Литературоведческий очерк о поэте и художнике, почётном гражданине города Мелитополя Александре Фесюке. Поэт Александр Фесюк.
Об Александре Артемьевиче Фесюке (1914–2001) – поэтической легенде Мелитополя
Дополнение к статье «Запорізькі письменники»
В будущем году исполняется сто лет со дня рождения поэта и художника, члена Союза писателей Украины, почётного гражданина города Мелитополя Александра Артемьевича Фесюка. Горжусь тем, что на протяжении добрых тридцати лет был дружен с этим замечательным человеком, интеллигентом питерской закваски.
Мы, дети страшных лет России,
Забыть не в силах ничего.
Пожалуй, эти строки Блока можно в полной мере отнести к судьбе Александра Артемьевича. «Рождённый в первую мировую войну, – пишет Александр Фесюк в автобиографическом очерке, – я был брошен в огонь второй мировой. И между ними – моя судьба поэта и художника».
...Он родился 26 октября 1914 г. в семье белорусских беженцев по дороге в Петроград (ныне – Санкт-Петербург, Россия), до шести лет жил в Северной Пальмире, как тогда частенько называли северную столицу. «Мои младенческие сны остались на берегу Финского залива, в Ораниенбауме... Ещё помнится деревянный дом на высоких сваях у самой воды» (Александр Фесюк. Очерк о себе).
Однако вся последующая жизнь и творческая судьба поэта связаны с Украиной, куда семья перебралась в 1920 г. Родными для Александра стали бескрайние степи, где
Небо высокие ноты берёт
На тонкой струне горизонта.
Степь для Александра Фесюка – сама поэзия, живописное полотно, исполненное великим мастером – Природой.
Здесь Млечный путь в реке Молочной
Я в первый раз промерял вброд.
В 1941 г. Александр Артемьевич окончил Одесское художественное училище. Он – участник боевых действий Великой Отечественной и Японской (1945) войн. Награждён медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией» и другими. После войны – учительствовал в мелитопольских школах, преподавал рисование и черчение. Долгие годы руководил знаменитой студией изобразительного искусства в ДК им. Шевченко г. Мелитополя. Возглавлял городское литературное объединение. Как художник участвовал во многих областных и всеукраинских выставках и вернисажах. Особым успехом пользовались его пейзажи.
Первое стихотворение Александра Фесюка опубликовано в 1961 г. В 1975-м вышел в свет его полусборник «Перекличка» (небольшая книжечка двух авторов под одной обложкой). Однако отдельные сочинения поэта, печатавшиеся в течение нескольких десятилетий в периодических изданиях и коллективных сборниках, не давали полного представления о целостности таланта мелитопольского стихотворца; они воспринимались, пожалуй, как ярко вспыхнувшие, но всё же – одинокие звёздочки, как искры ещё невидимого пламени.
Совсем по-иному были восприняты стихи поэта, собранные воедино в сборники «Облака» (1993) и «Моя луна» (1994). Тут – не просто звёздочки, тут вольные созвездия, живые, колышущиеся на вкрадчиво-мягком своде поэтических небес, переливающиеся разноцветьем метафор под дуновением резвого ветра мысли и чувства. Именно с этими сборниками пришла к Александру Фесюку его «пора золотого пера». И не беда, что «ему за труд ни орденов, ни грамот пока не присудил двадцатый век» – зато есть жажда слова...
И от этой жажды
Я за черту привычного шагну.
И поскольку поэт преодолел гравитационное поле банальностей и боязни (шагнул-таки за черту привычного!), то и его читателям открывается мир в волшебном свете поэтических истин. Он
...землю породнит с небесной высью,
Где осень за мазком кладёт мазок,
Где падают, не тронутые кистью,
Высокой пробы листья на песок.
Долгий жизненный и творческий путь дал Александру Артемьевичу право и умение – нет, не касаться, а проникать в вечные темы мыслящей цивилизации. «Когда моя душа наполнилась страданиями своими и чужими, – пишет поэт, – когда я пережил чужую жизнь и смерть, когда я сам воскрес из мёртвых, тогда писание стихов стало не забавой, а исповедью в стихах».
Когда меня настигла старость,
Я перестал считать года:
Одна душа ещё осталась,
что дал Всевышний навсегда.
Или ещё один урок мудрости, урок философии – через художественное преломление образа:
Я был когда-то колкою стернёй.
Я был над ней иссиня-синим небом.
Я маревом струился в летний зной,
Я был дождём. И в дождь поникшим хлебом.
Я расскажу, о чём грустит стерня.
Поведаю о тайных думах неба.
И все они расскажут про меня,
О том, что был я с ними или не был.
И так просто, но так поэтично развенчивает Александр Фесюк нашу пустую тщету владеть земными удовольствиями, которые – ничто пред вечностью. Ибо «не остановить мгновенье смерти, не отсрочить на мгновенье жизнь».
Образно и доступно передаёт поэт генеалогию не только своего рода, но – всего народа измученной и одурманенной сегодня Руси:
Мой дед пахал и песни сеял,
Сохой круша бурьян сухой.
Не вся земля, но вся Расея
Его расчёсана сохой.
И слово вырастало в колос,
Мотая усом озорно.
И обретало слух и голос
Во тьме прозревшее зерно.
И так же, как «прозревшее зерно», обретаем прозрение мы. Поэт даёт нам полуподсказку-полунамёк – «живу в своих деяньях правый», пробуждая в памяти что-то давнее, сокровенное... Ну, конечно! Проповеди русских святых, чей главный смысл сводился к трём понятиям: праведной, достойной и свободной жизни.
Кстати, о святом, о вере православной, о творчестве. Есть у Александра Фесюка великолепное стихотворение о монахе-художнике, Богомазе, как называли его люди. Недоверие, подозрительность, а то и враждебное отношение вызывало до поры творчество Богомаза. Но прошло время, и пришло признание. И вчерашние хулители
Крестились чинно и строго
На два полукружия крыл.
И падали ниц перед богом,
Которого он сотворил.
Особо следует сказать о поэмах Александра Фесюка. Сборник «Моя луна» завершается романтической поэмой «Школа – любовь моя», о которой сам автор пишет в предисловии, что она «с лёгким налётом иронии» и не является автобиографической, но всё же он не будет в обиде, если читатель скажет: «Меня не проведёшь, – ведь это сам автор». Наверное, так оно и есть.
В свой час вечерний, заревой,
Пройдя неблизкий путь окольный,
Я долго буду сам не свой
Смотреть в просвет ограды школьной.
Боже, какое трогательно-щемящее чувство! Как точна и предельно ясна картина, возникающая пред мысленным взором читателя! Поздняя-поздняя осень, сырость, густеющий предвечерний туман... И он – одинокий старый учитель, навсегда покинувший школу, – смотрит на неё в просвет ограды. А там – всё: его жизнь, его любовь... И туда уже никогда не вернуться.
Вообще, тема бытовой бесприютности и слияния с природой, – отличительная особенность поздних (зрелых!) стихотворений и поэм Александра Фесюка. Переживания лирического героя, может быть, точнее всего выражены в строках:
Давным-давно мой посох высох,
Мне отсчитав и день, и час.
С тех пор душа блуждает в высях,
С землёй пока не разлучась.
Книгу-поэму «Горячий цвет» Александр Артемьевич называл итогом прожитой жизни. Безусловно, в основу этой поэмы положены фрагменты собственной биографии. Суровые испытания выпали на долю героя: война, плен, штрафбат, ранение, вынужденное отлучение от любимой профессии... И всё-таки нельзя лишить человека крыльев творческого поиска, не стреножить полёт фантазии и любви. Как верно заметил один из критиков, «в поэме автору удалось отразить эпоху, состояние общества тридцатых-сороковых годов» минувшего столетия.
У каждого был свой неповторимый,
С кровавой меткой сорок первый год.
Говоря о поэте, нельзя не сказать о его учителях. Ещё в детстве Александр Фесюк влюбился в творчество Пушкина и Ершова, сказки которых читал ему отец. В школьные годы досконально изучил русскую и украинскую классическую поэзию. В этом – профессиональные истоки творчества Фесюка.
«С неутолимой жаждой набросился на современную поэзию, – вспоминал Александр Артемьевич свои юношеские увлечения. – Молодого Павла Тычину знал на память, а с Владимиром Сосюрой познакомился лично во время его выступлений в Мелитополе».
С большой теплотой и благодарностью отзывался Александр Фесюк о своих непосредственных наставниках – Леониде Вышеславском, которого называл «мой первооткрыватель», Николае Ушакове, учившим его «энергии стиха», Павле Антокольском, который в период издательского непризнания мелитопольского поэта подбадривал своего младшего коллегу: «Надо быть поэтом вне всяких публикаций». Этот совет и стал непреложным законом художественного творчества Александра Фесюка.
С большой теплотой и благодарностью отзывался Александр Фесюк о своих непосредственных наставниках – Леониде Вышеславском, которого называл «мой первооткрыватель», Николае Ушакове, учившим его «энергии стиха», Павле Антокольском, который в период издательского непризнания мелитопольского поэта подбадривал своего младшего коллегу: «Надо быть поэтом вне всяких публикаций». Этот совет и стал непреложным законом художественного творчества Александра Фесюка.
А потому и в текстах стихотворений, и в картинах Александра Артемьевича так узнаваемы золотое перо и волшебная кисть Богомаза.
Необходимое послесловие. В основу этого материала положен очерк «Александр Артемьевич Фесюк», который я написал в 1997 г., ещё при жизни поэта. Очерк готовился для обширного издания о запорожских писателях (членах Союза писателей Украины), по-моему, к 30-летию областной организации СП. Кроме литературной хроники, библиографии и проч., планировалась публикация «творческих портретов» всех (тогда около 20 человек) запорожских профи. Книга вышла. Но ни моего очерка о Фесюке, ни статьи о моей скромной персоне там не оказалось. Причина – моё изгнание из Национальной Спилки. Так что очерк «Александр Артемьевич Фесюк» моего авторства – так нигде и не публиковался.
Примечательно, что благородный Александр Артемьевич своеобразно выразил свой протест тем политическим гонениям, которые были воздвигнуты против меня в 90-е годы. В 1998-м, временно работая в Киеве, я получил от Фесюка его сборник «Яблоко согласия» (последний прижизненный) с тёплым автографом. Каково же было моё удивление, когда в выходных данных книги я увидел: «Редактор П. Б. Баулин». Но ведь никакого отношения к подготовке книги я не имел! И я всё понял... Именно таким образом, когда имя Баулина в писательском официозе было, про сути, под запретом, питерский интеллигент Александр Артемьевич Фесюк выразил и свою поддержку моей деятельности, и протест моим преследователям.
...Ярко запечатлелась в памяти наша последняя встреча, произошедшая незадолго до кончины поэта. Я приехал в Мелитополь, и мы вместе с мелитопольским поэтом Виктором Орловым посетили Александра Артемьевича в его небольшом домишке на улице Февральской. Стояла августовская жара, но Фесюка знобило под тяжёлым ватным одеялом, видимо, плохо работало сердце. Сомневаюсь, что был соответствующий уход за почётным гражданином города Мелитополя... Поэт жил со своей дочкой, которая сама по состоянию здоровья нуждалась в уходе...
Я купил какие-то продукты, оставил деньги на лекарства и, как оказалось, навсегда простился с Александром Артемьевичем Фесюком.
...В станционном буфете мы с Витей Орловым взяли по стакану красного портвейна и, никого не стесняясь, читали стихи нашего старшего друга.
Не молчаливы краски на палитре,
Художником положенные в ряд.
Попробуй, соскреби их или вытри,
Они в тебе самом заговорят.
Быть может, им дано тебя очистить,
Обжечь холодным пламенем пятна.
Недаром ждёт прикосновенья кисти
Безмолвная пустыня полотна.
А спешащие посетители станционного буфета не ухмылялись, не осуждали нас. Они нас понимали. Потому что это была настоящая поэзия. И на глазах моих стояли слёзы. Как и теперь, когда пишу эти строки и уже явственно ощущаю грядущую безмолвную пустыню.
Библиография:
Александр Фесюк. Перекличка. «Промінь», Днепропетровск.1975
Александр Фесюк. Облака. «Выдавэць», Запорожье. 1993
Александр Фесюк. Моя Луна. «Выдавэць», Запорожье. 1994
Александр Фесюк. Горячий цвет. «Выдавэць», Запорожье. 1995
Олександр Фесюк. Міра плати. «Видавець», Запоріжжя. 1995
Александр Фесюк. Яблоко согласия. Мелітопольська міська друкарня. 1997.
Не забывайте делиться материалами в социальных сетях!
