від осені, чого хотіла? 

Твоя любов з птахами в вирій відлетіла,

Моя – сумним зів’ялим листячком упала

Та й загубилась в цьому листопаді, заблукала...

ЕВГЕНИЙ ОРЁЛ

(г. Киев)

Без оглядки да в страсть   

Звёзды и колбаса

ВИКТОР ВЫСОЦКИЙ

()

Монументалист

Тщеславный люд который век подряд

Увековечить всё себя желает.

Изобретают, думают, творят

И всё от без известности страдают.

А мой дружок так вовсе не страдал

Проникновеньем в творческие муки,

А монумент себе он воссоздал,

Хоть никогда не грыз гранит науки.

С кувалдою дружил и с молотком,

Смесители долбил он с огорченьем,

И не был он, конечно же, знаком

Ни с Микеланджело, ни с Боттичелли.

Но горькой неизвестности слеза

Всё не давала бедному покоя,

И вот он палку взял и написал

По мокрому бетону: «Тут був Коля».

«Что ты не гений, не твоя вина», –

Всем популярно объяснял при встрече

И всем шептал, что за стакан вина

Кого угодно он увековечит.

Ну, если ты с обычных мужиков

И не рождён большим авторитетом,

А просто спину гнул спокон веков,

Так что теперь? Ты должен кануть в Лету? 

Пусть не звезда, ну – так тому и быть,

Да ну, так это ж вовсе не причина,

Что сразу все должны тебя забыть

На третий день после твоей кончины!

Желающих теперь хоть отбавляй,

Все тянут распростёртые ладони.

Подходы ищут: «Коля, Николай, 

Ты ж и меня надряпай на бетоне».

Да, вот такой он, Коля наш Кулиш.

И пусть лицом не вышел он в министры

И не ахти уж монументалист,

Зато всё просто, дёшево и быстро.

Ветеран

На дощатой скамье, с серебром у висков,

Майским утром сидел ветеран

Под раскидистым клёном в саду городском

И невольно слезу вытирал.

Он задумчив сидел, на груди ордена,

И гармони играли кругом.

В этот день непременно родная страна

С Днём Победы поздравит его.

Он – сломавший фашистскому зверю хребет,

Сквозь пожары, потери и страх

Прошагавший. И знамя великих побед

Водрузил на горящий рейхстаг.

Он в атаку не раз поднимал батальон

На смертельную схватку с врагом, –

А теперь он глядит через призму времён

И не видит родных берегов.

Ни знамён, ни оркестров. Где те времена,

Когда гордый народ ликовал,

Да и кто объяснит, куда делась страна

За которую он воевал?

Эту боль валидолом ему не унять.

И всё чаще глядит в небеса

Он с тревогой в душе и не может понять,

От кого и кого он спасал.

Но с экранов ему кто бы что ни «втирал»,

Распинаясь, что он за народ, –

Различает всегда боевой ветеран,

Где мерзавец, а где патриот.

А его поздравляют с высоких трибун,

Обнимаясь с вчерашним врагом.

То ли делая вид, то ли впрямь не поймут

То, что предали подвиг его.

В старом сердце уже не пылает огонь,

Как тогда, в том смертельном бою.

И уносит его фронтовая гармонь

Опалённую юность свою.

Под раскидистым клёном сидит ветеран,

Где вокруг пиво пьётся бегом,

Всё больней ощущая великий обман,

Будоражащий сердце его.

Он не спорит ни с кем, хоть и есть что сказать,

Не прогнувшись, идёт по судьбе,

Доживая свой век, а скупая слеза

Протестует сама по себе.

Женщина-осень

Вот и осень женщиной-загадкой,

Всех лишив и солнца, и тепла,

Ветреной,  дождливою и сладкой,

Как из неизвестности, пришла.

Опьянённый этой благодатью,

Я тону в ней мошкою в вине.

Осень, словно женщины объятья,

Снова всколыхнула душу мне.

И под шум осенней серенады

Я навеки в сети угодил

К той, что, всё играя листопадом,

Принесла туманы и дожди.

И глядят, как будто из тумана,

На меня осенние глаза,

Будто я в веселье полупьяном

Что-то ей тогда недосказал.

Некогда – желанна и любима.

И не понимаю я, зачем,

Почему ей так необходимо

На моём расплакаться плече.

У судьбы любви уже не просит

И прощает подлость и обман

Женщина, прекрасная, как осень,

И грустна, как утренний туман.

В западне обид и несогласий,

В зеркале себя не узнаёт,

И я пойман случаем, чтоб скрасить

Осень одиночества её.

Осень и зима стучатся в двери.

Ветер злой надежды расплескал.

И никак не хочется ей верить

В приговор магических зеркал.

Светлою печалью окружая

И палитрой пёстрою маня,

Осень, словно женщина чужая,

Манит неизвестностью меня.  

Ой, Владимир Вольфович

 

Злись или не злись ты,

Но со всех сторон

Рвутся журналисты, 

Тыча микрофон.

Жареные новости

На любой мотив,

Но Владимир Вольфович

Был невозмутим.

Ой, Владимир Вольфович,

Я не устою,

Ой, Владимир Вольфович,

Дайте интервью!

Володимир Вольфович,

Ну хоть пару строк:

Яке Ваше ставлення

До красунь-жінок?

Он всегда конкретен,

Значим и весом,

Оттого и рейтинг

У него высок.

Смелость и отлаженность,

Беркута полёт.

Он России-матушки

Жаркий патриот.

Всё кругом ликует

В вихре новостей.

Его атакуют 

Прессы всех мастей,

Всех цветов и радуг,

Но не в этом суть.

Вольфович, порадуй

Ну хоть чем-нибудь!

Обожает вина,

Плов и винегрет.

И к тому ж продвинутый

Он востоковед.

Гость наш драгоценный,

Ну не мучай нас,

Ну скажи, что цены

Снизят нам на газ!

Он всегда при деле,

Только успевай.

Он сегодня в Дели –

И летит в Китай.

Баловень фортуны.

Ждёт его Ирак,

И, конечно, в Думе

Без него никак.

Правда с кулаками

С ним всегда живёт,

Он любого хама

В чувства приведёт.

Скажет: «Милый-родненький,

Будешь долго жить» –

И водой холодненькой

Его освежит.

И на всех орал он,

Добиваясь: «Кто

Я, лидер либералов –

Или конь в пальто?».

Не бывает грустным

И не терпит ложь.

Квашеной капустой

Его не пробьёшь.

Если ты обижен,

Не спеши грустить,

Лучше телевизор

Поспеши включить.

За полночь и в полночь

И под Новый год

Там Владимир Вольфович

Веселит народ.

Ой, Владимир Вольфович,

Я не устою,

Ой, Владимир Вольфович

Дайте интервью!

Искренний и праздничный,

Мудрый, как Сократ.

Найнеордінарніший

В світі депутат.

ТАТЬЯНА АСТАФЬЕВА

(Россия, г. Ульяновск)

Дом возле чистой реки

Не теряйте меня. Я, наверное, скоро уеду.

Буду жить в старом доме, у берега чистой реки.

В нём когда-то давно проживали родители деда,

А теперь на замке: ездить в глушь никому не с руки.

Рядом с домом, направо – опушка огромного леса,

Что дарует всем в полдень спасительной свежести сень,

А налево – река. И под утро – тумана завеса,

Подбираясь к крылечку, росой поливает сирень.

Там и воздух другой. Там и дышится как-то иначе!

Там синЕй небеса, и прозрачней вода в ручейках!

Пусть сегодня у всех есть за городом виллы и дачи,

Но от этих лишь мест я летаю душой в облаках. 

Там пока не живут. Дом лишён достижений прогресса,

(А ведь именно их не хватает сегодня порой),

Да и, кроме меня, не проявит никто интереса,

Чтоб из омута жизни нырнуть в тишину и покой.

Я же – очень хочу! О покое давно я мечтаю!

(Так мечтают, наверное, в городе все старики.)

И душой не кривлю, потому что себе представляю

Жизнь в глуши, в старом доме, у берега чистой реки.

Рисованные сны

А снятся вам рисованные сны?

Спешу признаться: я рисую часто.

Беру у сна безрадостный участок

И наполняю красками весны.

Несу сюда акрил и акварель,

Гуашь, темпЕру, масляные краски,

И эти сны картинами из сказки

Мою в ночи баюкают постель.

Люблю особо мягкую пастель:

Она на сны ложится идеально,

И мой рисунок выглядит реально –

Смотри его хоть несколько недель.

...А иногда пишу карандашом...

Тогда душа моя перед мольбертом,

Как дивный слог пред Музою поэта,

Стоит в ночи почти что нагишом...

Метель в городе

Закружила. Завыла. Завьюжила.

Налетела на город метель.

На деревьях развесила кружево,

Во дворах расстелила постель,

Замела и проспекты, и улицы,

Загнала всех прохожих домой.

С видом властной и дерзкой распутницы

Ворвалась в город маленький мой.

Пролетела огромною птицею,

Показала всю силу и власть.

...Но по стёклам прозрачной водицею

От людского тепла пролилась.

Осенний блюз

Играет осень в старом парке блюз.

Дрожит в кленовых листьях паутина.

А память сладких, не забытых чувств

Опять рисует прошлого картины:

Как целовался с речкою рассвет,

Как гладил ветер ствол берёзы белой

И как девчонке ландышей букет

Нёс паренек влюблённый и несмелый.

Теперь играет осень в парке блюз,

Ласкает сердце музыкой в миноре.

Как лёгкий лист, с души сметает груз,

Врачует сердце, устраняет горе.

Ливень

Июльский ливень – тёплый, торопливый –

Прошёлся по окраине села

Потоком лёгким, сбрызнув лист крапивный,

Свернул туда, где тропка пролегла.

Заметил девушку в красивом платье.

В мгновение решил её догнать.

Глаза девчонки полыхали счастьем,

И захотелось их поцеловать. –

Её догнал. Затем легко, учтиво

Погладил ноги, руки и плечо.

В глаза ей заглянул. Нетерпеливо

Стал целовать безумно-горячо.

Ну, а она? В ответ лишь рассмеялась:

«Ах, милый ливень, ты шалишь зачем?

Куда твоя, скажи, девалась жалость?

Смотри – ведь я же мокрая совсем».

А ливень только грустно улыбнулся.

Собрал всю нежность, что отдать ей мог,

Ручья потоком тёплым обернулся,

Как верный пес, улёгся возле ног.

ВИТАЛИЙ СИНЕОКИЙ

(Днепропетровская обл., Никопольский р-н, с. Лошкарёвка)

Голубка

Стихи текут, как мёд из кубка,

Как с-под пера Фирдоуси.

Лети, лети, моя голубка,

Любимой весточку неси!

Она засветится улыбкой,

Сонет читая перед сном.

И страсть струёй горяче-липкой

Забьёт в сердечке потайном.

В острог ответные записки

Отправит дочка палача.

И круг окна, товарищ близкий,

Мне светит, прутьями крича.

Лети же, пташка, по лазури,

Голубка белая, лети.

И пусть ни ястреба, ни бури

Не будет на твоём пути.

Пускай не тронет, пролетая,

Тебя охотничья стрела.

Моя голубка золотая,

Будь невредима и цела.

Я сквозь тюремные решётки

Тебя с руки кормил не зря.

Твоя хозяйка, ангел кроткий,

Жалеет втайне бунтаря.

Как цепью, почтой голубиной

Любовь шальная скреплена.

Пылает на снегу рябиной

И солнцем ластится она.

Но ждёт меня наутро плаха,

И точит лезвие палач.

А ты лети, родная птаха,

А ты по узнику не плачь.

Для грёз моя душа-скорлупка

Открыта, словно жалюзи.

Лети, лети, моя голубка,

Ответ от милой принеси.

Ночная всадница

Ночная всадница опять несётся

На  белогривом пляшущем коне.

И музыкален цокот иноходца,

И странница загадочна вполне.

А город, как пьянчуга, дрыхнет крепко,

И шум, как хулиган, под стражу взят.

И лишь луна коня прельщает репкой,

Да фонари на госпожу глядят.

Она по парку скачет, словно Фрея,

Всё шляпой феерической блеща.

И развеваются, как птицы, рея,

Края старинно-алого плаща.

На скакуне круги рисует Дива

И не боится из седла упасть.

Она и величава, и красива,

Как тень, таинственна, пылка, как страсть.

Лихачка ночью на коне резвится,

Исполнив прихоть странную свою.

А утром превращается девица

В простую девку, в скромную швею.

Она артистам ладно шьёт костюмы,

И ей послушны шёлк и шевиот.

Но тяготит портниху быт угрюмый – 

И в ней княгиня гордая живёт.

На час крадя чужого иноходца,

Она довольна, счастлива вполне.

Ночная всадница опять несётся

На белогривом пляшущем коне.

Талисман

Текли обратно вражьи лавы,

Когда скакал казак шальной.

Его боялся меч кровавый, 

Летали пули стороной.

И слух катился до Варшавы

Про чудеса волшебных сил.

Платок у сердца сотник бравый,

Как талисман, всегда носил.

Барвинком голубым обвита,

Горела мальва с лоскута.

То милой Родины защита,

Что всемогуща и свята.

Лихой казак в часы привала

Всё вспоминал сестру свою,

Как расставаясь, ворковала:

«Тебе подарочек даю.

Сама платочек вышивала

Стальной магической иглой,

Чтоб уцелел ты после шквала,

Чтоб не поранил ворог злой.

Барвинком голубым обвита,

Тут мальва алая, как кровь.

Сей талисман – тебе защита,

Сей знак – сестрицына любовь».

Проворный враг, очами жаля,

Купил шинкарку поскорей.

И зорькой засияла краля,

Лишь сотник вырос у дверей.

Плутовка в чарку мёд плескала,

 Поила зельем казака.

А когти шляхтича-шакала

Влекли платок исподтишка.

Барвинком голубым обвита,

Горела мальва с лоскута.

То милой Родины защита,

Что всемогуща и свята.

Поляки страх перебороли,  

Бежали, яростно крича.

И сбили  казака пистоли,

И порубали три меча.

Он, умирая в клятой Польше,

Потрогал пазуху рукой,

Платка не обнаружил больше:

Пропал подарок дорогой.

Барвинком голубым обвита,

Исчезла мальва с лоскута.

Бессильно слово ворожбита – 

Льняная ткань пустым-пуста.

Колдунья ты

Музыка  Галины Логвиновой
Слова  Виталия Синеокого

                                        

А море пенится, как пиво,

И берег цвета янтаря.

К ногам волна бежит шумливо,

Из пены замок нам даря.

Над нами, как безумец полный,

Вираж выделывает стриж.

Бросаешь камушки ты в волны,

Сама по берегу летишь.

Припев:

Полёта линия коса – 

Размётанных волос краса

Прожгла меня до слепоты.

Колдунья ты, колдунья ты,

Что с острова Буяна,

По имени Смеяна.

Любовь слетает зорькой алой

К нам со стрижиного крыла.

А сердце лишь тебя искало,

Ты одного меня ждала.

Рубином солнечные пятна 

На девичьих губах горят.

Вся ты красива и приятна,

Таишь магический заряд.

Припев:

Ты в лёгком платье и боса.

И ножек чудная краса

Прожгла меня до слепоты.

Колдунья ты, колдунья ты,

Что с острова Буяна,

По имени Смеяна.

Очаровательной улыбкой

Ты светишь прямо в душу мне.

Шныряет стриж над гладью зыбкой,

Закат пылает на волне.

А ты из марева морского,

Из сна земного моего.

И заклинательное слово

Свершило это колдовство.

                                                    

Припев:

Полоска вечера – сиза.

Твои зелёные глаза

Прожгли меня до слепоты.

Колдунья ты, колдунья ты,

Что с острова Буяна,

По имени Смеяна.

Дама с портрета

Вчера меня гроза степная

В руины замка загнала.

Небесных бесов проклиная,

Дрожал, как лист, я без тепла.

Дубасил дождь, безумства полный,

И затемнялся мглою зал.

И вдруг тебя в отсвете молний

Я на портрете увидал.

Стояла, будто бы воскресла,

Ты в платье бальном голубом.

Златые локоны – по чресла,

И завитушки – надо лбом.

Твой лик был розы хорошее,

Был взгляд восторгом озарён.

И на твоей точёной шее

Пылал рубиновый кулон.

И ты ступила в темень зала,

Как ангел, сказочно светла.

И нежным голосом сказала:

«Я триста лет тебя ждала».

И ты ко мне, как птаха, льнула,

Целуя сладко губы мне.

Средь адского грозы разгула

Горели мы в шальном огне.

И гром бабахал в барабаны,

И молнии плясали вкруг.

Касанья губ – чертовски рьяны,

До слёз остры – касанья рук.

И платье бальное шуршало,

Коль гладил графову вдову.

Мне душу чувственное жало

Кололо в сне иль наяву?

Очнулся я: кулон твой – рядом,

А комната пустым-пуста.

И улыбалась тёплым взглядом

Ты со старинного холста.

Павлиньи опахала

О, где павлиньи опахала

И костяные веера?

Изящно ими ты махала

Недавно – кажется, вчера.

Мы чай из крепкого настоя

Тянули с пиалы одной.

Нам кобры танцевали стоя,

Нас охранял гепард ручной.

И венценосные павлины

Ступали, словно  короли.

Барханы, бархатны и длинны,

В пустыню маревом влекли.

И два оранжевых верблюда

Под пальмой ожидали нас.

Но мысль явилась ниоткуда – 

Позвал тебя мой жаркий глас:

«Как дым, сомнения рассей-ка

И обними меня сама».

Сползла прозрачная кисейка,

Скатилась на песок чалма.

Ты мне дарила тьму улыбок

И поцелуев миллиард.

Был танец змей на диво гибок,

На редкость кроток был гепард.

А ты чарующе блистала,

Как башни белого дворца.

Песок и пальмы, свет кристалла

И рай ведущей до конца.

«О, грудь к груди сильней притисни!» –

Шептал тебе, моя Хаят.

Случилось это в прошлой жизни,

Примерно триста лет назад.

Морщины старость пропахала,

Закатом гаснуть мне пора.

О, где ж павлиньи  опахала

И костяные веера?

НАДЕЖДА ТОЦКАЯ

(Запорожская обл., г. Бердянск)

Зустріч на базарі

– Ой кума, що це за продаж, що ж таке стряслося,

В житті, мабуть, чорну смугу перейти прийшлося?

 – Не питайте, люба кумо, не питайте, мила,

Та на світ оцей дивитись вже скінчилась сила.

Як же мені не страждати, як не горювати ?

Бог послав таких сусідів, що не можна спати.

 – Що, шумлять, – кума питає, – музику все грають?

 – Та ні, музики не грають, але серце крають.

Той сусід, що живе поруч з нами на площадці,

Виграв тендер, і хоч, що це, я не маю й гадки,

Він такий тепер веселий, такий радий ходить,

Що дивитися противно, аж до сліз доводить!

А отой, що живе знизу, та ти його знаєш,

Відвіз доньку до Парижу, та й видав там заміж.

Наче тут їй хлопців мало! Страшна ж до нестями:

Очі в неї булькуваті, ще й гриміть кістками.

А отой що живе зверху, наче б то солідний,

Купив кралі «Мерседеса», лиходій негідний.

А отой... та що казати – всі вони злочинці.

 То манто куплять, то шубу, то собі, то жінці.

Так оце ж, що тільки маю, винесла із хати.

Все продам, бо треба грошей мені назбирати.

Люди кажуть: треба грати, щоб в житті щось мати.

Накуплю собі білетів, щоб «Джек-пота» взяти.

А не вийде, є тут баба, що гарно ворожить, –

Заплатю їй скільки треба, вона допоможіть.

Зніме з мене вона порчу, наворожіть грошей.

Куплю собі манто, й шубу, й каблучку хорошу.

Куплю собі й отой тендер, заздрить всіх примушу.

Сяду в свого «Мерседеса» й до Парижу рушу.

Декольте

– Діду, що це «декольте?» –

Внука дошкуляла.

– Та мала ще, а проте 

Слухай, бо дістала.

Це такий великий виріз,

Що бува на блузці.

Має значення велике, –

Каже дід онучці. –

Він жінкам допомагає –

Базікать не буду – 

Молодим знаходить хлопців,

А старим – застуду.

Загадка еволюції

Якось вранці із балкону бачу я картину:

Вивів дядько погуляти здоровенну псину.

Той собака був блискучий, у хорошій формі.

Зрозуміло, що й хазяїн був мужик у нормі.

Та й годує, мабуть, добре – не кашею з салом,

А частує його «Чаппі» чі «Педігріпалом».

Ось бабуся чімчікує, пес рванувсь охоче.

Люто бреше що є сили, вислужитись хоче.

З несподіванки бабуся зойкнула, присіла.

Тут з’явився на підмогу якийсь здоровило.

Він як гримнув на собаку, той ретирувався,

Здоровилі цього мало – на дядька напався:

– Ти, козел, що рта роззявив? – чемно так питає. –

В тебе що – мозок курячий, чи його немає?

Дядько був не з боягузів, та й свій гонор має.

 – Сам козел, та ще й з рогами, – він відповідає.

Після цього привітання битись так зчепились,

Що бабуся та собака з переляку вшились.

З чого бійка почалася, усі вже й забули.

Та знайшлися добрі люди та їх розтягнули.

Що до пса – питань немає: така його вдача.

Та чого ж бува в людини натура собача?

О вы, поэты!

О вы, поэты!

Народ не робкий.

Стихов не слышно.

Звенят лишь стопки.

О вы, поэты!

Народ мой пёстрый.

И каждый умный,

И каждый острый.

О вы, поэты!

Среда живая.

Кричат, друг друга

Перебивая.

Но вот притихли

Все в одночасье.

Стихи читают.

В глазах их – счастье.

О вы, поэты!..

Гвоздь

Две доски скрепляя лично,

Гнулся гвоздь дипломатично.

Но безвременно был вынут

И в металлолом закинут.

Ржавый гвоздь на то изрёк:

– Жизнь тебе даёт урок:

Что годится для людей,

Не годится для гвоздей.

ВЛАДИМИР ЛОЖКИН

(Россия, Алтайский край, г. Бийск)

Опять на службу...

Таится нежность в голосе моём,

В глазах, душе, боясь дневного света...

Долг держит всё под тягостным запретом,

До полночи, когда мы лишь вдвоём...

И вот тогда ласкаются слова,

И многоточьем на щеках... на шее...

И на губах... Что может быть нежнее?!

И гейзерами... там, где острова... 

Опять спешит рассвет? Часы не врут...

Затянуты все чувства портупеей...

Но дрогнул голос: «Нет тебя роднее...

Любимая... ещё есть пять минут... » 

Где-то там, среди звёзд...

Где-то там, среди звёзд, изумрудный песок под ногами,

И молочный туман обнимает гранит берегов...

Уплывает Любовь – невесомый корабль-оригами –

И стремится туда, где метели из белых цветов...

Где мелодия ветра согреет сердечную стужу,

Омовение тела очистит и смоет грехи...

Там сияющий Свет оживит очерствевшую душу,

И целительный дождь прочитает молитву-стихи...

Где-то там, среди звёзд... А быть может, на этой планете

Храм Священной Любви отыщу среди тающих льдов...

И при свете Луны прилечу, как Ромео к Джульетте,

Чтоб познать, наконец, сладкий вкус разделённых плодов...

 

Дотронься до Надежды

Обрушились на Землю небеса,

И вздыбились моря, рождая горы...

И возопили в ужасе леса,

Что кто-то ящик отворил Пандоры...

И удивился б Сент-Экзюпери:

«Не думал я, что людям горе нужно...

Как раковые клетки, изнутри

Сожгли планету...». Звёзды равнодушно

Взирают сверху на Армагеддон:

Всегда он там, где властвуют невежды...

Ещё один разрушен Вавилон...

Эй, кто-нибудь! Дотроньтесь до Надежды! 

 

Рассвет

(Онегинской строкой)

Как любопытный подмастерье,

Играл палитрою рассвет...

По капле, словно лекарь зелье,

Всё добавлял, меняя цвет...

Он облака писал мазками

И перемешивал ветрами...

Церковный освещая крест,

Послушал звонниц благовест...

Но, наигравшись спозаранок,

Свинцовых выплеснул чернил –

Поля восходом окропил,

Не обойдя лесных делянок...

И, радугой закончив труд,

Он солнцу сдал дела на суд...

Я приглашаю Вас на танго

Вновь бьётся сердце в ритме танго,

Кровь закипает от азарта...

И сотрясают воздух банго,

Затмив восторг людского гвалта...

Во взгляде вызов матадора –

Сорву зубами лямку платья...

Два шага, выпад... От напора

Сомкнутся крепкие объятья...

Пронзает взгляд... Мороз по коже,

Адреналином жжёт рубаху...

Мечтаю о любовном ложе –

Готов и голову на плаху...

Отрадно мне идти на крайность

И, наслаждаясь в танце властью

Я докажу свою брутальность,

Ошеломив партнёршу страстью! 

НИНА ХМЕЛЬНИЦКАЯ

(Израиль)

Мёртвым быть не страшно – страшно умирать!

«Поставлю точку в синеве строки...»

Зеркало правды    Не уходи!

Изумрудное лето

Брызги солнца, блёстки света.

Изумруда зелень – лето!

Крики чаек, шум прибоя.

Скатерть – небо голубое.

 

Чувств распахнутые створки,

Маков алые головки.

Обнаженность, душ слиянье,

Робость первого свиданья.

Море нежности и ласки –

Расцветают страсти краски.

И, заласкана тобою,

Сердце для Любви открою!

 

ЮРИЙ БЕЗУХ

(Херсонская обл., пгт. Нижние Серогозы)

Раздвоение   Загулявшая зима     

Геній та Демон    Світанок над Кіммерією 

НАДЕЖДА БЕЛУГИНА

(Надежда Лосева)

(Россия, Северный Кавказ, г. Георгиевск)

* * *

Как мудрая красавица из сказки,

Взмахнув своим волшебным рукавом,

Разбрызгала чарующие  краски,

Природным  поражая естеством.

Томлюсь и, с бесконечною  надеждой,

Жду  осени пленительный приход.

Строчу стихи о ней я, как и  прежде,

Выстраивая рифмы в хоровод. 

Царицей в опьяняющих нарядах,

Вся жарким летним опытом полна,

С достоинством, при восхищённых взглядах,

В сезон приходит каждый год она.

Спасая нас от постоянства лета,

Всё образы меняет без конца,

То  в золоте, то  донага раздетой

Предстанет вновь у каждого крыльца.

Даёт нам осень грустью насладиться,

Дорожки пёстрой обложив листвой,

Приходит яркой, красочной девицей,

Уходит тихо горькою вдовой.

Ссора

Как взрыв – в ответ захлопнутая дверь.

Опять придти к согласью не смогли.

Как страшно – стало ясно лишь теперь –

Вот так, наотмашь, разрубать узлы.

 

И чёрной кошкой пустота вползла

в ту комнату, где были мы вдвоём.

Нелепый разговор, на равных бой,

Где с двух сторон потери мы несём.

Слова, слова. А если б промолчать?

Как встарь учили – взять воды глоток.

На колкость – колкостью не отвечать

Иль поцелуем слов прервать поток.

В сомненьях мучаюсь, с решеньем поспешив,

Ведь всё тепло унёс с собою ты,

И каждой клеточкой истерзанной души

Пью горький яд бездонной пустоты.

Отпускаю тебя

Отпускаю тебя, отпускаю...

Будто вязаный шарф распускаю.

Ряд за рядом исследую петли,

Узелки, что за память в ответе.

Очень длинною нитью плели мы

Жизнь, совместной мечтою гонимы.

Каждый ряд связан с воспоминаньем:

Встречи, радости, слёзы страданья...

Шаг за шагом я память пытаю...

Помню, как появилась другая...

Ряд неровный, запутались петли.

Первый раз не пришёл, не ответил...

Отпускаю тебя, отпускаю,

Будто прошлое всё распускаю.

Вот и всё. Лишь на память кусочек,

Боль свою я смотала в клубочек.

Видение

Помню, в тот холодный вечер

Я с тоской в окно глядела:

Там с деревьев злобный ветер,

Листья рвал остервенело.

Мёрзли голые деревья,

И взахлёб рыдали крыши.

Сквозь природный выплеск гнева

Тихий стон был слабо слышен.

Ливнем лист к окну прибило.

Показалось, путник поздний:

За стеклом впустить молил он,

Что, мол, стынет на морозе.

О ночлеге просит слёзно,

Дать укрыться от стихии,

Но его, под грохот грозный,

Смыли струи дождевые.

И от жалости и боли

На мгновенье сжалось сердце:

Будто мы в одной юдоли –

Жаждем случая согреться.

Много лет с тех пор промчалось,

Но видение не стёрлось.

В чуткой памяти осталось:

Ливень, лист, комок у горла.

Возомнила

Затерялось бабье лето.

Не дождусь его никак.

Сяду я плести салфетку,

Раззадорю паука.

Начинают бабье лето

Паутиной пауки.

Не смогу ль приблизить это

Лишь движением руки?

Я крючком, накинув нитку,

Тихо кружево плету.

Вдруг на сетчатой калитке

«Мастер» замер на лету.

И поверьте, будто в тайне,

ВперегОнки с пауком,

Конкурируя в дизайне,

Кружева свои плетём.

 

Подсмотрел он чёрным глазом

Рукоделие моё,

И в углу развесил сразу

Лапкоделие своё.

Заискрилось лапкоделье

Под приветливым лучом.

Обхожу его, не смею

Чуть задеть его плечом.

Знаю, надо ради счастья –

В паутину головой.

Не спешу, сдержу я страсти,

Пусть живёт соперник мой.

Завершил паук работу

И в углу присел бочком.

Продлевая бабье лето,

Тороплюсь своим крючком.

Шелестит паук в ответ мне:

«Позабудь скорей мечты.

Чтоб продлить вам бабье лето,

Я – хозяин. А не ты».

ЕЛЕНА МАТВИЕНКО

(Запорожская обл., г. Бердянск)

В стенах «серебряного века»

В стенах «серебряного века»

есть то, что не умрет вовеки:

полёт фантазии, прозренье,

восторг любви и вдохновенья.

Там что ни мастер, то пророк,

у каждого свой путь, свой рок.

В стихах «серебряного века»

есть свет и тьма, но больше – света.

Там славит Бунин лес осенний

и красоту полей – Есенин,

там Блока музыка живая

звенит, поёт не уставая,

и Пастернак и Мандельштам

свою тропу торили там.

Плоды «серебряного века»

нужны сегодня человеку:

ахматовской печали тайна

и Маяковского бунтарство.

И ты, кто в руки взял перо,

цени в них мудрость и добро.

 

Бумеранг

Как тебе сегодня тяжко!

Побледнел и спал с лица...

Самого себя, бедняжку,

ты жалеешь без конца.

Ты озлоблен и растерян,

встали на твоем пути

боль, сомнения, потери...

Как тут истину найти?

Наберись, мой друг, терпенья.

Не стеная, не ворча,

не взывая к провиденью,

не пеняя на врача,

ты пойми, что круг замкнулся,

не виновны друг иль враг – 

просто вдруг к тебе вернулся

твой давнишний бумеранг.

Ты, со зла или со скуки,

иль кого-то не простив,

взял его однажды в руки,

повертел – и запустил.

Во вселенском океане,

управляемый тобой,

он настиг кого-то, ранил – 

получи обратно боль.

Всем нам, поздно или рано,

воздаётся по делам.

В мире взвешены до грамма

порции добра и зла.

Что посеял, что развеял, 

до единого зерна,

всё вернут нам, будь уверен,

всё аукнется сполна – 

то ль паденьем, то ль  полётом,

в этой жизни или в той...

Кто бы нас учил с пеленок

этой истине простой?..

Шестое июня в Бердянске

Цветёт акация у моря,

 и аромат её земной,

с морским солёным ветром споря,

плывёт душистою волной.

Густой, пьянящий запах лета

с утра вливается в окно...

Мы в этот день идем к поэту,

уж так у нас заведено.

Несём пионы или розы,

благоговения полны,

и непременно эти гроздья – 

последний чудный дар весны.

Кладём цветы к его ногам

как знак любовного вниманья

к его судьбе, его стихам,

и к тем полуденным брегам,

где он томился в дни изгнанья,

и к той любви, что, с веком споря,

жила в нём много дней и лет...

Цветёт акация у моря – 

любви благоуханный цвет.

Баллада о спасении бойца

Памяти моего отца,
Матвиенко Михаила Владимировича

Отца любили кошки и собаки.

Бывало, он приляжет отдохнуть – 

они тотчас, без шума и без драки,

пристроятся – кто в ноги, кто на грудь.

Старалась кошка лечь поближе к сердцу,

как будто чуя, что оно болит.

А пёсик ноги грел ему усердно,

как будто знал: хозяин – инвалид.

Отец на фронте был серьёзно ранен – 

под Курском, в сорок третьем, на дуге

и девять дней лежал на поле брани

с осколками и раной на ноге.

Уже на юг прорвались наш танки,

был грохот боя слышен много дней...

Его нашла собака-санитарка – 

лежащим без сознанья на спине.

Очнулся он от жаркого дыханья.

Собака, полизав ему щеку,

старалась обратить его вниманье

 на сумку, что висела на боку.

Он понял. И дрожащими губами

хлебнул из фляги теплое питьё.

Достал пакет с бинтами, сухарями – 

и снова погрузился в забытьё...

Собака приходила ещё дважды – 

запомнил он в своём полубреду.

Спасала от июльской страшной жажды,

от мысли: неужели не найдут?

Томили думы: где сейчас фашисты?

Прогнали их за Северский Донец?

Когда же Украину мы очистим,

и скоро ли войне придет конец?

Пытался сам подняться, но напрасно:

осколок в позвоночнике застрял.

А на десятый день услышал ясно:

мотор машины рядом заурчал.

...Шли дни. Уже окончилось сраженье,

уже о нём узнала вся страна.

И наши развернули наступленье...

А для него окончилась война.

Отныне – только госпиталь и койка.

Врачи старались сделать, что могли.

Метался на постели беспокойно:

На фронт нельзя, надолго – костыли...

Отец был в мирной жизни терпеливым,

Ударом на удар не отвечал.

Какие б грозы и какие б ливни

Над ним ни бушевали, он молчал.

Но в свой последний праздник – День Победы – 

Он плакал, не скрывая горьких слёз.

Как будто вновь, что было с ним, изведал

И что стране изведать довелось...

Увековечен славный лик Победы –

в металле, камне, прозе и стихах.

Но, вспоминая о военных бедах,

замечу в заключительных строках:

стоят на пьедестале пушки, танки...

Но верю: где-то есть в большой стране

и памятник собаке-санитарке – 

той, что спасала жизни на войне.

* * *

 

Из цикла «Природа лучший в мире врач»

Я всё прощаю дням весны:

туманы, слякоть, злые ветры...

Как трудно стряхивают сны

деревья с онемевших веток!

И как непросто жизнь вдохнуть

в стволы, что неподвижно сонны...

Но начинают долгий путь – 

от корневищ земные соки.

Они пробьются, напоят

весною веточку любую,

про это воробьи кричат

и нежно горлицы воркуют.

И даже старая любовь,

открыв глаза в изнеможенье,

прислушалась: неужто вновь

ей суждено познать волненье,

и радость первых лепестков,

и майской ночи наважденье?..

Ах, пробуждаться нелегко,

но как прекрасно пробужденье!

Я всё прощаю в дни весны,

полезнее занятья нету,

И пусть из-за её спины

глядит засушливое лето,

и осень выпьет грусть до дна,

и ветры снежные задуют...

Но ледяное царство сна

весенний лучик расколдует!

...Так мы живем – в плену у дней,

под властью чувств круговорота.

Но так задумана природа,

и мы живем в согласье с ней.

ЛОЯ ГРИГОРЬЕВА

(Ольга Григорьева) (Россия, Челябинская обл., г. Златоуст)

Чеширский кот

Был день как день, заботы, суета

(Устало тело, а душа в астрале).

Я встретила Чеширского кота,

Тот, что из сказки Кэрролл «Зазеркалье».

Мы пили чай холодный с чабрецом,

Уютно было, дорог миг был каждый.

Мы спорили, шутили, а потом...

Потом...

Да, это в сущности, не важно.

Не важен был шум карточных боёв,

Не важен кролик с умною улиткой.

Ведь слышали ход сказочных часов

Лишь я да кот с Чеширскою улыбкой...

Воровка

Господин офицер! Не ломайте запястья,

Режут кожу наручники ржавостью истин.

Я украла у мира лишь капельку счастья,

Без неё ход судьбы моей просто немыслим.

Я вам всё расскажу, но в обход протокола,

Хоть признания мои сжали холодом гланды.

Я оставлю свой путь, уже, может быть, скоро...

Не ломайте запястья, прошу вас, не надо.

Господин офицер! Мне до боли неловко:

Грязный мраморный пол, неприглядный финал...

Может, в ваших глазах, я – простая воровка,

Но желать себе счастья – ужель криминал? 

Её мужчина

Слова холодные и режут сталью,

Казённый голос, как на парад.

...Внутри живое всё свилось спиралью,

И под подошвами поплыл асфальт.

«Сегодня вечером, в семнадцать сорок,

Этаж двенадцатый, внизу фонарь.

Но там – без выбора, он умер в "Скорой".

Мужайтесь, барышня, мне очень жаль».

Этаж двенадцатый, в квартире-брежневке

(Как тишиной тошнит от никотина...)

Там кадром порванным застыла женщина

Над фото с ленточкой ЕЁ МУЖЧИНЫ.

И льётся боль её, коробя кожу,

Широкой лентою из глаз сухих.

Он был...

И нет его...

Так быть не может!

Он всё один решил, за них двоих. 

Отлично! Всё в полном порядке!

Столько вопросов ненужных ты мне задаёшь,

И уползает, как шёлк простыни, душа в пятки.

Интересуешься: «Как поживаешь – живёшь?»

Я отвечаю: «Отлично! Всё в полном порядке!»

На самом деле... Да надо ль об этом всерьёз?

Сор из избы выметать – это худшее дело.

Жизнь так упорно и жестко доводит до слёз.

Я научилась скрывать свои чувства умело.

Мне даже нравиться быть озорной напоказ.

Тот не родился, кто мог бы поставить в тупик.

Правда, бывает, предательски щурится глаз.

Это не страшно, врачи говорят – нервный тик.

Так что, к чему нам с тобою тужить-горевать?

Собственной боли у каждого, знаешь, в достатке.

Вот потому мне легко на вопрос отвечать...

– Как поживаешь?

– Отлично! Всё в полном порядке!

Цезарю

Мой Цезарь! Ты забылся в гневе лютом.

Весь мир готов швырнуть в терновый куст.

Ты сам себе придумал, что как будто

Слова к другим с моих слетают уст.

Да, я пишу цепочкою витиеватой

Про страх разлук и про измены боль.

Неужто же я, Цезарь, виновата,

Что близко к сердцу прикипает роль?

Найти пытаясь соль стихотворений,

Не лезь ты на рожон слепцом предвзятым.

У Цезаря жена ВНЕ ПОДОЗРЕНИЙ!

Так для чего на солнце ищешь пятна?

НАТАЛЬЯ ГОЛОВАЧЁВА

(Россия, г. Ростов-на-Дону)

* * *

Я разбавляю зелень парка 

Летящей ярко-красной юбкой, 

Всё воспитание – насмарку

(Всегда я ветреной была!),

И ярко-синие фиалки 

Торчат из летней белой сумки... 

Я счастлива, и только жалко, 

Что на работе ждут дела.

Про любовь 

Слеза в тишине упала, 

обиду в себе тая...

Сегодня я вдруг узнала, 

что ты не любишь меня.

Так странно и так невольно, 

случайно произошло, 

когда ты, собой довольный, 

с другою сюда вошёл.

Ты был долгожданным ветром, 

горячим огнем в крови

для искренней, беззаветной, 

красивой моей любви.

Но как иссякают силы 

у пламенного огня, 

так ветреный и любимый 

с другою забыл меня.

Что делать теперь, кто знает? 

Что делать, ведь ты с другой?!

Я знала, что так бывает, – 

не думала, что со мной.

И осень такая ненастная, 

и так беспросветно жить... 

Любил меня светлый, ясный... 

Любил, чтоб потом забыть...

* * *

Тепло... но снег большими хлопьями 

так обречённо с неба падал 

на призрачные изголовья

февральского ночного сада.

Где в летний дождь с тобой промокли мы, 

теперь луна мерцает сонно...

Тепло, но снег большими хлопьями 

всё падал, падал обреченно...

* * *

Букет пушистых хризантем, 

волнуясь, подарил.

Я уезжала насовсем, 

а ты меня любил...

Букет из белых хризантем...

С тех пор прошли года... 

Что уезжаю насовсем, 

не знала я тогда...

* * *

Магазин игрушек – тусклые витрины... 

Что здесь в двадцать первом веке продают?

Раньше были куклы, зайцы и машины...

Магазин игрушек. –Праздник и уют.

Кто-то ходит с мамой, кто-то с папой ходит,

Кто-то очень громко плачет в этот раз...

Жалко что, конечно, всё всегда проходит. 

Магазин игрушек... Где же ты сейчас?..

* * *

Жёлтая жемчужина луны 

нежным отливает перламутром...

Мы с тобой расстанемся под утро...

В тонкой вазе жёлтые цветы 

Томно спят, бутоны свесив чудно,

 затаив гармонию весны.

* * *

Ириса зелёные стрелы

Подчёркивают нежно-белый

Цветок, с желтизной в глубине.

Красиво туманное утро,

И – россыпью перламутра –

Нить жемчуга на столе.

ЕЛЕНА МУЗЫЧУК

(Запорожская обл., г. Васильевка)

* * *

Ховала свій скарб від заздрості

І від лихих очей...

А він світився мінливо

І дратував людей...

В ганчір’я його рядила

І неприглядний грим...

Та люди судили й рядили:

Самотньо було їм...

* * *

Ти зліпив мене із мрій незашорених.

Трішки нервів додав оголених.

Одягнув у сукню барвисту.

І віддав Свою душу чисту...

* * *

Килим м’який і барвистий

Осінь зіткала...

Стиха падало листя.

Тебе я чекала...

Дерево напів-оголене

Зашарілося...

Щастя таке омріяне

Забарилося...

Стимул до руху

Про депресію осінню вже усім відомо.

Напада на нас нудьга і страшенна втома.

Лист ображений в калюжі і дерева голі.

А удома більш, як завше, тарганів і молі.

Зимно. Темно. І самотньо. А ще як болячка...

Може, впасти до весни у зимову сплячку?

Ні? Не хочете? Тоді ви себе порозважте:

Шоколадом поласуйте неспіхом, поважно.

Одягніть яскравий шалик, прогуляйтесь парком.

Закохайтеся – і вам зразу ж стане жарко...

На вечірку... У кіно... Шопінг... Не даремно!

То, панове, все одно – було б вам приємно.

Нова стрижка... Чи ремонт... Чи цікаве хоббі...  

І гнітючий стан від вас піде стиха собі. 

А ще можна на пікнік, на шматок природи.

Намагайтеся дістати із собою згоди...

А іще натхнення ви у собі шукайте.

Як немає – то створіть, відродіть чи  уявіть –

Що вже хочете робіть – лиш часу не гайте!

Бо життя прекрасним є в усі пори року!

Я піду вже... Ви – міркуйте! От така морока...

Позитивом є вже те, що живем на світі.

Не марнуйте радість жити, любі мої діти!

Пліткарка

Язиком, як помелом тітка плеще.

По знайомих, по сусідах – так і чеше...

Хто? Куди? Навіщо? З ким? І для чого?

Перетерла всім кістки у розмовах.

Всі погані! Проти неї – негодящі.

Он – роззява... Той – гульвіса... Та – ледащо...

«Лежінь» поруч, коло неї причаївся.

Тітка гостра на язик! Стережися!

Привселюдно всіх на сміх піднімає...

Таємниці всім чужі оповідає...

Приструнити? Осмикнути? Хай радіє! 

Сумно їй на світі жити – то й дуріє!

Дайте меду!

Закортіло скуштувати солодкого меду.

Ну, а де ж його шукати? – на пасіку треба.

Напросились мед качати до своїх знайомих,

Бо ціна на цей продукт з числа невідомих...

Закрутилась медогонка, задзигали бджоли.

Позлітались на солодке. Всі напоготові...

Оси теж до нас припхались. І джмелі... І мухи...

Довелося капелюха натягти на вуха.

Подивилася на кума – хотіла сміятись,

Бо він так замаскувався – не можна добратись...

Та не встигла... Прудка бджілка дала таки меду.

Та не в банку, а в те місце, чим сідати треба.

Не до жартів... Не до сміху.... Кум мене жаліє...

Що його бджола минула, потай все ж радіє...

Мед стікає по руках... Солодко у роті...

Той укус – така дрібниця при такій роботі!

Якщо будете гукати – приїдемо знову,

Бо не можемо забути пасіку чудову...

Нащо довго так терпіла?

Біль зубний терпіла стійко, бо боюся лікарів.

Він мене хапав за нерви, нив нав’язливо, крутив.

Ну, а в мене все відмовки: страшно, часу брак, грошей.

Як же добре тому вовку, що не знає тих речей:

Кабінету, бормашини, вати, шприців і щипців.

Але біль мене поглинув... Вже я йду до лікарів.

Ввічливі, приємні люди, професійність вправних рук.

Думала: «Помру у кріслі». Та не встигла... Один рух –

І уже свій зуб я бачу в тих омріяних руках.

Та не встигла і злякатись. Біль здивовано закляк...

Коли б знала те раніше, я б так довго не тягла –

Бігла би до них скоріше. Може б, зуба вберегла.

Вам іще болить? Не бійтесь! Вас чекають! Раді Вам!

Не терпіть! Не переймайтесь! Лиш довіртесь лікарям!

Не до лопати...

Доки доберусь до дачі – ноги вже мені болять.

Бур’яни там розкошують. Наче караул, стоять.

А мені туди ходити вже не хочеться давно.

Важка праця надихає у книжках лиш та кіно...

Нащо мені та морока? Що? Не маю інших справ,

Ніж із сапкою човгАти між міцних, високих трав?

На усе свій час, то правда... Помідори? Огірки?

Все одно, не так вже родять... Поруч мене – три ларьки.

Вибирай собі, що хочеш! Наїдайся та смакуй!

Згадуй про минулі роки і теперішні шануй!

Новорічна ніч

Наварила холодцю... Напекла бісквітів...

Мандарини на столі рушничком накриті...

В хаті затишно, охайно – ніде ні пилинки.

Вже й коштовності дістала зі старої скриньки.

Композиція з гілок... Нащо та ялинка?

Я хоча ще й не бабуся – та вже й не дитинка.

Зосталося дочекатись на Діда Мороза.

Ой, щось довго він блукає по битій дорозі.

Та чекати – доля наша... Хто бажає – має!

Хай до всіх прибуде щастя! Й назад не вертає!

Білявки відпочивають...

Оголошення в газеті читаю уважно.

Поводжуся у житті я надміру поважно.

Познайомитись – для мене нелегка задача.

Стидаюся... Соромлюся... Отака вже вдача!

Та... Самій мені набридло! Хочу тої ласки,

Про яку кіно знімають або пишуть казки.

Але я відволіклася! «Струнку та біляву...»

Всі бажають в наречені. А повну й чорняву?

Чи ж я винна, що вдалася пишна, як та ружа?

А білявий колір завжди був мені байдужий.

«Лагідну, спокійну вдачу... Добру господиню...»

А крикливу не хотіли, як чорт на драбині?

Ні, то я уже жартую! Але ж, ви пробачте –

Струнких гарних господинь на всіх не настачиш.

Доведеться, чоловіче, бобилем вмирати,

Або мене, повнотілу, повік шанувати.

Тож, дзвони мені скоріше! Тільки не барися!

Бо вже он сусід моргає до мене, Орисі...

СВЕТЛАНА ПУЗИНА-ОЛЕЙНИК

(г. Запорожье)

* * *

Не любовь... Истлел папирус...

В эту ночь, читая речи,

обновляю антивирус,

заражённый жжёт папирус,

пламя – ревностные свечи –

разгорались... дым сомнений,

вот слеза упала воском,

защемило что-то в плотском

от земных же увлечений,

задыхалась ароматом

ночь лирической приправы,

постоянно оба правы,

связь взаимным суррогатом,

как умножить антивирус

в онемевшем чувстве слога,

но синхронности немного...

не любовь... истлел папирус...

* * *

Высокое небо Вероны,

Целуются тенями кроны

И ласточки-стрелы щебечут кружа.

Решающий чёт или нечет

Безумным влюблённым перечит,

И красные чёрные им ворожат.

Извечным Ромео, Джульеттам

Бездушна преградой вендетта,

Колец Гименея судьбой не дано.

А зной марцепановым вкусом

В закате оранжево-русом,

Застывшем фрагменте немого кино.

В истоке открытого сердца

У лета не заперта дверца.

Зачем в эту ночь завлекал нас обман?

Туманность легла Андромеды.

Вероне – и счастье, и беды,

Где с нами простился короткий роман.

* * *

Посчитав участье неуместным,

Доброты не сыщете следа.

В нашем мире разобщённо-тесном,

Всех сближает разве что беда.

Отчего-то жалость растеряли,

В слабостях усматривали зло,

В суете житейской забывали

Очага домашнего тепло.

В крайностях распущенности словно

Путаясь, как в сетях пауки,

Всё же филантропы хладнокровны –

Не желают и подать рукИ.

Брошенную старость замечая,

Не взывая множеством фанфар,

Молча равнодушие прощаем,

Милосердье не приносим в дар.

Если в мире разобщённо-тесном,

Всех сближает разве что беда,

То участьем, даже неуместным,

Поделитесь всё же, господа.

ЯН БОГУСЛАВСКИЙ

(г. Запорожье)

* * *

Жизнь была как буря, жизнь была как птица,

Жизнь была как песня яростных сердец.

Но сердца поэтов не устанут биться,

Ведь со скукой дряхлой незнаком певец.

Юность как химера, юность только снится,

Лишь в певучих душах – юности венец.

Только эта юность – жалом в сердце впиться,

Только эта юность – как шальной свинец

Пусть же пролетают годы вереницей,

Пусть и наш когда-то возвестят конец...

Нам в ночи последней полыхнут зарницы

Струнных, вечно юных, песенных сердец!

ЕВГЕНИЙ КАН

(Россия, г. Санкт-Петербург)

Бессонница

Засыпаю на ложе страданий,

На печали лежит голова.

За собою безумие манит,

Отделяя от мыслей слова.

 

Одеялом укрывшись сомнений,

Горе пью за стаканом стакан...

За окном мельтешат чьи-то тени,

Да ползёт привиденьем туман.

 

Две свечи – и натянуты нервы,

Не питаю я больше надежд.

Видно, ведьмы живут не на первом –

Их приют на седьмом этаже...

Дюны

 

Искрится снег, как тысячи алмазов.

В лесу петляет первая лыжня.

Залив застыл, но прорубь чёрным глазом,

Как ворожея, смотрит на меня.

 

Стою под солнцем, полон восхищенья.

Слышна сорочья трескотня и гам.

У них в гостях, без всякого сомненья,

Едой делюсь по-братски, пополам.

 

Воскресный день сегодня – отдыхаю,

Забыв мечты, обиды и обман.

Что ждёт меня? Пока ещё не знаю,

Лесным еловым воздухом я пьян!

* * *

На сердце твоё опускается вечер, –

Никто не стоит под заветным окном.

Как чашки разбитые – прошлые встречи,

В разрушенном доме не пьётся вино.

Ты часто приходишь в былое Пространство,

Молчанию Верность надёжно хранишь.

Осколки Измены и Непостоянства

Застряли в душе... и от боли кричишь.

И мир без тебя, став чужим и пустынным,

Ушёл безвозвратно, как тающий снег...

Лишь дымкой остался твой запах полынный.

Мосты сожжены, больше прошлого нет.

Анти-ода пыли

 

Вот и старый мой дом, – я тебя не забыл,

Пусть полвека прошло, но приехал...

Скрип родных половиц под ногами и пыль

Разбудили мохнатое эхо.

На столешнице след начертила рука, 

(Домовой баловАлся от скуки).

Рядом с пылью давно поселилась тоска, –

Неразлучные обе подруги.

Пыль, как гнус, проникает повсюду, везде,

Наша спутница в дальних  дорогах;

Не щадит никого: ни дома, ни людей, –

Не дано ей достать лишь до Бога.

Пыль вздымается вверх из-под ног у толпы

И клубится затейливой вязью,

Но по сути своей – только прах эта пыль...

Грянет дождь – пыль становится грязью... 

АЛЕКСАНДР КАЛАШНИК

(г. Запорожье)

* * *

У меня от тебя нет секретов давно,

Наши взгляды и души совпали.

Мы с тобою вкусили и мёд, и вино,

И настой из разлук и печали.

Наш тандем, нашу связь, наши чувства сполна

Испытали соблазн и тревоги.

Мы совпали с тобой, как с волною волна,

Как в одну совпадают дороги.

* * * 

Что день грядущий принесёт –

загадывать не стану.

Ведь оттого ни соль, ни мёд

насыщенней не станет.

Проснуться б только поутру

и, помолившись Богу,

отдать раздумия перу,                                             

как путнику – дорогу.

* * * 

Вот она, стихотворная осень,

Слишком поздно её привели.

Мне полста и три года, а вёсен?..

И в душе и в строках отцвели...

Отцвели, отгорели закаты

Самых ярких, насыщенных лет.

Краски смыты судьбой без возврата,

Блёклым кажется даже рассвет.

Я живу, а зачем – и не знаю,               

Разучившись радеть и мечтать.

Я устал, я отбился от стаи,

На крыло вдохновенья не стать.

Знаю, осень уснёт под снегами,

Снегопад развенчает капель...

Может быть, мне помогут – стихами 

В стылом сердце засеять апрель?

* * * 

Всё реже пишутся стихи,

Всё меньше откровений.

Лишь одинокие штрихи

Приходят на мгновенье.

Рука потянется к листу

Забытого блокнота,

И снова рифмы в пустоту

Уйдут бесповоротно.

И тщетно тужишься понять,

Что всё же происходит

И отчего все строки вспять –

Ни звуков, ни мелодий.

Ночь бездыханна. Не уснуть.

И вдруг в её разломе

Придёт строка, поманит в путь.

А в онемевшем доме

Благословенно оживут 

Застывшие предметы.

И рифмы снова уведут

С собою до рассвета.

 

НИКА ВЕРБИНСКАЯ

(Вера Бахтина) (г. Запорожье)

Намисто

Cміялась: «Цілуватись не умієш!».

«Навчу!» – казала. Обіймала палко.

Йому здавалось: трішки – і зомліє...

Така вона була, ота Наталка.

А в неї коси сонячні, хвилясті,

А в неї очі зеленіш смарагда,

Браслети металеві на зап’ястку...

Вона шульга, та це тепер не вада.

Вночі  блукали пляжем понад морем.

Шукали зірку в  неосяжнім небі.

Шатро над ними синє, неозоре

І вранішніх пташок настирний щебет.

А в неї коси сонячні, хвилясті,

А в неї очі зеленіш смарагда,

Браслети металеві на зап’ястку...

Вона шульга, та це тепер не вада

Скінчилась казка. Він поїхав в Київ.

Вона – самотня... в хатці біля моря.

Лише лишились спомином на шиї

Палких цілунків, як жарини, зорі.

Восьмой выдох

Как масло, воздух в предзакатной мгле.

Меняло море цвет – от искр аквамарина – 

к нефритовой бездонной глубине.

И волны, как стеклянная лавина.

Искрящий всплеск. Как будто там, вдали,

смеялись мило, беззаботно дети.

Запомнил ветер запахи земли

и тишину дробил в забвенья сЕтях.

Горящий шар вечернего светила

сквозь вязкий мёд небесной вышины

с ладоней неба в море покатился,

тонул, не достигая глубины.

Гладь моря, приняв жертвенный закат,

ещё хранила пылкости мгновенья.

Янтарным небо сделал солнцепад.

Багрянец злато скрыл кровавой тенью

И каждый вздох – до темноты в глазах,

до лёгкости и головокруженья.

И каждый выдох – ветром в парусах,

прохлады нам дарил прикосновенья.

Покажется, что это навсегда,

до той черты, где сонм мгновений манит,

блаженно душу вознесет к нирване...

И вспыхнет путеводная звезда.

Как детский смех, ещё звучит вода...

Чёрный лебедь любви

Твоей души раскрытое окно.

Моей – как омут глубины манящей.

Красивой птицей, в высоте парящей,

мне лебедем быть чёрным суждено.

Пожалуй, так решили небеса,

тасуя вновь и вновь колоду судеб.

Не думая, похвалят иль осудят,

соединили-склеили сердца.

И нет души желанней и родней,

глаза глядят загадочно-влюблённо,

когда твой день мне станет ночью тёмной,

а ночь моя –  твоих началом дней.

Как мантры, вновь твержу свои стихи,

сплетаю слов узоры филигранно

и чёрный с красным сочетаю странно,

как будто вышиваю рушники.

Пишу слова, забытые давно,

работы прибавляя почтальонам.

Сейчас живу счастливой и влюблённой.

Желанья пью я терпкое вино.

Любимые крыши

Засыпает город... Стены крыш

Вновь к закату тянутся в объятья.

Их антенн колючие распятья

Сторожат полуночную тишь...

Солнца круг нырнул за горизонт.

Зарево стыдливой пеленою

Вдруг покрыло небосвода зонт,

Захлестнув горячею волною.

Свесив ноги, сядем на окне,

Этажи нахально презревая.

Забывая о банальном сне,

Мы в зарю над крышами взлетаем...

Я пишу, как грешу

Если льются слова, как струя городского фонтана,

Если мысли летят, словно мыльных потех пузыри,

Если после того, как напишешь, такая нирвана,

Как вечерней порой, когда в сквере горят фонари,

                       

Если даже в уме мне ложатся на музыку ритмы,

И слова, словно листья, на белой бумаге пестрят, –

Каждый стих, как корабль, море фраз всё бросает на рифы,

Где за каждую рифму мне критики перья острят.

Я пишу, как грешу, так лёгко и – краснею – приятно,

Так стараюсь из букв, как из бисера, вышить слова.

И узорами строк украшаю страничку занятно,

Как гербарий, в котором узоры слагает листва.

Пусть читают стихи, проникая в их смысл и премудрость.

Моё сердце забьётся когда-нибудь в чьей-то груди.

Пусть моими глазами смотреть попытаются в утро,

Уходящей луне вслед за мной прошептать: «Погоди...».

Я найду что сказать. Я вам выверну душу наружу.

Я в стихах свои тайны, как будто в ладонях держу.

Мне подруга-гитара напомнит в осеннюю стужу,

Что в любую погоду я место найду куражу.

Мне спасенье – стихи. От хандры и бессонницы лютой.

Мне награда – стихи. За наив и открытость души.

Мне перо и бумага – ключи к неземному уюту.

В чашке кофе остыл.

И струна на гитаре дрожит...

ДАРЬЯ БАЛКИНА

(г. Москва)

Когда нам будет 60

Когда нам будет где-то шестьдесят,

А, может быть, и шестьдесят четыре,

Засунув костыли под стол в квартире,

Возьмём мелки (остались от внучат)

И выйдем на асфальтовый мольберт,

Где рыжие, вихрастые рябины.

Расправив полусогнутые спины,

Раскрасим мелом битумную твердь.

Мы нарисуем персонажей книг,

Снусмумрика, Лисенка, Муми-тролля.

И не сыграет ни малейшей роли,

Что заболят колени через миг.

И про маразм пускай нам не твердят,

Ведь мы-то помним, что такое счастье:

В душе навеки юными остаться,

Когда нам будет где-то шестьдесят.

Молитва о шутах

Боже правый! (Если Ты ещё там.)

Будь милостив к поэтам, певцам, шутам,

Будь милостив к педагогам – 

Подкинь им чуть-чуть деньжат.

(А лучше – таких студентов, 

Чтоб с ними хоть в рай, хоть в ад.)

Будь милостивым, дай крышу над головой,

(Такие просьбы, наверное, не впервой?)

И, Боже, что-нибудь на обед.

И, если не сложно, – избави от многих бед.

А, в общем, Боже, Ты просто их береги.

Такое время – за каждым углом враги.

Боже, слышишь? Я знаю, Ты ещё там.

Будь милостив к поэтам, актерам...

Ко всем нам.

* * *

Смотри, как остро 

сверкают звёзды 

в крестах прицелов, 

в свинце дорог. 

Твоя улыбка 

сплетётся зыбкой, 

печальной нитью – 

мой некролог. 

Взорвусь Сверхновой, 

уйду в зимовье, 

рассыплюсь пеплом – 

на всё начхать. 

Ведь нам до века 

плестись калекой 

от разных «Иже» 

к единым «Ять».

Дойди, попробуй, 

без смайлов-скобок, 

без оправданий 

и «ты не прав!». 

Мир давит прессом, 

ехидно весел, 

сжимает кольца, 

что твой удав. 

А мы хохочем 

и, между прочим, 

давно не ищем 

второе дно. 

Забыв вопросы, 

проснёшься взрослым, 

и станет ясно, 

что всё равно. 

Смотри, как остро 

сверкают звёзды н

а струнах взглядов, 

в тени ресниц... 

Автограф смерти 

стоит на трети 

моих непрожитых

 лет-страниц. 

О стекла биться, 

под маски –лица, 

чтоб мир не видел 

счастливых глаз. 

Иначе снова, 

как в лоб подковой, 

разделит начисто 

«Я» и «Нас». 

В крестах прицелов, 

с нетвёрдой верой, 

идём, а сзади 

приказ стрелять. 

А нам не страшно, 

как плюнуть с башни. 

Ведь мы успеем 

дойти до «Ять».

ЛИНА ПЯТАК

(г. Харьков)

Шекспировские страсти

Куда ты скачешь, лошадь рыжей масти,

С разбега перепрыгивая рвы?..

Кипят, кипят шекспировские страсти,

Что выше предрассудков и молвы.

Ведь жизнь – не упражненье в остроумье,

А вечный поединок зла с добром,

Где нет и ни минуты для раздумья,

И выбран путь опасный – напролом!..

Где нож – острее бритвы – наготове

Вонзиться в спину друга иль врага,

Где смерть всегда соседствует с любовью,

Что наставляет старости рога.

Кипят, кипят шекспировские страсти!..

Ромео и Джульетта, Гамлет, Лир...

Все – жертвы обстоятельств и напасти.

Не только чести требует мундир.

В романах толстых прописалось счастье.

Знать только бы – в какой оно главе?..

Куда ты скачешь, лошадь рыжей масти,

Ведь всадник твой лежит в густой траве...

Жизнь под вуалью

Марии Башкирцевой

Её мы, что ни говори,

Судить не вправе.

По жизни юную Мари

Вело тщеславье.

Картины... Им ведь – грош цена...

Мольберт пылится.

Болезнь совсем лишила сна.

Кому открыться?..

Нет, это было не пари –

Был выбор дан ей:

Шлёт письма юная Мари

Де Мопассану.

Но не подписывает лист, 

Чтоб не узнали.

Наивен слог её и чист.

Жизнь – под вуалью...

Лишь двадцать три – короткий миг...

Какая жалость!..

Остались письма и «Дневник» –

Мари осталась. 

Женщинам Серебряного века

Они как будто, сходят со ступеней

Той лестницы, что спущена с небес...

И вовсе эти женщины не тени –

В глазах у них живой искрится блеск!

Я вижу лик Аделаиды Герцык,

Парнок Софии отрешённый взгляд,

И бьётся рядом Нади Львовой сердце,

Браслеты Мирры Лохвицкой звенят...

Марине Цветаевой

Она была нездешней, странной,

Похожей на осенний дождь...

Страшны поэм её туманы:

В них заплутаешь – пропадёшь...

Как с грузом детского сиротства

Ей было справиться одной?..

Признать губительное сходство

С отвергнувшей её страной...

Не в силах выйти из страданья,

Спасла одно из двух сердец.

Пошла – без страха – на закланье...

Таков итог. Таков конец.

ВАСИЛИЙ КРЫЛАТЫЙ

(Василий Бодня) (Запорожская обл., г. Васильевка)

Навіяне

Тихо... ніч уже давно надворі,

І безсоння руки підіймає.

Місяць зирить крізь шибки прозорі,

Променями душу обіймає.

І згадалось знову Гуляйполе

І стежин натоптаних чарунки.

Доле! О моя ти рідна доле,

Тчеш ти, доле, срібні візерунки.

Поміж них там десь зорить дорога

Від воріт батькІвської хатини,

Від шовковиць, яворів розлогих,

І по ній ходу ніхто не спинить...

Як же сумно, що не можна знову

Тих шовковиць гілля потрясти,

Чути тиху батьківську розмову,

Мамине: «Синок, прийшов? Це ти?»

Серед гілля відшукати глечик

Повний запашного молока...

...Тихо... Вечір, знову пізній вечір

І безсоння піднята рука...

* * *

Развернуть все мысли вспять

И – вибрацией по нервам,

И на струнах заиграть,

И ни с кем не воевать,

И  быть первым, только первым.

По тропинке вверх бежать, –

Покорись же нам, вершина!

 И мы молоды опять,

 И  мы будем счастье звать,

 Ты – жена, а я – мужчина.

Первоцветы вновь сквозь сор

Прошлогодних прелых листьев –

Всем снегам наперекор,

Прошлой осени в укор –

Зацвели в ладонях чистых,

На ладонях у весны,

Что ласкает и голубит.

И приходят в наши сны

Вдоль натянутой струны

К тем, кто верит, ждет и любит.

Развернуть все мысли вспять

И прогнать унылость дней.

С ними – стоит воевать,

В возбуждении дрожать,

В небо вскинув голубей.

ОКСАНА КУКИНА

(Запорожская обл., г. Пологи)

Я устала умирать

И... в общем... я устала умирать...

Чтобы учится быть сильнее многих...

От жизни этой крохи подбирать...

И подводить печальные итоги.

И... в общем... я устала быть... как все...

Искать к вопросам глупые ответы

По жизни – в чёрной-белой полосе…

Меня уже смешат её запреты.

И... в общем... я устала разбивать

Очки и стены – розовые стёкла...

В коробочку осколки собирать.

От слёз-дождей душа насквозь промокла.

И... в общем... как-то стало наплевать...

Что на меня плевать... как прежде, многим.

Я научилась с корнем вырывать

Из сердца все печали и тревоги.

И... в общем... как-то стало всё равно...

Что отболели крылья за плечами.

Осколки сердца выброшу в окно…

Поплачу незаметно так – ночами...

Утренний поцелуй

Утренний кофейный... поцелуй... 

Нежной бабочкой... упал на губы... 

Слов не надо... помолчи... не сдуй... 

И не притворяйся... что ты – грубый... 

Вместе таем... словно... рафинад... 

Поцелуй всё... слаще... слаще... слаще... 

И не притворяйся... что не рад... 

Я же знаю... как ты любишь... сласти... 

Утренний кофейный... поцелуй... 

С тонкой нотой... очень пьяной вишни... 

Утренний горячий... поцелуй... 

Никогда не будет... третьим... лишним...

Я кукла

Я кукла.

Бесспорно, хорошего качества,

Всегда весела, безотказна, мила.

Я куплена. Дорого! 

Люди судачат,

А я наблюдаю за ним из угла.

Я жду.

Жду команды на выход из тени.

Кивок – и я рядом, готова служить.

Я кукла.

Ни страха, ни чувств, ни сомнений,

Пусть даже ты завтра прикажешь не жить.

Спасибо!

Я тебе благодарна за всё.

В моей жизни ты был ненадолго,

Но за этот короткий срок

Меня сделал лучше намного.

Я тебе благодарна за ложь.

Ты кормил меня ею отменно –

Пусть до боли сладкою, что ж.

Для меня правда стала ценнее.

Я тебе благодарна за страх

Потерять что-то важное в жизни.

Сотни раз ты стоял в дверях –

Я бесстрашнее стала, слышишь?

Я тебе благодарна за боль.

Она резала всё, ковыряла.

Но не вбить в сердце больше мне кол –

До цинизма бесчувственной стала.

Я тебе благодарна за всё,

Ведь тебя мне сполна хватило.

Уходя, ты свершил это зло:

Я сильнее стала. Спасибо.

ЛИДИЯ МЕДВЕДЬ

(Лидия Гнусова) 

(Запорожская обл., Васильевский р-н, г. Днепрорудный)

Весенние голоса

(у платформы «42-й км»)

Дремлет в роще прозрачность весенняя,

Гаснет небо огарком свечи,

Разлилась тишина предвечерняя,

Успокоились в гнёздах грачи.

Только, чу! Тишину первозданную,

Что на землю легла, наконец,

Беззастенчиво, звонко, нежданно

Вдруг нарушил какой-то певец.

Трель родная, щемяще знакомая,

Будто в милом далёком лесу

Возле нашего старого дома я...

И невольно смахнула слезу.

И навстречу душа раскрывается,

И улыбку с лица не стереть:

Дрозд в ветвях соловьём заливается.

Так – один только он может петь!

Южные грозы

Южные грозы –

Что детские слёзы:

Так безутешна казалась печаль!

Бурны рыданья,

Да кратки страданья –

Вон уж улыбкой затеплилась даль.

Буря рассеялась,

Горе развеялось,

Луч из-за туч улыбнулся хитро.

Видно, нечаянно

Кто-то отчаянный

С неба на нас опрокинул ведро!

Сонет 

О, нет, увы, не мне писать для вас сонеты,

Напрасно расточать пустой любовный пыл!

Былой сердечный жар давно уже остыл:

Костёр не разжигают над волною Леты.

К порогу моему сошлись Зимы приметы,

И сердце жаркое снежок припорошил.

Сонет пусть пишет тот, кто яд любви вкусил,

А мой удел теперь – другим давать советы.

Но если... Нет! Но вдруг... когда-нибудь случайно,

Судьбой невероятною, необычайной...

Окликнешь ты меня, улыбки не тая...

Пусть это будет сон, несбыточный и краткий,

И я потом не раз ещё вздохну украдкой – 

Какою гаммой чувств зажжётся жизнь моя!

Жизнь прожить...

                       

Жизнь прожить – не поле перейти!

Всякое случается в дороге:

То преграды станут на пути,

То всплывут сомнения, тревоги...

Чтобы беды были нипочём,

Чтоб легко переносить печали,

Очень нужно крепкое плечо

И глаза, что никогда не лгали.

Сила искусства

Поэт нарисует картину

Без красок, холста и кистЕй,

Но видит читатель долину,

Где Терек бурлит меж камней.

Художник картину напишет

Без звуков, без красочных слов,

А зритель невольно услышит

Вой ветра и стон бурлаков...

Всего лишь семь нот в арсенале...

Волшебный лишь палочки взмах –

Без красок, без слов вы познали

Всей  страсти, всей жизни размах!

АНДРЕЙ СЕРДЮК

(Запорожская обл., г. Бердянск)

* * *

От слов твоих становится щекотно,

От слов твоих становится тепло.

Осенний дождь знобит тоской холодной

И норовит пробиться сквозь стекло.

 

Он мне слезу вернуть обратно хочет –

Ту, что вчера украл на склоне дня.

Ты далеко, и поезд рельсы точит,

Ещё вчера гудевший для меня.

 

Ещё вчера – как это недоступно –

Как прошлый день, как прожитая жизнь!

Ты не сердись, что я – как это утро,

Хочу разбиться каплей о карниз.

 

От слов твоих становится щекотно,

От слов твоих становится тепло.

Прошу, скажи... Скажи мне что угодно –

Пока я здесь, пока ты далеко.

 

Аминь

Сорвался дождь, не выдержало небо

И разрыдалось осени в лицо.

Я никогда таким уставшим не был,

Как в этот день с ожиданным концом.

 

Пропитан воздух сыростью свинцовой,

И с каждым вдохом дышится больней...

Иду просить у Бога жизни новой,

Чтоб никогда не пожалеть о ней.

 

Чтоб от молитвы память онемела,

Я с вечным словом выдохну печаль.

Туман окрасил церковь бледным мелом,

И тихий город уплывает вдаль.

 

* * *

Игла ума скользит по ткани строчек...

И смыслом, словно нитью из клубка,

Сшивает строфы до логичных точек

Душою вдохновлённая рука.

 

Творит поэт, творит – не просто пишет...

В ком предложенья в истины срослись,

Тот на бумаге лица судеб вышьет,

Вплетая в правду избранную мысль.

ЕЛЕНА БАБКИНА

(Запорожская обл., г. Бердянск)

Ночной Бердянск

Жаркий день ушёл, целуясь

С морем красными устами.

Ночь стоит, собой любуясь,

За взгрустнувшими кустами.

Небо над Слободкой спящей

Звёздным кружевом свисает.

Ветер песней шелестящей

Возле моря затихает.

Тишина... Порою где-то

Громкий крик раздастся птичий.

Отражаясь лунным светом,

Спит Бердянск в ночном величье.

Важные слова

Писала на кленовом я листке,

А по утрам – на запотевших окнах.

И возле моря на сыром песке.

Писала мелом. И дождём на стёклах.

И на сосне, которой много зим...

Писала я везде одно и то же:

Что ты любим и мне необходим,

Что сердце разлюбить тебя не может.

* * *

Хочу опять довериться тропинке,

Где летним утром каждый куст согрет,

Где на травинке в маленькой росинке

Качнётся солнце, разливая свет.

У края поля вдруг остановиться

И ощутить в себе простор земной...

Взлетит ли птица, зашумит пшеница – 

Пойму, что поле говорит со мной.

Здесь, откликаясь голосу земному,

Я синеву из речки зачерпну

И, низко поклонясь всему родному,

Вернусь домой послушать тишину.

* * *

Возле вербовой рощи

В Прилуках, где я жила,

Думала, любовь проще

И легче, чем я ждала.

Но на поверку вышло,

Что трудно любить одной. –

Так, как нести коромыслом

Одно лишь ведро с водой.

ГАЛИНА МАГАНИ

(Галина Кудашова) (Россия, г. Иркутск)

Краски осени

В день неяркий пойду

по знакомой дороге –

столько красок найду,

ведь сентябрь на пороге.

Кленов жёлтые пятна

мне под ноги летят,

слышу запах приятный

от груздей и опят...

Стражем алый «парад»

рядом стал у дороги,

свой осенний наряд

мне бросает под ноги.

А в созревшей калине

наливаются – соки...

Белый цвет каштанов

Белые каштаны –

так бульвар хорош!

Отцветают рано,

опадают – сплошь.

Лепестки руками

поднимаю вверх, –

белыми ветрами

унесло их всех...

Как же я хотела

в тот цветочный рай...

Только – не сумела:

не зовёт: «Встречай!»

Я жду тебя, лето

(акростих)

Ягоды... цветы... листочки –

Ждём от лета тёплой строчки;

Дышим солнцем и природой:

Ублажает всех погода...

Тучи с неба все ушли...

Еле слышно: «Лето, здравствуй!».

Будут ясными все дни. –

Я купаюсь в них от счастья.

Летний запах – миротворный,

Ели – выстроились в ряд...

Там под елью ёж проворный,

Он ведёт с собой – ежат...

ЛЮЧИЯ ЛАНДИ

(Галли Лейбенко) (г. Запорожье)

* * *

Распята ночь на кресте Ориона.

Летит душа прямо в бездну лет.

Как далек леденящий рассвет!

Задыхается дождь – нет озона.

Отреченье от жизни – для счастья.

Умирать ни за что – нелепо.

Распинают. Крест – ночное небо.

Прибивают звёздами запястья.

Рассыпаются ноты, как хрусталь,

Как искры мечей на арене.

Иду по жизни как по сцене,

И только слёзы падают в рояль.

* * *

Бетонного цвета небо.

Серый в градинку дождь.

Кто-то был виноват или не был

В том, что память бросает в дрожь?

В электрическом свете молний

Открывается путь в никуда.

Кто-то кого-то зачем-то ловит,

Но вечность не станет концом никогда.

Держит в руках изумрудные чётки

Запоздалый паломник, входящий в храм;

Только ближе, чем кажется, чёткий

Путь, ведущий к кострам.

Вечность, верится, шепчет «прости» 

И рассыпается звёздным огнем...

На раскрытом окне недописанный стих, –

То ли капли дождя, то ли слёзы на нём...

ТАМАРА МЕЛЬНИК

(Запорожская обл., г. Васильевка)

* * *

И сорван вновь листок календаря.

Спешат мгновенья, убегая вдаль.

Стучатся в дом метели февраля,

Позвав с собою серую печаль.

Подруга-грусть, оставь меня, прошу.

Уйди туда, куда уходят дни.

Дай мне на миг забыть, зачем дышу

И дар мечтать навеки сохрани.

И сорван вновь листок календаря...

Стою одна на перекрёстке дней.

Струна души натянута не зря –

Играть на ней, прошу тебя, сумей.

* * *

Смывает дождь слезинками надежды.

Горячий чай, как ты ко мне, остыл.

И всё прошло, но взгляд у неба прежний,

Лишь образ твой навеки в нём застыл...

И больше нет тех дней и тех мгновений,

«Их не вернуть...» – подумаю потом.

Не прочитаем мы красивых сочинений,

Что нам писал декабрь серебром.

В лучах заката сожжены мечты,

Когда-нибудь ты всё это поймешь 

Засыплют путь увядшие цветы.

Не я грущу, а тихо плачет дождь...

* * *

Земля в туманной полудрёме,

Морозный день испит до дна.

Дары волхвов собрать в котомку

Спешит красавица-зима.

Последний лучик золотой

Небесных струн коснётся нежно.

Сыграв, уходит на покой,

Оставив до весны надежду.

Деревьям в тишине приснится

Последний день былого лета.

На землю первый снег ложится

Стихами юного поэта.

* * *

Блестят кресты на куполах,

Звон колокольный раздаётся.

Звучит молитва при свечах,

И зла в душе не остаётся.

Всевышний, Господи, прости

За наши глупые ошибки.

В беде всегда поможешь Ты – 

Ведь наша жизнь порой так зыбка.

«Не убивай, не укради», – 

Твои слова, как талисман.

И медный крестик на груди

Излечит боль душевных ран.

Я пред иконой на коленях

Прошу, Всевышний, светлых дней.

Ведь наша вера всё изменит:

Мир станет чуточку добрей.

* * *

Ні, це не сон, і це не казка,

А все це є моє життя.

Мій рідний край і мами ласка,

Мій кожен день, моє буття.

Із першим птахом прокидаюсь,

А моє місто вже не спить.

Немов в дитинство повертаюсь.

Мов ластівка, душа летить.

Крилом малесеньким своїм

Я Лису гору обійму.

Я стану ранком росяним, –

Нехай прокинеться від сну.

Моя Василівка – мій дім.

Нехай надалі процвіта.

Моє серденько буде з ним

Щасливі й довгії літа!

 

МИХАИЛ МИШИН

(г. Запорожье)

Мадам Бовари

Мадам Бовари, мадам Бовари,

Я Вашу улыбку искал до зари.

И пусть я сейчас неизвестный поэт,

Но всё же великая сила любви

Рождает горячие струи в крови,

А с ними – влюблённые строки на свет.

 

Мадам Бовари, мадам Бовари,

Я знаю, как плачут весной глухари.

Я знаю, чем кончатся танцы без слов...

И новой надежды незримая нить

Нас может опутать и души пленить,

И всё изменить по сценарию снов.

Мадам Бовари, мадам Бовари,

Я жизнь свою брошу за Вас на пари,

Со светлой отвагой пойду на дуэль...

Я чувства святые вовек не предам,

И буду молиться я Вашим следам.

О, юная дева, я Ваш – Михаэль!

Стихи о стихах

Я Вас покорю не количеством,

А качеством каждой строки.

Стихи, это – Ваше Величество!

И страстного сердца толчки.

Стихи, это – Ваше Высочество!

Превыше которого нет.

И наше, поэты, пророчество

На сотни и тысячи лет.

Стихи – это символ горения

И пламень нетронутых уст.

Стихи не допустят старения

И лживых, неискренних чувств.

Сегодня у нас полнолуние,

Спит ветер в объятьях ольхи...

Поэты, какие мы умные,

Мы жизнь превращаем в стихи!    

ВИКТОР ШЛАПАК

(г. Киев)

* * *

Зарубежная литература – Сергей Есенин!

Для кого? Славян или для немцев?

Зарубежье – ясный день весенний,

За границей – радостное сердце.

И любовь заграничная не по карману –

Чистой воды, колодезной, криничной...

Нам оплакивать невежества туманы

И отеческого рабства столбик пограничный.

* * *

Договоримся сразу априори,

Что Бабий Яр – это не евреи,

А это злоба, замешанная на крови

Ненависти  всех мастей лакеев,

Что это похоть, зуд, скулеж,

Попытка воз грехов скрыть давних,

Что это под правду маскирующаяся ложь

Для целей низменных, но принятых за главные.

Да, прошлому мы отдаем дань,

Но порой щедрее, чем это нужно, –

Когда рядом – голь и рвань, 

Когда культура загнана в нужник,

И поднимает голову и вопли ворожба

Всех всевозможных вер и суеверий,

Заглушающих голос разума, добра –

И снова Бабий Яр стучится в двери...

ВЛАДИМИР ПАВЛОВ

(Запорожская обл., г. Бердянск) 

* * *

Себе я разрешил влюбиться

И тем, беспомощный, грешу.

Тебе вовек не измениться,

А я теперь... стихи пишу.

Так бесполезно и опасно 

Я никогда не рисковал.

Огнём любви, пылая страстно,

Себя, как мог, испепелял.

Рассчитывая на удачу, 

Увлечься поспешил тобой.

Напрасно только силы трачу,

Забыв про радость и покой.

Мне не понять основ морали

В твоих просторах бытия.

Полюбишь? Думаю: «Едва ли...

Ведь твой герой совсем не я!».

* * *

Ветер сквозит,

Обувь в грязи,

В лужах дробятся звёзды.

Иду без плаща

В толщу дождя.

Молнии блещут грозно.

Скучно в пути.

Не с кем идти,

И на душе тоскливо.

Мысли мои, 

Словно ручьи,

Мчатся к тебе, красивой.

Знаю, не спишь.

Знаю, молчишь.

Знаю, глядишь в окна.

Что мне вода? 

Так... ерунда!

Я по тебе сохну!

* * *

Душист и нежен тихий сад.

Роскошно на ветвях расселась

И изогнула ветки спелость,

Заполыхала и зарделась – 

Плоды румяные висят.

Созревших яблок дух вокруг

Витает меж листвы зелёной,

И, ароматом напоённый,

Весь сад, дремотно полусонный,

Ждёт теплоты рабочих рук.

 

СВЕТЛАНА БИЦКАЯ

(Запорожская обл., г. Васильевка)

О жизни

В стенаниях, что посланы судьбою,

мне вечно жить, расплачиваясь болью.

Кого обидела, кого забыла.

Кого любовью я боготворила?

Что моя боль, когда страдают люди?

Чем им помочь, что дальше с ними будет,

Где за копейки рвут друг другу душу?

Что я могу, чем эту цепь нарушу?

Очнитесь, люди, и остановитесь!

Раскаявшись, прощенья попросите

У тех, кого невольно обижали.

У тех, кого порой не замечали.

Ведь жизнь одна, повторов не бывает.

Судьба таких ошибок не прощает...

АННА СЛАСТИНА

(Запорожская обл., г. Васильевка)

Мир изменился

Наш мир изменился, и жизнь стала жёстче...

И мы поддаёмся – так кажется проще!

Мечты-предрассудки покрылись туманом,

Друзей мы добились обычным обманом...

А где же надежда? Куда подевалась?

Она в нашем прошлом навеки осталась.

А слава и деньги... зачем оно надо?

Ведь в сердце пустыня! Там нет уже сада!

Куда же умчались былые признанья,

Где наша любовь, доброта, состраданье?

Зачем мы играем? Куда мы стремимся?

Уверены точно, что не возвратимся!

Зачем мы смеёмся над болью сегодня?

Улыбки – как маски... Где вера господня?

Где солнце? Где счастье? Где небо над нами?

Их смыло далече гордыни волнами!

А что же потом? Только холод и слёзы...

Могли измениться – теперь уже поздно.

Лишь старая мама посмотрит уныло

И скажет тихонько: «За всё я простила...»

О человеческом бытие

Пёсика ранней весною

Кто-то парню подарил.

Но не забрал он его с собою,

Просто так на вокзале забыл.

Бедная девочка выла,

Скулила, рыдала у стен,

Еду у прохожих просила,

Другом быть обещала взамен.

Но никто не хотел её ласки!

Объедки в морду швыряли.

Никто не рассказывал сказки.

Просто ногами пинали!

Несколько лет скиталась

От вокзала до дальних домов.

С каждым днем, как с последним, прощалась –

Не выдерживала оков.

Прячась от сильных ливней

В подвалах заброшенных хат,

Она родила щеночков

Под грома могучий раскат.

Первый раз она улыбнулась,

Малышей согревая теплом!

Первый раз не одна проснулась!..

Но беда вновь пришла потом.

Землю сильный холод окутал,

Подул ветер, пошёл белый снег.

Он снова все карты спутал,

И слёзы покатились с век.

Так декабрь, январь промчались.

Она грела собой сыновей,

Иногда на вокзал возвращалась

За едой для любимых детей.

Однажды, в февральское утро,

Младший пёсик вдруг зарыдал.

Мать взглянула на него мудро...

А на улице мороз крепчал.

«Мама, зачем я родился?

Мне так трудно дышать!

Быть хорошим всегда стремился,

А жизнь заставляет страдать...

Мама, за что нам всё это?

Почему мы другие с тобой?

Я мечтаю увидеть лето

И чтобы хозяин забрал с собой!

Мама, мне холодно, слышишь?

Прошу тебя, помоги!

Почему же ты дом не ищешь?

...и братика позови!»

«Спи, родной! Усни, сыночек!

Ушёл твой братик навсегда!

Свернись тихонечко в клубочек, –

И обойдёт тебя беда.

А за хозяина и не думай!

Ты вправе сам решать судьбу.

Другую жизнь себе придумай.

Дружи хоть с кошками! Услышь мою мольбу!

Люди – они же уходят,

Всегда бросают друзей,

Их любовь всегда проходит.

Сынок, берегись людей!»

Мимо старик седой проходил.

Сквозь иней увидел щеночка.

«О, маленький, что же ты здесь забыл?

...мой бедный...» – он обнял комочек.

«Спасибо! Спасибо большое!

Мама, мы теперь согреемся!

Нам горе не страшно любое!

Мы ведь с тобой надеялись!

Мама, чего ты лежишь?

Я кричу тебе! Ты не слышишь?

Ну... почему ты молчишь?

...Мама, ты что, не дышишь?..».

 

ЕКАТЕРИНА САВКИНА

(Россия, Челябинская обл., г. Магнитогорск)

О себе

Меня трудно понять, со мной сложно – я знаю,

Но с сердцами других людей я не играю.

Говорят «детский мозг» и фигура не очень...

Розовый гардероб у меня, между прочим...

Обесцвечиваю волосы регулярно.

Вот сменила имидж, подстриглась недавно.

Жизнь трудна и печальна, и сложна, я знаю...

...По ночам иногда я в подушку рыдаю.

Хочу заниматься делами, найти силы.

Мне нужно, чтобы счастье всегда рядом было,

Семья, дети, хороший муж, мечта...

Не кривила я и душой совсем никогда.

Да и врать тоже людям почти не умею,

Но о многих поступках своих я жалею...

 

НАДЕЖДА РУБИНСКАЯ

(Запорожская обл., г. Энергодар)

Покинутий

Розірвалась тонесенька нитка,

 Що так довго єднала серця.

 І на душу накинута свитка

 Приховала й сумні озерця...

 ...Очі повні пекучого болю,

 Аж здригнулась блакить із небес:

 Непотрібну знайшов вчора волю

 На дорозі покинутий пес.

Чекаю

Мої думки злітають в височінь,

Бо з милим довго у розлуці ми.

В моє вікно вже стука березіль,

Із радістю виходячи з пітьми.

Так  хочеться здолати цей бар’єр!

І думка, начебто, стрімка.

Сиджу... вмонтована у інтер’єр,

Чекаю телефонного дзвінка.

МИХАИЛ КЮРЧЕВСКИЙ

(г. Запорожье)

Над бездной

Я над бездной стою, а вокруг облака.

Не пойму, отчего жизнь порой коротка?

Я прижался к скале, холод сердце пронзил,

кровь стучит у виска, мысли: хватит – пожил.

Сделать шаг и лететь, в бездну птицей паря.

Ангел шепчет: 

– Не сметь, сгубишь жизнь свою зря!

Не исполнил ещё, не прошёл нужный путь,

Стёрта мысль в порошок – та, чтоб в вечность шагнуть.

Ты держись за меня, – шепчет ангел в слезах. –

Жди рассветного дня, где восход – бирюза.

Там, где пение птиц весть рассвета несёт,

Где улыбки цариц – будто сладости мёд.

Дрожь по телу и стыд от магических слов.

Плачет ангел навзрыд, ко всему он готов.

Но с восходом лучей заиграет «горнист».

Жажда жизни сильней – смерти вырванный лист.

НАДЕЖДА ЛИТВИНЦОВА

(Запорожская обл., Васильевский р-н, г. Днепрорудный)

* * *

Поэзия неуловима, как мгновенье.

К тому же нет её без вдохновенья.

Как лёгкий солнца луч, она неуязвима

и так же, как рассвет, всегда неповторима.

 

Читай по этой теме:

Обзорную статью о конкурсе и фестивале

Стихи лауреатов

Итоги фестиваля