(из серии "Жизнь нараспашку")
Я люблю поезда. Есть в них что-то такое... Необъяснимо-манящее. Всё начинается с вокзала. Уже здесь тебя охватывает предчувствие неожиданного, волнение невнятное. Перрон только обостряет эти ощущения. Ну а в вагоне... Дверь купе — порог, за которым неизвестное. Никогда не знаешь, с кем разделишь дорогу. Но разговаривать будешь точно, сомнений нет.
Самолёт — совсем другое. В нём можешь просидеть рядом с человеком несколько часов и не перекинуться даже парой слов.
А «железка»... У меня даже родился термин: поездное состояние. Это если хреново, совсем-совсем. Тогда хорошо бы в поезд. Скажем, Питер-Москва. Лучше СВ. Чтобы ты и один попутчик. Выговоришься за ночь, выйдешь из вагона и больше никогда собеседника не увидишь. А на душе как-то легчает.
С поездами связаны несколько странных, забавных что ли, кусочков моей жизни. Вот о них я и расскажу.
Будто мы в купе и никуда моему слушателю не деться. А оборвать — воспитание не позволяет...
Рассказ первый
А Н Ж Е Л А
А Н Ж Е Л А
1
Лето 1972 года странно перевернуло Вовкин характер, изменило его самооценку. Куда подевался тот неуклюжий, закомплексованный подросток, который стеснялся быть в центре компаний; скорее подстраивался под других, чем был собой...
Год, как закончена школа. Чем запомнился? Всякое было... Не очень удачная попытка поступления в институт. Возвращение домой. Работа слесарем. Учёба на заочном. А тут ещё с призывом в армию получилась «отсрочка»: простых солдат хватало, нужны были специалисты. Вот и отправили от военкомата в ДОСААФ учиться на водителя. Так ни в положенный осенний призыв не попал, ни в следующий весенний.
Вот тут бы и воспользоваться шансом: попробовать ещё раз сдать вступительные экзамены. Вместо этого приехал в Питер сдавать годовую сессию.
Именно тогда всё и случилось. Вовка всегда очень стеснялся своего дефекта дикции, буква «Р» ему не давалась. Даже занятия с логопедом не принесли положительных результатов. А дети — народ жестокий. Любой недостаток — повод для высмеивания, издевательства. Особенно, если жертва физически слабее. Поэтому с новой своей группой Вовка знакомился осторожно. Правда, студенты-заочники, приехавшие со всего Союза, были люди серьёзные. Многие старше на несколько лет.
Буквально в первый день он случайно провожал после занятий девушку из Калининграда (какие у неё были жёлто-зелёные, в чёрную крапинку, глаза!) и, в ответ на «обвинение» в неразговорчивости, сказал, что поскольку картавит...
Девушка решительно перебила его, одарив смеющимся взглядом своих солнечных тёплых глаз:
- Ты не картавишь, ты — грассируешь! А это две разные вещи!
Вовка оторопел. Оказывается то, чего он стеснялся — большой плюс! Можно сказать, его редкая индивидуальность. И уже следующим утром, входя в аудиторию, громко бросил своим товарищам по учёбе:
-Толпа ревёт?! Толпа хочет мяса?!
Этот бредовый клич стал ритуальным приветствием. На второй день «толпа» радостно кричала в ответ, что действительно «хочет мяса». Вовка стал лидером этого временного маленького коллектива. Такова, оказывается, сила одного слова.
2
После относительно успешной сдачи сессии, Вовка заехал на неделю к бабушке в Каргополь. И вот он уже на маленькой станции Няндома, ждёт свой поезд. Надо сказать, что автобус между городом и станцией ходит нечасто, поэтому приехать пришлось часов в 12. А пассажирский «Вологда — Мурманск» пройдёт только в семь вечера.
Наверное, все маленькие станции похожи друг на друга. Одноэтажное жёлтое здание, один зал с несколькими массивными неудобными скамьями, один узкий перрон. Скучно до безумия. Людей совсем нет. Посидишь, пока спина не затечёт; прошвырнёшься до семафора; посмотришь на маневренный паровоз — вот и все развлечения. Из книг — только учебники. Но сессия-то уже позади...
Самое время, чтобы прозвучало: и тут... И тут появились ещё пассажиры. Точнее пассажирка и провожающий. Последний — мужчина лет тридцати пяти. Если бы не спутница, то и внимание обращать не стоило. Но она! Достаточно высокая, стройная. В лёгком бело-голубом брючном костюме, подчёркивающем её ладную фигурку. Загорелая. Нет, скорее смуглая от природы. Короткие рукава пиджака открывали тонкие, с трогательным пушком, руки. Каштановые волосы волной падали на узкие плечи. Глаза — как две крупные коричневые оливки в обрамлении пушистых ресниц. Может, нос немного крупноват. Но лицо он нисколько не портил, скорее наоборот. Мужчина поставил чемодан и стал говорить девушке что-то назидательное.
Вовка вздохнул: «Хороша Маша, да не наша». И опять поплёлся на перрон. Это чтобы не пялиться на незнакомку. Неудобно, но как на такую не заглядеться?! За оставшиеся 3 часа до поезда ни разу не вернулся в зал ожидания. Так, через стекло украдкой кинет взгляд...
Вот и поезд. Вагон, конечно, у девушки тот же, что и у Вовки: бронь, она по станциям распределяется. А вот места в разных купе, через стенку. Хотя вагон плацкартный, всё равно все на виду. Девушке уже помогает устроиться какой-то расторопный развязный мужик, он на боковой полке в её купе едет. Это уж слишком...
- Ну, что... Пойдём за бельём? -, нахально вмешивается Вовка, заглянув за перегородку.
Попутчица не отказывается и они вместе, под недовольным взглядом ухажёра с боковой, идут к проводникам получить простыни и одеяла. Молодые девчата в зелёных стройотрядовских курточках чуть не плачут:
- Нам комплектов не додали... Мы вообще первый рейс едем. Все на нас кричат...
Вовка великодушен:
- Ну дайте по два одеяла. Потерпим. Что ругаться-то, белья от этого не прибавится.
Потом, разобравшись с постелью, он уходит в тамбур покурить. Девушка пришла неожиданно:
- Я постою с тобой?
Так начался разговор, который закончится только под утро. Несколько раз возвращались в вагон, укладывались по полкам... Но, проворочавшись минут двадцать:
- Анжела! Спишь? Пойдёшь со мной?
И снова тамбур. Снова напротив эти глаза. Снова разговор ни о чём, и обо всём сразу. О его Мурманске и её селе под Кишинёвом. О нём — слесаре, о ней — санитарке. О том, что он возвращается после сессии домой, а она переезжает на работу в карельский городок, где у неё тоже родственники. Тоже — это к тому, что провожал её муж тёти, у которых она жила, пока в Няндоме работала. И просто о жизни.
И никак не наговориться. И время уходит. Скоро её станция. Вовка понимал, что она сойдёт не только с поезда. Она сойдёт с его орбиты. Вряд ли они встретятся. Всё же он был ещё очень юн, чтобы стремительно принимать решения. Пацан, не мужчина...
Единственное, на что решится, прощаясь у вагона — оторвать крышку от пачки сигарет и написать на ней свой адрес:
- Будет желание, напиши.
И ещё смелости хватит на первый и последний, прощальный поцелуй. И тёплые, мягкие губы ответят...
3
Письмо придёт через месяц. Большое, на нескольких страницах. Нежное. Так начнётся их переписка. В этих письмах не было слов о любви. Они писали о своей жизни, делились своими мыслями, задавали вопросы. Но как-то из строчек вытекало, что они — вместе, хоть пока и порознь.
Потом Вовка ушёл в армию. Письма продолжались. Вот их он ждал с особым нетерпением. Нет, для солдата все письма — радость. От девушки — вдвойне. А когда их несколько пишет... Это не значит, что Вовка — ловелас. Все солдаты переписываются с несколькими девушками. Но Анжела...
Только тот ночной разговор и вот эти письма. И всё. Даже фотографии её нет. Так знает он её? Любит? Что влюбился ещё тогда, на станции — да. Что за почти два года переписки, она стала близкой — да. Но вот отслужит он и что? Как дальше? Она приедет? Ехать к ней? Кстати, она переехала в Новосибирск. Зачем? Чего её носит по стране? А последний её ответ... Откуда тревога в нём? Про кого она как-то неприятно пишет: мол, вмешиваются в её жизнь? И из-за этого теперь надо писать на главпочтамт, «до востребования»... Ничего, разберёмся. Полгода всего осталось.
Но в мае — письмо. Незнакомый почерк. Конверт какой-то издевательский: картинка салюта и надпись «С праздником тебя, солдат!». Понятно, что конверт ко дню Победы. Только в этом случае, как пощечина. Внутри ещё одна: невразумительные строчки о том, что Вовка мешает человеческому счастью; что свадьба вот-вот. А тут некий солдат со своими письмами. Не оставить ли ему девушку, можно сказать почти чужую жену, в покое? Ну и далее, в таком же духе...
И не побежишь разбираться. Армия. Германия. Как быть? В конце концов, это же не Анжела написала. От неё-то совсем другое письмо пришло. Тревожное, но не об этом. Вовка отправил торопливый ответ на «до востребования»...
Обратного не получил.
Ну, что же... Едем дальше. Деревья мелькают, деревеньки заснеженные, полустанки... Чай остыл. Ложечки дребезжат в стаканах. Колёса усыпляюще постукивают на стыках. Но спать не дам...
Рассказ второй
Двадцать шестое предложение
Двадцать шестое предложение
1
- От кого письмо? Что пишет?
- От Люды. На свадьбу приглашает.
- А ты такой спокойный. Одноклассница?
- Нет...
- Не подруга, что ли?
- Подруга. Просто рад за неё. И то задержалась. Вон Томка и Нинка ещё в марте замуж вышли...
… За 1974 год, до дембеля в ноябре, Вовка получил ещё не одно приглашение. Он их заботливо, аккуратно складывал в тумбочку. Пять, десять, восемнадцать, двадцать три. 25 приглашений на свадьбы получил солдат.
Это — от Томки. Рыжей, крупной, боевой девицы.
Это — от Людки. Невысокой, светло-русой, почти блондинки, с печальными, мечтательными глазами.
Это — от Таньки. Тёмно-русая, во всём на контрасте со своей подругой Людкой.
Это — от Эльвиры. Толстушки-хохотушки.
Это — ...
… Он помнил их всех. Таких разных. И внешне, и внутренне. Особенно стало заметно, когда они стали писать ему письма по-отдельности. Поначалу писали коллективно. Точнее, от лица всех — Люда и Таня, попеременно. Первое письмо было неожиданным. Его переслала в армию мама. Начиналось оно словами: «Здравствуй, Вовка! Тут Тома собралась постирать свою стройотрядовскую курточку и нашла в кармане твой адрес. Вот мы тебе и пишем. Помнишь поезд «Вологда — Мурманск»?»...
2
...Поезд тронулся. Вовка, высунувшись в открытую дверь вагона, смотрел на уменьшающуюся фигурку в бело-голубом брючном костюме. Вскинутая тонкая рука, лица уже не разглядеть. Вот и всё...
- Зайдите в вагон, дверь надо закрыть.
Вовка послушно отступил вглубь тамбура. Достал сигарету, молча наблюдая, как светло-русая, почти блондинка, девушка-проводница в стройотрядовской куртке закрывала дверь вагона.
- А мы думали, вы — молодожёны. Девчатам из других вагонов хвастались, что у нас молодые едут. Они даже приходили на вас смотреть.
Вовка не помнил этого. Странно. Так был увлечён беседой? Просто ничего и никого вокруг не замечал? Ну, проходил кто-то мимо...
- Хотите чаю с нами попить?
После второго стакана свежезаваренного, специально для него, чая, Вовка уже перешёл на «ты» с девушками. Они — студентки Вологодского пединститута, будущие преподаватели иностранных языков, закончили IV курс.
Не сказать, что красавицы. Но они находились на том переходном рубеже между девушкой и женщиной, когда прелесть природной молодости делает их привлекательными и ужасно симпатичными. А уровень образования — интересными собеседницами.
Болтали втроём недолго. Заглянули подруги из соседних вагонов. Снова процесс знакомства. Снова разговоры. Пассажиры давно улеглись. До Мурманска оставалось совсем немного. Вовка уже знал, что это первый рейс девчат. В его родном городе не бывали. А поезд приходит в воскресенье, и коренной мурманчанин с удовольствием покажет любимый город. Предложение вызвало бурю восторгов.
В пять часов утра Вовка сошёл на перрон мурманского вокзала. Быстро домой, переодеться, что-то съесть и назад. В тупике он нашёл вологодский поезд, но девчонок в нём не было. Оказалось, они пошли сдавать бутылки, был такой «бизнес» у проводников. Но, не имея навыков, застряли в очереди в пункт приёма, где Вовка их и обнаружил. Просидев несколько часов под заполярным солнцем, остаток времени провели за уборкой вагонов. На прогулку по городу времени не хватило. Вовка проводил их, а через пять дней в пять утра стоял на перроне, встречая вологодский поезд.
В этот раз ему удалось показать любимый город. Правда, не весь. На «квартала» не успели, отложили до следующего раза. Так и повелось: раз в пять дней он рано утром встречал поезд, ехал с девчонками в тупик, помогал немного и шёл на работу. Около 12 часов мужики отпускали Вовку, и он летел к своим проводницам. Водил по городу, магазинам. Потом вечером провожал и успевал вернуться на работу к её концу.
3
Как-то раз он неважно себя чувствовал. Северное лето коварное. На всякий случай, вдруг сляжет, написал свой адрес и отдал одной из девочек. Записка не потребовалась, потом вот нашлась случайно, ближе к зиме, когда отряд давно своё отработал, и девчонки вернулись к учёбе, а Вовка уже служил.
Прощание тем летом Вовка не забудет никогда. Последний рейс. Он стоит на перроне, у «своего» вагона. Идёт посадка пассажиров. Диктор объявляет пятиминутную готовность. Как по сигналу, проводницы-студентки вдруг срываются со своих мест, несутся к патлатому парню, окружают его... Визги, чмоканье... И 26 девушек разбегаются по вагонам. А ошалевший парень, весь в помаде разных оттенков, красный как рак, глупо улыбаясь, машет вслед уходящему поезду.
Письмо догонит его уже в Германии. Он ответит, получит новое. Так завяжется переписка. Потом девушки закончат институт и разъедутся по распределению. Теперь Вовка будет получать письма уже от каждой по отдельности. А потом — эти приглашения на свадьбы. Двадцать пять штук.
Только одна из них будет писать ему до самого «дембеля». Первое письмо «на гражданке» тоже будет от неё. В нём она спросит про дальнейшие планы, посоветует пойти в военное училище. А она будет его ждать. Дословно было написано: «Если к тебе будут приставать особы женского пола, отвечай, что у тебя уже есть девушка. Считай это предложением руки и сердца.»
Вовка растерялся. Не то, чтобы девушка ему не нравилась. Как раз отмечал её среди других. Красивая, она поражала своей уверенной красотой. Чувствовалось, что она — Женщина. Вовка даже был очень рад, когда она стала писать ему отдельно ещё в институте, тайком от подруг. Но вот к такому был не готов. Его письмо получилось сумбурным, жалким... Вовка писал про какую-то разумность, про необходимость проверить себя, про... Ну, в общем, всякую чушь...
Ответ не заставил себя ждать. От конверта веяло арктическим холодом. Лист обжигал морозом пальцы. Короткие фразы вырублены на глыбе льда. Он не так её понял, надо уметь отличать шутки...
Женщина сохранила лицо. Показала своё превосходство над мальчишкой, хоть тот и в армии отслужил. А Вовка лицо потерял. И не только...
Как, попутчица, не достал я своим красноречием? Ну, тогда ещё одна история, третья по счёту. Последняя из ЖД-серии.
Юность... Ещё до армии... Ещё в той стране. Она ушла вместе с нашей молодостью. Уже не вернуть. Не то, чтобы жаль. Но не вернуть.
Плохо ли, хорошо мы жили? Как посмотреть. Просто нам достались две жизни: в той стране и в этой. Странно... Вроде она одна и та же. Ан, нет... Что-то приобрели, что-то потеряли. Не понять, что важнее...
Вот теперь такое возможно? Слушай...
Рассказ третий
До отправленья поезда...
До отправленья поезда...
1
Всё лето перед армией, каждые пять дней Вовка по утрам встречал поезд с «его девочками», студентками-проводницами из Вологодского пединститута. К девяти часам бежал на работу, в одиннадцать мужики его отпускали (Вовка был самым молодым и к нему относились по-доброму, как к любимому сыну или, на худой конец, младшему брату), он возвращался на вокзал, показывал город девчатам, в три провожал и назад, на работу: в пять вечера все бригады возвращались с обхода в участок отмечаться...
На этот раз Вовка заговорился с Тоней. Точнее, Тоня не успела до конца «выплакаться» из-за «несчастной» любви к морскому офицеру, ехавшему на их поезде к новому месту службы.
- Не пришёл, а ведь обещал... А как попасть в Североморск? Вовка, может, съездим? У тебя есть там знакомые? И среди моряков? Он такой...
Поезд тронулся, а Вовка всё слушал про североморцев — красу и гордость советского военно-морского флота. Наташка, напарница, ворвалась в служебное купе:
- Уже едем!
Вовка выскочил в тамбур. Прыгать было поздно...
- В Коле сойду. На чём-нибудь вернусь.
Кола — почти Мурманск. Поезд идёт минуты две, стоит минуту. Вовка спрыгнул на щебёнку, на соседнем пути стоял встречный. С табличкой «Ленинград — Мурманск». В тамбуре — молодая девчонка в стройотрядовской курточке. Надо же! Везде свои люди!
- Привет, сестрица! До Мурманска подвези!
- Ваш билет...
- Да какой билет? Тут ехать-то...
- Марь Васильевна!
В тамбур вышла настоящая проводница, пожилая женщина в железнодорожной форме.
- Вот, хочет без билета сесть...
- Что вы, в самом деле? Ну, нет билета. Я в тамбуре постою, ехать-то две минуты. Будет контролёр — мне отвечать...
- Правда, уже приехали? Ладно...
Вовка забрался в вагон. Девушка как-то осуждающе смотрела на него. А он, наоборот, разглядывал с интересом. Ничего так. Волосы каштановые, стрижка «Гаврош» с осветлённой по моде прядью. Симпатичная. Салатного цвета «водолазка» шейку тонкую плотно облегает. И ниже тоже... «Строевка» и мини-юбка — это просто...
Две минуты до Мурманска проехали молча. Пассажиры вышли. Вовка сошёл на перрон последним. Вспомнил про яблоко в кармане, протянул девушке:
- Спасибо, что подвезла. Наше, заполярное...
- А что, здесь яблоки растут?
- Да, только яблони карликовые, по колено...
Девушка оттаяла, улыбнулась. Вовка уже приготовился беззастенчиво врать дальше... Но появившаяся «Марь Васильевна» прервала его:
- Грибники грибами угостили. Можно грибной суп сварить. Вот только картошки нет...
- Не беда, вас сейчас в тупик оттащат. А там же рынок рядом.
- Да откуда мы знаем, где? Нас случайно в Мурманск, на один рейс, сняли. Мы со студентками на южном направлении работаем.
- Так давайте я с вами проеду, покажу...
2
Картошки на рынке не было. Молодая не наросла, старая кончилась. Заполярье всё-таки. Овощи привозные.
- Слушай, мне на работу надо, отметиться. Поехали вместе. Там рядом овощной. И город посмотришь. Когда ещё попадёшь...
- Марь Васильевна...
- Ладно, идите. Только недолго...
- Вовка...
- Таня...
- Пошли?
Пока ехали на «квартала» в троллейбусе, Таня рассказала, что она ленинградка, учится в институте культуры, третий курс. На лето пошла в студенческий отряд. Они работают в паре с настоящими проводниками, в Севастополь ездят...
Вовка оставил девушку на улице, влетел в контору:
- Мужики, мне свалить надо. Сестрёнка двоюродная приехала, ждёт на улице...
- Ладно... Рупь сдай и вали...
Первым делом - в «Урожай», где ещё искать картошку, как не здесь? Увы... Обошли ещё несколько овощных магазинчиков — пусто.
- А давай ко мне домой? Я переоденусь, покормлю тебя. И картошки возьмём.
Они вышли из автобуса у «Панорамы», двинулись по «новой» кладбищенской дороге. Внизу лежал город. Как чаша, наполненная кубиками разноцветных домов. Голубой трещинкой по краю — залив. Сопки со всех сторон. Вовка показал свою школу, свой дом. Но всё это было там, внизу. Или по другую сторону оврага. А здесь — пустынная дорога и тундра.
- Так просто короче. Подниматься не надо. Не устала?
- Нет. А вид на город отсюда — просто чудо.
Разговаривая, они дошли до места. Дома никого ещё не было. Вовка принялся ухаживать за гостьей. Накормить-то накормил. А вот картошки — не оказалось.
Спустились в город, на проспект Ленина. Возле памятника Бредову — центральный овощной «Золотая осень». Но сейчас лето, картошки нет.
- Так... Здесь рядом мой одноклассник живёт. Может, уже вернулся с работы. Зайдём?
Шима был дома. Радостно потащил на кухню пить чай. Узнав о долгих поисках, закричал:
- Верка! У нас картошка есть?
- На той неделе кончилась.
- А может к Рябову сходите? Или к Кулишам?
Поиски продолжились. У Славы картошки тоже не оказалось. Девушка уже пригорюнилась, да и устала, видно. Поэтому на пятый этаж к братьям-одноклассникам подыматься не стала. Вовка быстро объяснил цель своего визита. Братья удивились, но заглянули в овощной ящик...
О, чудо! Пять картофелин! Не подгнивших. Не подвялых. Не проросших. Настоящих. Правда, последних. Но на кону — честь города! «Забирай!»
Вовка вылетел из подъезда с победным криком, высоко подняв над головой грязные серые клубни. Таня завизжала от радости. Сверху раздался свист: братья высунулись в окно и возбуждённо махали руками. Девушка послала им воздушный поцелуй. Парни взревели...
- Бежим, а то уже восемь...
- Восемь чего?
- Восемь часов вечера.
- Как так? Солнце то ещё...
- Полярный день. Это тебе не ваши «белые» ночи..
3
Когда они появились на перроне, «Марь Васильевна» даже ругаться не могла.
- Я уж не знала, что и думать... До отправления-то осталось двадцать минут...
- Не поверите, во всём городе нет картошки.
- Вот у его друзей достали.
- А тебе, парень, грибного супчика не удастся попробовать.
- Я не ем грибы, аллергия...
Да, действительно, заболтался я… Вот уже и приехали. Спасибо за нескучную дорогу. Не серчай, попутчица, если уж очень навязчив был. Вон сколько наговорил. Да, билет брать буду. А за чай сколько? Вы нас вместе посчитайте. Я заплачу. Ну, как компенсация маленькая за большое терпение…
Не забывайте делиться материалами в социальных сетях!