Счастливый купон

Мороз поджимал, и Н., натянув шапку поглубже на уши, быстро-быстро засеменил в гастроном по хлеб. Уже вечерело, день зимний короток, сейчас должна придти с работы жена, и ему захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Ну, вот хотя бы взять хлеб – оценит. Другие за пивом выстаивают очередь, а он о доме печётся, об ужине, добытчик! И с этими приятными мыслями он влился в торопливо сновавшую взад-вперёд толпу в гастрономе.
Пробился к хлебному отделу. Очередь, небольшая, но медленно движется, пока дадут сдачу. Стал за старушкой. Она подслеповатыми глазами рассматривала что-то в своём кошельке, вздыхала, на ощупь проверяя наличность, потом спросила, ни к кому не обращаясь:
– Сколько стоит хлеб?
И услыхав ответ, низко опустила голову:
– Не хватит на бублик, а так хочется к чаю…
– Вот тебе и незалежність! – хохотнул кто-то сзади сытым голосом.
– При чём тут это? – недовольно вскинул голову мужчина в очках и «дипломатом» в руке. – Всё разворовали коммунисты.
Тот, сытый, крякнул и отвернулся, не захотел ввязываться в спор.
– Покончили с коммунизмом, так теперь взялись за социализм. Всё пекутся о нашем будущем. Сволочи! – не умолкал с «дипломатом».
– А я сама слышала по радио, что к концу года товаров не будет, – сказала впереди моложавая женщина в синем пальто и с разбойничьей физиономией.
– А их и так нету… – ответил тот, сытый, всё-таки не удержался.
Но здесь подошла очередь Н., и он сунул продавщице сотенную:
– Два батона.
– Ой, доченька, не хватает у меня трех купонов, – старушка держала бублик и нерешительно топталась на месте.
– Берите, бабушка, – сказал Н. и вернул продавщице трёшку.
– Дай Бог тебе здоровья, сынок! – перекрестилась старушка, но он уже не слушал её. Теперь глянуть, что в молочном, так, на всякий случай. Жена просила сметану или творог, если попадётся. Хотела спечь на выходные пирожки.

Там даже продавщицы не было, всё пусто.
– Раньше всё было… а теперь… – кто-то говорил рядом удивлённо.
– Раньше, раньше… – недовольно отвечал его собеседник. – Отбили охоту даром работать, вот и имеем.
Возле отдела «Сто мелочей» жалась очередь. Покупали спирт в банках. Один, высокий, патлатый, с расстёгнутой на груди рубашкой – и мороз не брал, – всё никак не мог рассчитаться, руки не слушались, видно было, что уже «поддал», да считал, что маловато. Наконец негнущимися пальцами достал жмут купонов из кармана и протянул продавщице:
– В-вот!
Та, отсчитав столько сколько надо, кинула их в ящик, а остальные вернула парню. Тот, не глядя, стал тыкать их в карман, попал и, удовлетворённо прижав к себе банку, направился к выходу, стараясь попасть в двери.
Н. вышел за ним на улицу. И хотя на улице было по-прежнему холодно, но он не заметил этого. Приятно согревало ощущение хорошего поступка. Сделал добро человеку – и самому приятно.
Подле входа в магазин стояла женщина с цветами. «Куплю жене!» – решил.
– Сколько? – спросил, останавливаясь.
Та с готовностью повернулась к нему:
– Сто купонов штука. – И, чтобы не передумал, добавила: – Смотри, какие красивые!
Охнув в душе, стал подсчитывать свои ресурсы. Двести девяносто семь! Как раз тех трёх купонов и не хватает. Вздохнул и повернулся, чтобы уйти. За добро надо платить!
– Постой! – сказала женщина. – Давай, сколько есть. Не обеднею.
Он, крепко сжав цветы в руке, понёсся домой, чтобы прийти раньше жены. Всё-таки приятно, что не переводятся хорошие люди, даже в такое время!
А тот, с банкой спирта, петляя, упорно шёл домой. Свернув в переулок, откуда до квартиры было уже рукой подать, решил вытереть вспотевший лоб – не пятерней, как обычно делал, а как все воспитанные люди, носовым платком. Стал его доставать, выдернул из кармана, а вместе с ним и бумажку в двадцать пять купонов. Тщательно вытер лоб и, балансируя на льду, пошёл дальше, очень довольный собой.
А купон застыл сверху на сугробе, ещё минута – и темнота поглотила бы его.
Но здесь Машенька Супрун, возвращавшаяся с папой из детского садика, увидела купон:
– Ой, денежка!

Посмотрела вокруг – никого нет. И решила:
– Завтра куплю себе мороженое!