Новинка: «Возлюбленный Смерти» П. Баулина

---

В Киеве (издательство журнала «Радуга») и в России (Новосибирск) практически одновременно вышел в свет новый сборник стихотворений автора нашего сайта, члена Союза писателей России и Конгресса литераторов Украины Павла Баулина (Запорожье – Киев).
В новую книгу с интригующим названием «Возлюбленный Смерти» вошли стихи-размышления о природе и сущности человеческого бытия. При этом парадоксально-философская лирика поэта охватывает не только период нашего физического воплощения, но даёт свою версию контактов с иными мирами и даже пребывания в иных воплощениях, за гранью, разделяющую Жизнь и Смерть.
Книгу естественно и полноценно дополняет любовная лирика Павла Баулина, его ироническая поэзия. И всё на ту же тему.

Моё вступительное слово, дорогие читатели, – это своеобразная пояснительная записка, необходимая для адекватного восприятия не только названия и содержания книги, но и моего пристрастия к означенной теме.

Хорошо запечатлелись в памяти мои первые размышления о смерти. Не просто хорошо, а я бы сказал, неестественно ярко запечатлелись.
Мне шесть лет. Я у бабы Ани в деревне Пригорье на Смоленщине. Баба Аня – это Анна Львовна Николаева, урождённая Плаксина – моя бабушка по материнской линии. Раннее-раннее летнее утро. Сегодня мы едем в Рославль, районный центр, к бабушкиной подруге Анастасии Ивановне. Два километра пешком до станции, плюс двадцать пять – на поезде. Я чрезвычайно возбуждён в предчувствие поездки и поэтому просыпаюсь, едва начинает светать. Моя постель устроена на старинном сундуке возле маленького окошка, из которого видна часть бабушкиного сада, встречающего утро ленивым шелестом листьев.
И вдруг детское: а что если меня похоронят живым? Я буду просто крепко спать, а подумают, что я умер. И проснусь в гробу уже под землёй. Помнится, мне не было страшно от этих наивных рассуждений; просто не хотелось, чтобы совершилось непоправимое! И вот с тех пор мысли о сущности смерти часто не давали мне покоя. Не думаю, что это какое-то психическое отклонение. Ибо «смерть достаточно близка», как говорил Ницше, добавляя, правда, «чтобы можно было не страшиться жизни».
Когда тридцать лет спустя баба Аня умерла, я снова вспомнил то пригорьевское утро и своё детское «вдруг меня похоронят живым». Я взял зеркальце и хотел поднести его к губам бабушки, чтобы по испарине определить: не дышит ли она? Но мама (её дочь) почему-то мне не разрешила это сделать…
Итак, Рославль далёкого лета. Мы с бабой Аней гостим у Анастасии Ивановны Конёнковой на улице Пролетарской, 174. Пролетарской она называется в пределах города, а вообще-то это знаменитое Варшавское шоссе. Да и Анастасия Ивановна знаменита в округе тем, что является племянницей выдающегося скульптора Сергея Тимофеевича Конёнкова – «русского Родена», близкого друга Сергея Есенина.
Поездка, новые места, иные впечатления эмоционального дня меня совершенно сморили. Решено было на ночёвку остаться в Рославле. И в эту ночь мне приснился странный сон, более чем странный. Мне снилось то, что я, шестилетний пацанёнок, никак не мог ни видеть, ни знать. Более того, во сне я ощущал себя взрослым человеком, осознавал, где я и что со мной происходит. Это был то ли храм, то ли крепостной замок. Помню, вначале я шёл по каким-то вроде бы подземным лабиринтам, долго поднимался по приставной деревянной лестнице, открывал крышку люка, оказывался в большой комнате на более высоком ярусе. Что-то искал в деревянных коробах, причём, знал, что мне надо найти. Помещение было тускло освещено, но это не производило гнетущего впечатления. Однако «витала» непередаваемая давящая тревога, и эта тревога (я осознавал это во сне) исходила от меня самого, точнее, как бы изнутри меня, а может, из моих мыслей.
В девяностые годы (я тогда работал обозревателем одной из запорожских газет) у нас в редакции появлялся странноватый сумрачный тип. Неухоженный какой-то и, по-моему, крепко закладывающий в одиночку. Он составлял гороскопы, которые печатала наша газета, предлагал индивидуальные астрологические прогнозы «за умеренную плату» и прочую чушь. В общем, такой забавный, не вредный шарлатан. Как-то я угостил его в пресс-баре. Опохмелившись, он вперил в меня свой «магический» взгляд и выдал:
– Могу сказать, кем ты был в прошлой жизни.
– Нет, – сказал я, – моя вера не признаёт реинкарнаций.
На том и разошлись. Однако через неделю автор гороскопов выдал мне небольшую компьютерную распечатку. Помнится, я вскоре выбросил эту бумаженцию, но из любопытства предварительно, конечно же, прочитал. Там значилось, что «я» жил в Сербии то ли в XVII то ли в XVIII веке и был кем-то вроде служки в храме.
И так случилось, что в сентябре 2000 года я побывал в Сербии (тогда ещё Югославии) в качестве международного наблюдателя на президентских выборах. Одна из поездок была в Воеводину, в Нови Сад. Мы сидели в кафе на дунайском берегу, фотографировали разбомбленный натовцами мост… А на противоположном берегу на высоком холме за крепостной стеной громоздились жёлто-коричневые массивные сооружения старинной Петроварадинской крепости, в глубине которых виднелся собор.
Я понимаю, что сейчас нарываюсь на обвинения в банальном мелодраматизме, но слова из песни не выкинешь. Глядя на Дунай, на крепость я испытал какое-то неведомое потрясение, у меня спонтанно заколотилось сердце, в голове проносились обрывки мыслей, которые я не мог чётко зафиксировать. Слово поэта! Даже мой спутник с тревогой посмотрел на меня:
– С тобой всё в порядке? Ты бледный какой-то.
И я всё вспомнил.
Нет, конечно, не то, как якобы исполнял обязанности «служки в храме». Я вспомнил свой детский сон и сумрачного редакционного «провидца». Чуть позже я узнал, что под Петроварадинской крепостью проложено 16 километров подземных ходов. Но были же, были подземные лабиринты в моём вещем детском сне!

Многих близких мне людей уже нет не этом свете. Горечь и страшную, невосполнимую потерю от ухода родных не раз пришлось испытать. Отец умер, кода мне едва перевалило за двадцать.
И всё же. Умирание человека – трагедия. Смерть – притягательная тайна. «Есть ли что-нибудь прекраснее смерти?!» – восклицал Сократ. И я соглашаюсь с античным философом хотя бы в том, что для творчества Смерть является неисчерпаемым источником вдохновения.
А уж с Джеком Лондоном тем более не могу не согласиться: «А ведь смерть добрая. Только жизнь причиняет страдания. Но мы любим жизнь и ненавидим смерть. Это очень странно!».
В этой тематической книге собраны стихи разных лет, есть и те, что написаны мной в пору ранней молодости, ибо смерть всегда увлекала меня. А в 1992 году я издал сборник стихотворений «На память обо мне». На обложке книги (моя идея!) я изображён возле… собственной могилы. Стандартный памятник с моей фотографией и мемориальной табличкой, на которой надпись «Поэт Павел Баулин» и годы жизни: 1949 – … Второй даты не видно, так как я, стоящий у памятника, закрываю её ладонью.
– Ты на себя накличешь беду, – предупреждали меня. И действительно, спустя несколько недель после выхода книги я мог погибнуть, спасла случайность. А может, не случайность? А может, это Она не захотела причинить мне вреда?...
Позже я вдруг понял, что в стихах заигрываю со Смертью, как с женщиной. И мне показалось, что ей это нравится! Кстати, я никогда не представлял Смерть в образе страшной старухи с косой. Нет, Смерть (моя Смерть!) красива. Эта книга проиллюстрирована женскими портретами, выполненными Уильямом Моти. Именно такой в своём (больном ли?) воображении я представляю Смерть.
Да, может быть самонадеянно называть себя её возлюбленным. Но поверьте, есть тайные знаки, о которых я пока не имею права говорить, подтверждающие её ответную симпатию.
– Как это? – скажете вы. – В чём же проявляется эта симпатия смерти? Бред! Да если уж она и положила на кого глаз, тому крышка! А ты, слава Богу, жив.
– А в том-то и дело, – отвечу я, – что любовь Смерти выражается в том, что Она щадит меня, не призывая к себе.
В силу своих способностей я постарался отразить и эту мысль, и вообще «мои отношения» со Смертью в меру ироническом стихотворении «Гостья». Моя Смерть, надо сказать, особа с тонким чувством иронии, наделённая очаровательным качеством невинного женского лукавства.
Итак (это я о стихотворении), к Поэту приходит весьма и весьма своеобразная гостья – Смерть. Далее – фрагмент:

Я с опаской за ней наблюдаю:
Нет во взгляде ни хлада, ни зла…
– Я стихи посвящал тебе.
– Знаю.
  Вот поэтому в гости пришла.

– Неожиданно.
– Сущность такая!
– Может, выпьем с тобой?
– Я не прочь.
– Вот смотри, есть бутылка «Токая».
  Есть кагор «Украинская ночь».
  А закусим… да хоть виноградом.
  Спит жена, а готовить – облом.
  Исходя из того, что ты рядом,
  Полагаю, не чокаясь, пьём?

А коварная гостья смеётся:
– Разве мы на поминках, поэт?
Золотое токайское льётся.
Бормочу:
– Да пока ещё нет…

Внутрь вино – откровенье наружу:
– Так зачем ты пришла?
– Посмотреть
  на того, кто смутил мою душу,
  написав «Я люблю, тебя, Смерть».

Внутрь вино, а наружу отвага:
– Забирай меня, гостья, с собой!
– Не могу, что тебе не во благо
  совершать, мой поэт дорогой.
  И покуда тебя обожаю,
  не посмею к себе призывать…

Что ответить мне гостье? Не знаю.
Видно, надо кагор открывать.

Незабвенная тайна кагора,
Раскрывающий души «Токай»!..
И смущенье впотьмах коридора,
И решительный выдох:
«Прощай»!

Кто скажет, что это не встреча, если не любящих, то, по крайней мере, очень симпатизирующих друг другу Поэта и Смерти? А это целомудренное «смущенье впотьмах коридора»? А этот решительный выдох «Прощай» Дамы, не поддавшейся искушению? Он ведь уже был готов на всё…
А может быть, моё отношение к Смерти – это «любовь по расчёту»? Вдруг она сделает для меня какое-то исключение? Стоп! – говорю я себе. – Прикуси язычок. На такие слова она может и обидеться, а я не хочу её разочаровывать.

Ну, вот и всё, что я хотел сказать в обращении к Вам, дорогие мои читатели!
Многое из того, что я здесь поведал – всего лишь мои умозаключения. Однако в любом случае, придёт то время, когда мне откроется: прав я или ошибаюсь. Другое дело, смогу ли я тогда рассказать об этом?..
Но это время постижения Смерти для каждого из нас будет потом, когда-нибудь, не скоро… А сегодня Вам судить, насколько серьёзно и разумно то, что сказано мной выше, и насколько художественно и значимо для Вас то, что последует в книге далее. Единственное предупреждение: не надо следовать моему примеру. Быть возлюбленным Смерти всё-таки опасно.

Ваш
Павел Баулин

Январь 2014 г.

 

См. также анализ книги «Возлюбленный Смерти»: статья «Дар Смерти»