«...отчаиваться не надо...» капитан-лейтенант Дмитрий Колесников (из предсмертной записки)
«...и мужество нас не покинет» Анна Ахматова
Отсюда начинается Россия... О берег хлещут волны, о сердца Горячие, отважные, морские... В их золоте – ни капли нет свинца. Подлодки боевые от причала Готовы отвалить в любой поход. Видяево – России всей начало, Здесь северный герой – страдалец флот. Оплакиваю сердцем и стихами Погибший вместе с «Курском» экипаж. Тревожно мне и днями, и ночами. Прости, спаси Россию, Отче наш. Предупреждала православных Ванга: Курск будет под водой, заплачет мир. Шутили люди: «Сказочка, обманка. От города до моря тыщи миль!» В неведеньи народ мой был, не в курсе Пророчества про «Курск» – атомоход. Сиреною в те годы Русь и русских Манил в могилу Горби-живоглот. И армию, и флот разоружали. Продули мы холодную войну! Бесились русофобы, дружно ржали, Прикидывая, как делить страну. Поганками росли в Союзе «Рухи», В их фюреры прорвались люди с нар. И к голоду и крови, и к разрухе Вела активность новых янычар. Три витязя московских – три журнала Сражались с наползающею тьмой. Святая Русь металась и стонала. Казалось, Сатана сам пёр горой. А три «шестёрки», три кровавых гада, Три в Беловежской Пуще алкаша Нас развели без нас. И с жутким адом Вступила в схватку русская душа! Сухой листвой отпали Украины. Беспалый заварил с ордой мятеж. Мы стали беззащитны и ранимы Без штурмана, без карты, без надежд. А в «Белом доме» робкую Вандею Из танковых орудий – кто? свои!!! – О чреве, власти и деньгах радея, Сожгли, принудив жить в грязи, в крови. При глуме «забугорья» – без вопросов На русский трон, рыгнув, забрался Хам, Мильонов 25 великороссов Пожертвовал «окраинным» волкам. Глотнула самостийность как наркотик С подачи Самого и СМИ – Чечня, И началась не-мусульман резня. В ответ мурлыкнул Паша – серый котик. Московские, кавказские абреки – Хозяева пера и топора – Пролили крови бешеные реки, Намыли горы злата-серебра, Террором души довели до жути, Взрывали не дома с людьми, но Русь. Беспалого сменил спортивный Путин И припечатал на лопатки гнусь. Нас «Штирлиц» напоил живой водою. В измученных глазах забрезжил свет. Забытый вкус хоть малых, но побед Бодрит, и святы мальчики-герои. И вопреки Ньютоновым законам, Являя Божье правды торжество, Замученный – не тлеет Родионов, И мироточит фоточка его. Распятая Россия воскресает Назло своим бесчисленным врагам. Отстраивает мир за храмом храм, И русский дух во тьме не угасает. Славяне прозревают: православье – Спасение от власти Сатаны, И, яко в небесах, самодержавье Есть образ – содержание страны. Конец времён. Рать чистых и нечистых. На Патмосе давно стал мифом Пан. Мир русский атакуют сатанисты, Но с нами Бог, Мария, Иоанн. В великолепной тёплой Средиземке Прыть флота Зверя сдерживал наш «Курск». Порядок новый мировой во вкус Входил, лил кровь славян и делал деньги. Но порох нами был не зря потрачен: Попортил нервы с «Курском» вражий флот, И командир атомохода Лячин Со славой завершил большой поход. Ни с корабельной, ни с небесной «вышки» «Курск» в поле зренья не попал врагов, Он поигрался с ними в кошки-мышки, Прошёл пролив – и был себе таков. Конкистадоры затаили злобу. Стал костью в горле им атомоход. Они момента дожидались, чтобы На дно его отправить без забот. 118 сыновей Отчизны Я вижу лица, слышу голоса... 118 непрожитых жизней Уже не в гости ждали небеса. Как звенья якорь-цепи, год за годом Ползут и семафорят ночи-дни. Молились моряки перед походом, И о заветном думали они. Во храме Лячин понял: доля злая Ждёт экипаж, и жертва – их стезя, Когда из глаз Святого Николая Скатилась настоящая слеза! И Лячин, потрясённый, удручённый, Наружу вышел, тих и сед, как дым. Подлодка «Курск» ушла в поход учебный – Он стал её последним, боевым. «Курск» отстрелял секретную торпеду, Китом огромным чёрным стал всплывать. Подлодка-киллер кинулась по следу, Чтоб протаранить «Курск» – и когти рвать! Враг «Курску» бок пробил коварно, подло – И отбежал подальше от греха. Взрыв малый, взрыв большой – и наша лодка Грунт пропахала, огненно-лиха. Передние отсеки – в брызги, в клочья! В корме живых осталось 23. Угарным газом и тисками ночи Оставшихся давило изнутри. Колесников-каплей не растерялся И потушил с ребятами пожар. Он, богатырь, шутил и улыбался И даже перед смертью не дрожал. Я знаю: он предчувствовал бессмертье, Оставив дома крест и медальон. Жене и сослуживцам, всей планете Посланье дописал на ощупь он. Вложил листок в карман нагрудный левый, Поближе к сердцу, и закрыл рукой От адского, от огненного гнева И от воды забортной ледяной. За «Курск» молилась с плачем вся Россия Усердно, но молитвы не дошли. Простите нас, родные, дорогие, Мы вас спасти пытались... не спасли. Так тяжко было умирать ребятам На дне, во тьме – как бы в большом гробу. Страдает в моём сердце каждый атом. Вовеки не забуду их судьбу! 118 юных и не очень Распяты на андреевском кресте Зловещим «забугорьем»... Сеет осень Свой плач и всхлипы, не снеся потерь. Спят в «Курске» офицеры и матросы Под стометровой толщею воды, И всем им снятся розовые росы, И небо, и весенние сады, Глаза скорбящей матери-России, Глаза любимых девушек и жён, И солнечное золото по сини, И пение, и колокольный звон. Их, мёртвых, из отсеков подымают Наследники варягов в снег и шторм, В домах норвежских – русских поминают На тризне и за дружеским столом. А в курских сосняках опять опята, Пьянящий воздух, голубой туман. Уютно ль на том свете вам, ребята? Схож ли с земным – небесный океан? Вы видите: Россию сделав зоной, Её опутал гад, всемирный спрут, И слуги Люцифера – фармазоны – Кровь русскую без устали сосут. 118 образов во храме – Пока что местно-чтимых, но святых – Для нас, славян, пребудут образцами Геройства и духовной чистоты. И небу, и земле на удивленье По градам, весям, средь лесов и вод Младое подрастает поколенье... Оно прославит Русь и русский флот!
1 Проголосовало
Курск подводная лодка стихи