Полёты за облака

Святая? Праведная? Такие нынче не живут, таких – выживают, люди или обстоятельства (судьба). Наверное, им – не место на земле, слишком небесные. Помним ли, что лишь молитвами праведных все и всё здесь, на земле, держится?! Екатерина Литвинова была этим Светом Небесным и умерла, едва дожив до 50-ти.
Мы были ровесницы, имели немало общих знакомых. Не понимаю, почему нас не свели вместе, не познакомили... Сейчас дали почитать оставшееся от неё творчество, собранное в выходящую посмертно единственную книгу поэтессы «Полёты за облака», – будто омылась кристально прозрачной водой. Это не просто православная поэзия – но православная поэзия истинно райского звучания. Так бывает только когда и жизнь автора – постоянное предстояние перед Богом, не жизнь, а подвиг.

Вод хрустальных очищенье.
Навечерье. Крыльев зимних
Богоявленский полёт.
То ли Дух нисходит зримо,
То ли крупный снег идёт...
(«Сочельник»)

А в небеса упасть – домой вернуться.
На цыпочки привстать. Не оглянуться...
Как обморок, синь глубока – дыши!
(«Отражение души»)

А раньше зажигали фонари,
Но девочке казалось – это звёзды...
Фонарщиков себе на помощь создал
Свет, чтобы и во тьме себя дарить.

Это не я должна оценивать поэзию Екатерины Литвиновой – это она могла и должна была учить всех нас истинному восприятию жизни и себя в ней. Она из тех, о ком говорят: «Любит не себя в поэзии, а Поэзию – в себе». Екатерина писала, что ей не даётся высокая поэзия («до высокого стиля мне далеко»). Но куда уж выше! Поэтесса недаром признавалась, что любимые её стихи родом из серебряного века – она сама словно из серебряного века! Думаю, на Стихи.ру, где она изредка помещала то, что писала, просто принято было считать высоким нечто интеллектуальное. А интеллект и душа – разум и дух – не обязаны совпадать на сто процентов, да в этом и нет нужды («Пусть... стихи будут на уровне вечности – в гармонии ума и сердца!»). Можно обладать обширными и глубокими познаниями, но иметь простое, доброе сердце – и тогда стихи ведёт за собой душа, а не интеллект, и поёт она райскими голосами – не в резонанс современным ритмам. Читая её стихи, слушаешь ангельское пение, что-то трепетно высокое, чистое – до лазури!

Когда мне на планете туго
Пришлось, – никто не дал ответ...
Стихи в пустой читала угол.
С тех пор там часто блещет свет!

А ведь жизнь её была – то, что для других было бы сплошным страданием, она же считала эти муки щедростью небес (писала, что «есть родство со страстотерпцами»). Немногие даже из православных, верующих людей способны так воспринимать жизнь. Чаще приходится слышать о незаслуженных гонениях судьбы.
Судьба у Екатерины Литвиновой была удивительной. Она мечтала успеть написать воспоминания, но не успела, остались лишь отдельные строчки в рассказах и в комментариях на сайте Стихи.ру. Составители поступили правильно, решив опубликовать не только стихи и рассказы, но и переписку Екатерины на сайте, ведь это единственный письменный источник, откуда мы можем узнать о её взглядах и жизни.
Прабабушка была близка к царской семье, как врач часто её сопровождала (как пишет Екатерина: «Весь архив, тетради стихов, посвящения в альбомы Великих княжон и письма я... отвезла в Ливадию, в храм – оставить больше некому»).
Дедушку возила учить на врача в Англию принцесса Ирина – за этот факт своей врачебной биографии он потом и поплатился. Много лет он работал вместе с Боткиным.
Бабушку спас в 1918 г., когда погибла вся её семья, о. Иоанн Кронштадтский, а предсказал ей это – за несколько лет до случившегося. Она уцелела с маленькими детьми и во второй раз – когда в 37-м посадили в лагеря мужа. Как раз на Соловках его, врача, и рукоположили в священники.
Родом бабушка была из Питера, хотя жизнь пришлось прожить на донецкой земле («А мне всю жизнь снится этот город, была там в юности – ощущение родного»), вот откуда у Екатерины такая потрясающая внутренняя культура и начитанность. Читаешь её переписку и поражаешься языку: небывалое богатство словарного запаса, живых, не потасканных, не суконных, ярких по окраске слов, повышенная эмоциональность и такая задушевность! А ведь это не рассказы и даже не дневник – всего лишь комментарии.
Отец Екатерины был в Великую Отечественную сапёром, остался жив, но кричал по ночам, а умер в 47 лет, когда ей было всего 12. Мама, учительница русского языка и литературы, умерла вскоре – через 5 лет, а родственники выгнали Екатерину из дому.
С тех пор она всю жизнь скиталась, снимала квартиры, переезжала более тридцати раз (тетрадки со стихами, как правило, при этом терялись). Работала, по семейной традиции, врачом, занималась и хирургией, и травматологией, и мануальной терапией с массажем, вылечила по своей методике трудные случаи аутизма и церебрального паралича, в свободное время спасала тяжелобольных как сиделка – не за деньги, по зову души: «Работаю так, что вечерний чай плавно переходит в утренний кофе... Нескучно. И вполне добровольно».
Обладала немалыми талантами: всю жизнь рисовала, пела, даже побеждала в бардовских конкурсах, только бросила авторские песни ради пения на клиросе, где позже стала регентом и руководила хором. В храме – с самой молодости, когда за веру сажали. Даже руководила детской воскресной школой.
А вот стихами своими не занималась, не только не публиковала где-либо и не издавалась – даже не читала их вслух. Лишь в двухтысячные немного освоила компьютер и стала участвовать на портале Стихи.ру. Иногда писала рассказы из своей жизни, художественно-биографические. Жизнь была насыщенной («Состояние стремительности души...»), много встреч с удивительными людьми, и рассказы получались необычные. Чего стоит описание происшедшего с ней обморока и видения у чудотворной Владимирской иконы, в храме, где похоронены погибшие при монголо-татарском нашествии:

«Бегу, подбирая длинное платье, рядом мелькают лица – женские, детские... Огромные светлые глаза из-под чёрного платка: "Бежим, сестрёночка, запрёмся в храме! Там стрелы окаянных не настигнут!.." Кованая дверь содрогается от ударов. Монашенки в голос молятся – почти кричат, плачут дети... Высокая, русокосая женщина в голубом, каком-то сияющем платье снимает со стены икону, прижимает к груди. А ноги – как в облаках... Нет, это дым, валит со всех сторон, режет глаза, дышать невозможно! Поднимаю глаза к сводам – знакомые фрески Андрея Рублёва. Последняя мысль: "Неужели сгорят и они, и дети, и княгиня в голубом, и я?.."»

В последние годы и жизнь, и здоровье разладились. Почти в одно время умерли муж и двое близких людей, предали ближайшие друзья, перенесла инсульт и тяжёлую операцию, много стрессов, что вылилось в сердечную недостаточность и саркоидоз («Я тяжело болею, чисто физически тяжело переношу стрессы... сплошные стрессы бьют по сердцу, одними молитвами и держусь... Православие помогает всплыть»). О бытовых условиях и говорить нечего:

«Я городской человек, тяжёлый мужской труд не способствовал укреплению здоровья... Печку сами делали, дырки в крыше тряпками с чердака затыкали, глину месили с бабой Леной да кизяком обмазывали. А полы были земляные, и кроты залезали прямо в дом. И огород был тридцать семь соток – хоть плачь, хоть надорвись... А если болеешь – до колодца не дойдёшь – а ближайшая аптека за двадцать километров... вот, в этаком экстриме, здоровье и кончилось... Меня спасало то, что пела в храме. Правда, храм был без отопления, ноги примерзали, глаза стекленели и не закрывались... Жизнь, как из прошлых веков, теперь так не живут и даже не представляют, что такое есть».

В 47 лет стала инвалидом, но в дом инвалидов не принимали, т.к. некому было бегать оформлять её документы, а сама Екатерина совсем не могла ходить. Снимать квартиру не было денег. Временно жила в хате-развалюхе своего крестника, в грохоте и пыли «хронического капительного ремонта», а потом и частичного сноса, отчего и получила свою последнюю, смертельную болезнь: «котлованы и пыль я переносила, живя внутри стройки, это – основная причина моих оставшихся двадцати процентов лёгких». Нужно ли говорить, что ей, всю жизнь лечившую и ходившую за больными, в местной больнице поставили неправильный диагноз и залечили («Лечили пневмонию – теперь сердечная недостаточность. Но это лучше, чем недостаточная сердечность», – шутила она), а помощи от тех, кого считала друзьями, почти не было. Так в жизни часто и бывает, а мы потом удивляемся, откуда в людях неверие, ожесточённость, цинизм... Екатерина Литвинова осталась верна себе – её комментарии, рассказы и стихи передают её муки как небесную радость, дышат пасхальным обновлением природы, позволяют смотреть на всё детскими глазами: «Нам повезло – телевизора нет, видик с хорошими фильмами – это полное отсутствие стрессовой информации. Нам с кошкой все завидуют!»

Катает кошка по полу орешек.
Весь мир далёк. Окно раскрыто в сад.
Залатывает дождь земли огрехи,
Как будто перед нею виноват.
(«Проливное»)

А сказки глубина вовек нетленна!
Русалочкой из вымоленной пены...
Как просто: страсти выменять на душу –
Ходить по углям вожделенной суши.

Любовь – моя! Какая вам печаль?
И устрицу на краешке плаща
С тех пор ношу заморским сувениром...
Но так и не сжилась с надводным миром.
(«Русалочье»)

Какое счастливое, с юмором восприятие мира и его тягот («Пишу лёжа – из препинаний доступнее всего тире», «Такая счастливая, отлёживаюсь, тело не хочет соответствовать состоянию души!», «Не жалуюсь: это нормально, что ёжику крылышки обломали») и сколько по-настоящему мудрых афоризмов рассыпано бисером в переписке на портале! Вот хотя бы эти: «Мы получаем больше, чем заслуживаем. Самое ценное – то, что остаётся в душе, – нерасхищаемое...», «Мне не бывает скучно – я умею печь хлеб и разговаривать молча», «Моя сестра очень несчастна. И с этим ничего нельзя сделать: жертва – это способ жизни», «А страданий мы если не найдём, так выдумаем», «Чем больше становятся инфантильными мужчины, тем амазонистее приходится быть женщинам. Так и вырождаемся».

Недаром Екатерина писала: «Где есть любовь, там можно всё снести», и совсем не случайно название её книги совпадает с направлением всего её творчества, как и с её взглядом на мир. Да, это именно полёты, но не с земли под облака, а духовные прорывы с небес – в горний мир, ЗА облака. Он жила, ощущала и писала, будучи духом не на земле, а уже на духовном небе, жила небесной твердью по имени Любовь, или Слово. Там, где живёт Любовь, нет боли, страдания, смятения, даже ели они есть. Они ощущается телом, но их почти не чувствует сознание, когда человек живёт не столько разумом, сколько сердцем и озарением. Только на духовной тверди могли родиться такие строки:

Я в облака с небес гляжу –
Они кипят – знать, близко солнце.
И горний свет звенит в оконце.
Вползает на травинку жук.

Их называют «чудаки», «блаженные», «странные», даже «чудики», – а они, эти небесные люди, для небес – самые обычные жители. Простые, добрые, искренние, совершенно естественные. «Как дети», о которых говорил Иисус: «Будьте как дети». Нет, не наивные, это не наивность – только невозможность думать и жить телом и рассудком, а значит, хитростью, тщеславием, жадностью, вожделением, ложью, завистью, выгодой, в конце концов. Потому что для них одинаково важны и близки облака и душистая травинка, горний свет и земное оконце, кипящее солнце и жужжащий жук, всё, что ТАМ, и всё, что составляет этот, наш мир. Глупо ли – быть естественным? Нет, быть естественным как раз и есть естественно, это присуще ребёнку, а значит, человеку вообще. Человек в проекте, в зародыше естествен и прост. Лишь желание возвыситься направляет от точки «быть» в точку «казаться». Для Екатерины органично было именно БЫТЬ. Она и была – Той, кто летает за облака.

Незадолго до смерти призналась: «А мне прислали письмо в ноябре, что я выиграла премию Поэт года 2011. Но я совсем лежала, мало что поняла... Надо было в сборники посылать стихи – совсем не было сил; в общем, всё прошло мимо».

Но не всё прошло! Нашлись люди, сохранившие стихи и издавшие книгу уже после смерти поэтессы. Земной поклон Василию Толстоусу, не в первый раз он спасает из небытия чужие стихи! В своё время, ещё до войны, издал антологию поэзии юго-востока «Песни Южной Руси» – запорожцы помнят его приезд и презентацию в нашей областной библиотеке. Были в антологии и запорожские авторы, которых не спешили и не спешат признавать в родном городе, и знакомые мне поэты из многих других областей Украины. В 15-м году на его средства вышла моя книга (до этого я не печаталась десять лет). Похоже, спасение стихов – это его вторая специальность. Вот и книга уцелевшего творчества Екатерины Литвиновой отправляется в далёкое плавание сквозь годы и пристани читательских сердец. Для меня она всегда будет живой – такие люди не умирают, их берут на небо.

Улетает Ангел... Улетает.
Остаётся молча замереть.
Почему же люди называют
Это чудо страшным словом – смерть?..

Уходя, она оставила нам своё завещание счастья: «Пусть любовь просто живёт в душе! Мы же любим даже умерших... Это просто свет в душе – отдавайте его людям, детям, природе! И будете счастливы, обязательно!»
Будем счастливы. Ещё и оттого, что открыли для себя это чудо – Екатерину Литвинову, молчальницу, труженицу, и при жизни ходившую небесными дорогами, далеко за облаками, и теперь улыбающуюся нам оттуда и уверяющую: «Время – призрачно... Душа видит из будущего – в сегодня. Оттого, что вечна».

25.09.18 г.