Рассказ про память, про феномен запоминания, про экзамены, про студентов. Геннадий Любашевский.
(Из цикла «Невыдуманные истории»)
Есть у меня несколько любимых книг, которые я постоянно перечитываю и помню почти наизусть. Они, как верные друзья, никогда не мозолят глаза, но в нужную минуту всегда оказываются рядом – только руку протяни. Вот и сейчас я перелистываю выпущенную в 1968 году тоненькую книжицу Александра Лурия «Маленькая книжка о большой памяти», которую приобрёл ещё во время учёбы в институте и которая в своё время так поразила меня своим содержанием, что я периодически вновь и вновь обращаюсь к ней. Автор описывает свои тридцатилетние наблюдения за жизнью человека, чья необъятная память относилась к числу самых выдающихся за всю историю человечества – С. В. Шерешевского, начавшего свою карьеру газетным репортёром и ставшего известным мнемонистом.
К чему я сделал это вступление?
В нашей группе в институте училась девушка, которая обладала исключительной памятью, но так и не сумела в полной мере воспользоваться своим даром. Все герои этого рассказа здравствуют и поныне, поэтому их имена и фамилии я заменил на вымышленные.
Известно, что на первых курсах института обычно изучали не специальные, а общеобразовательные дисциплины. В основном материал скучный, неинтересный. Хорошо, если память позволяет запоминать кучу формул, которые тебе никогда в жизни не понадобятся, или даты различных съездов партии. А если нет? Так вот, была в нашей группе студентка, которая запоминала всю эту информацию с удивительной лёгкостью. Прочитает пару раз конспект – и воспроизводит прочитанное на бумаге. Слово в слово. Мы все диву давались. Казалось бы, группа у нас подобралась сильная, а вот соревноваться в скорости и качестве запоминания материала с Наташей не мог никто. Особенно трудно нам пришлось, когда мы стали изучать экономику. Преподаватель, доцент И., обладала исключительной памятью и на лекциях цифрами сыпала, как из рога изобилия. Два семестра она буквально терзала нас. Никакого творчества. Только цифры. Тут и «шпоры» не помогали: ты начинал рассказывать о количестве выплавленной стали в предыдущей пятилетке, а тебя могли «по ходу» спросить, например, о том, сколько в СССР выпускалось кожаной и резиновой обуви. А как легко эти даты и цифры запоминала Наташа! Она всегда садилась отвечать первая и обычно без всякой подготовки. Отбарабанит по всем вопросам билета, получит свою пятёрку и отправляется гулять. Если бы она знала, какое жестокое испытание ждёт её впереди!
Закончились общеобразовательные предметы, пошли специальные. Теорию автоматического регулирования преподавал доцент Р. Он обычно приходил на лекцию со стопочкой исписанных листков и самые сложные математические доказательства переписывал на доску, подглядывая в эти листки. А мы добросовестно конспектировали. Подошла пора экзаменов.
Зашли мы отвечать, как обычно, традиционной первой группой из пяти человек. Вытянули каждый свой билет и сели готовиться. Наташа буквально за несколько минут заполнила формулами два листа бумаги и пошла отвечать. Доцент Р. в институте появился недавно, о Наташиных способностях ничего не знал и, явно удивившись тому, как быстро студентка подготовилась отвечать, с нескрываемым интересом уставился на неё. Наташа положила перед собой исписанные листы и, даже не заглядывая в них, полузакрыв глаза, стала вслух воспроизводить написанное. При этом она, уж не знаю, почему, раскачивалась на стуле, как наш знаменитый футбольный тренер Валерий Лобановский. Доцент благосклонно взирал на это необычное зрелище и не перебивал. Мы, со своей стороны, тоже наблюдали за этим представлением, позабыв о своих билетах. Когда Наташа завершила ответ, очнувшийся Р. неожиданно заявил: «Начало правильное, конец правильный, а вот середина доказательства перепутана». Ни слова ни говоря, Наташа достаёт чистые листы бумаги и на глазах Р. исписывает их формулами. Тот смотрит – и опять за своё: «Начало и конец сходятся, а середина перепутана». Немного растерянная Наташа выдаёт стереотипную студенческую фразу: «А Вы нам так объясняли!» и в качестве доказательства достаёт конспект. Вместе с Р. они склоняются над её общей тетрадью и выясняют, что Наташа воспроизвела написанное, как обычно, буква в букву. Ничего не понимающий доцент требует конспекты у нас. Там та же картина, что и в Наташином конспекте. Доцент в растерянности. Никто уже не готовится отвечать, все ждут развязки. Р. достаёт свои знаменитые листки и здесь обнаруживается, что он во время лекции... случайно поменял их местами! А Наташа механически запомнила написанное. «Ладно, – говорит Р., – я действительно перепутал листки. Но это не важно. Выведите мне формулу заново. Покажите ход рассуждений». С этого момента мы не сводили глаз с Наташиного лица. Оно покрылось красными пятнами и выражало полную растерянность. Девушка явно не понимала, чего от неё хотят. Она механически запомнила текст, но абсолютно ничего в нём не соображала. Несколько раз она начинала писать, и каждый раз Р. останавливал её на одном и том же месте. Мы почувствовали, что сейчас произойдёт что-то невероятное: Наташка, отличница, может схватить «пару»! Доцент начал листать её зачётку. Там на всех страницах красовались пятёрки. Р. переводил недоумённый взгляд с зачётки на Наташу, с Наташи на аудиторию. Он явно ничего не понимал. Потом Р. предложил Наташе рассказать о работе изображённой на плакате простой электрической схемы. И здесь Наташа сидела, как вкопанная, и молчала. Назревала сенсация. Выручила беднягу староста, Наташина подруга. Она стала убеждать Р., что Наташа переволновалась и плохо себя чувствует. Тот дал себя уговорить, поставил Наташе четвёрку и отпустил с экзамена. Мы старались не афишировать происшедшее, потому что чувствовали, как тяжело переживала девушка. Её вины в этом не было. Это был классический пример «фотографической», или, как её ещё называют, «шпионской» памяти, когда разведчик механически запоминает целые страницы текста, чтобы затем воспроизвести их позднее в нужное время и в нужном месте.
Что было дальше? Пошли специальные предметы, изучение которых требовало не механического запоминания, а творческого подхода, лабораторные и практические работы. Наташе эти предметы давались с большим трудом. Благодаря своей памяти она всё ещё продолжала получать хорошие оценки на экзаменах. Наша «первая пятёрка» использовала Наташины способности по-своему. Когда нужно было готовить, а затем сдавать очередную лабораторную работу, мы посылали Наташу вначале рассказать преподавателю о плане работы, а в конце – отчитаться о её результатах. Наташа слово в слово рассказывала вводную инструкцию и ход работы, а мы проводили исследования и отвечали на вопросы. Так продолжалось до окончания института.
Больше я Наташу не встречал и, какова её дальнейшая судьба, не знаю. Говорили, что она до пенсии проработала в каком-то НИИ. Безусловно, она обладала феноменальной памятью, но не смогла нигде применить свой талант. Или не захотела. Кто знает...
7.02.2012