Цветаевский конкурс. 3-е место и грамоты

Цветаевский конкурс-2012, Запорожье. Произведения лауреатов и участников номинации «Поэзия» (3-е место и грамоты).

Произведения лауреатов и участников номинации «Поэзия» (3-е место и грамоты)
 
Татьяна Осень (Запорожье)


Виктория Сололив (Запорожье)

Юрий Полисский (Днепропетровск)
Юлия Костюкевич (Ровно)
Валерия Белоус (Харьков)
Валентина Сидоренко (Запорожье)
Марина Шамсутдинова (Москва)
Марк Луцкий (Хайфа, Израиль)
Анастасия Сибирская (Запорожье)
Лариса Пастух (Киев)
Генрих Успенский (Киев)



 
1.Татьяна Осень (Запорожье)

 *  *  *

В некой разлинованности нотной
Нежась наподобие простынь –
Железнодорожные полотна,
Рельсовая режущая синь.

…Молодые женщины порою
Льстятся на такое полотно.
Марина Цветаева. Рельсы.

Старый вокзал. С лепнины
сыплется алебастр...
Я разлюблю отныне
запах прощальных астр.

Быт наш разъяв на части, 
чувства, и даже кров, –
нам ли бросаться наспех
ветошью горьких слов?

Что ж, говори пространно...
В мыслях моих одно:
как это, право, странно –
грудью на полотно?..

Астры дрожат в ладони.
Полночь, перрон, туман, –
через года припомним
разве что общий план.

Боль на изломе лета...
Ливнем упала высь...
Надо бы крикнуть следом:
«Не уезжай, вернись!»

Ветер, объятья скомкав,
ринулся вслед, колюч...
Поздно. Летит вдогонку,
звякнув о рельсы, ключ.

2012



2. Виктория Сололив (Запорожье)

Стихи к М. Цветаевой   

ВНЕ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ

Одна – из всех – за всех – 
противу всех!..
                 М. Цветаева

Земное тяготенье – прочь!
Душа поэта – вне пространства.
Беззвёздная повисла ночь
над ней... Зачем же с постоянством 
секунд сварливых, что «тик-так»,
беда стенала за бедою?
И подавало время знак:
она не вовремя! Судьбою
поющей птицы не прожить,
когда не ветер свищет – пули!
Иссякла Ариадны нить,
и веки Сирина сомкнулись.
___________ 

Тсс! Слышу пение опять
чудесной, баснословной птицы:
пленяет слух, и время – вспять,
и я готова раствориться
в словах, написанных душою,
летящей ввысь «протИву всех»,
великой русской сиротою,
чей плач – сквозь горделивый смех!
Пускай и сто, пускай и двадцать,
не изменилось ни-че-го...
Молю о счастье – наслаждаться
строкой дыханья твоего. 

АЛКОНОСТ

Я – твоя птица*. Не спорю, что любишь,
тем и  неволишь меня...
Верю тебе: не предашь, не погубишь,
пестуешь, лаской маня.

Дверца тюрьмы приоткрыта свободе,
будто, захочешь – лети!
Жду – не дождусь что-то лётной погоды,
страшно от корма уйти.

Я –  твоя птица, тебе и подвластна,
клетку приемлю мою.
Только – свидетель Господь! – не напрасно
песни печали пою.

Бог подарил мне любовь, не  свободу...
Есть ли из мудрости мост?
Мытарь я, маятник вечный! От роду
пленник любви – Алконост.

* Алконост – в славянской мифологии 
птица грусти и печали.

СИРИН 

В душе, как голубка, гнездится печаль
и нежно воркует: ушедшего жаль.
И клювиком сереньким долбит она,
мол, осень настала, придёт ли весна?

А ниже, под сердцем, –  вороной! – тоска,
шутить с ней нельзя, глубока, как река.
Как крылья, черны у тоски берега,
на них – из страданий и боли стога.

Ворону безжалостно прочь прогоню,
подвинусь поближе к теплу и к огню,
в мерцающей плазме свой взор утоплю...
Я Сирина-птицу* всем сердцем люблю!

Лишь райское пение Сирина вновь
развеет печаль, и воскреснет  любовь...
Божественным словом наполнюсь до дна,
я Сирина – Боже! –  услышать должна.                          

Воркует голубка, как прежде, в душе:
где милый, где рай твой, пускай в шалаше?
Ворона-Чернавка пророчит беду,
ей верить не стану, я – Сирина жду!

* Сирин – в славянской мифологии птица 
радости и удачи, её пение служит 
образцом  божественного слова. 




2. Юрий Полисский (Днепропетровск)

* * *
                        
Ни здесь, ни там, – нигде не надо встречи,
И не для встреч проснёмся мы в раю!
                                           М. Цветаева

Когда с тобой придём в страну забвения,
дай, Боже, мне беспамятства скорей, 
чтоб от любви, мелькнувшей, как мгновение,
не сохранилась боль в душе моей.
 
Когда мы встретимся в стране забвения,
друг друга не узнать нам, Боже, дай!
Не дай волне ушедшего влечения
страданьем озарить наш новый рай.
 
Но, подарив беспамятство счастливое, 
не дай сойти с ума от вечных мук. 
Не преврати в терзанье молчаливое
тоску по теплоте любимых рук. 

И дай забыть простое нетерпение
в минувшем вихре жизненных морей.
Когда с тобой придём в страну забвения,
дай, Боже, мне беспамятства скорей.

* * *

                                     Целую Вас – через сотни
                                     Разъединяющих лет.
                                                       М. Цветаева

Какие мне найти слова, 
чтоб ты не проходила мимо? 
Пойми: пока любовь жива, 
друг другу мы необходимы 
                                       
Зачем забвения побег 
лелеешь ты с такою силой? 
Смотри как беспощадный снег 
всё засыпает. Всё, что было. 
                                                               
И ты всё дальше от меня. 
И тает свет последней встречи. 
Уже за горизонтом дня 
отчётливо темнеет вечер. 
                                       
И в надвигающейся мгле 
иду без смысла и без цели. 
И остаётся на земле 
лишь тень того, что мы хотели. 
 
Какие мне найти слова?.. 
      
* * * 

Пусть меж нами молчанья равнина
И запутанность сложных узлов.
                               М. Цветаева

В наглухо закрытые ворота 
колочу я из последних сил. 
Мне бы достучаться до кого-то, 
чтобы кто-нибудь меня спросил:
         
– Отчего среди осенней ночи 
бродишь, позабыв о тишине? 
Неужели спрятаться не хочешь 
от проблем насущных в сладком сне? 
 
Неужели лучшей нет забавы, 
чем рядиться в скоморошью тень?
Разве ради денег или славы 
ты не наработался за день? 
 
Я отвечу:  «Мне сегодня плохо. 
Рок недобрый вдруг меня догнал. 
Разрывает сердце скомороха 
горький, неожиданный финал». 
 
Я отвечу: «В деньгах счастья мало,
если разделяет нас стена. 
Что мне деньги? Только бы распалась, 
только бы рассыпалась она». 
 
Я отвечу: «Славы мне не надо. 
Даже долгой славы, без конца. 
Только б эти руки, как награда, 
вновь коснулись моего лица». 
 
...Колочу, но гаснет сила стука. 
«Отзовись, мой недруг или друг!» 
Ни движения в ответ, ни звука. 
Я и ночь, и никого вокруг.

* * *

За всё, за всё меня прости,
Мой милый, – что тебе я сделала!
                              М. Цветаева

По всем счетам давно заплачено,
и ничего не изменить.
Судьбой всесильной нам назначено
сто жизней, но в разлуке жить.

Зачем кричишь в окно вагонное?
Твой крик далёк, как летний снег.
И мчится в пустоту бездонную
машина, ускоряя бег.

Дорога с далью обнимается, 
и рвется трепетная нить.
Сто жизней суждено нам маяться, 
и ничего не изменить.

* * *

Кто-то высший развёл 
эти нежно-сплетённые руки...
Не ответственны мы!
                        М. Цветаева

Куда-то уходили поезда.
Встречались люди, и прощались люди.
Пустел перрон, и таяла звезда.
И знали мы, что ничего не будет.
 
Всё отгорело в суете сует
и утонуло во второстепенном.
Пустел перрон. Звезды прощальный свет
навечно уходил за край Вселенной.
 
Молчали мы: к чему теперь слова?
Их было много – жарких и ненужных.
Пустел перрон, кружилась голова,
ночное небо умирало в лужах.
 
При тусклом свете редких фонарей,
в порывах ветра, бьющего по лицам,
пустел перрон. Составы поскорей
в тоннелях торопились раствориться.
 
Нерастворима лишь была беда,
что разводила нас, как посторонних.
Куда-то уходили поезда,
а мы одни стояли на перроне.
 
* * *

Как правая и левая рука – 
Твоя душа моей душе близка. 
                        М. Цветаева

Мы возникаем из тумана
и возвращаемся в туман.
За годом год дорогой странной
людской шагает караван.
 
Никто не знает, где начало
и окончание пути,   
но сквозь потери и усталость
обречены вперёд идти.       

Хоть каждый индивидуален,
поток всеобщий однолик.
И в одноликости банальной
любви и гнева тонет крик.
 
Но всем становится больнее,
когда в бессилии одно
из общей связки, леденея,
вдруг отделяется звено.

И рвётся жизненная лента,
как распадается струя.
Звучит прощальностью момента
тревожный голос бытия.

* * *

Наши души, не правда ль, 
ещё не привыкли к разлуке?
                      М. Цветаева

Отшумели годы, песни отошли,
отцвела сиреневая вьюга.
Мы с тобою оба на краю земли.
Нам не дотянуться друг до друга.
 
Под осенним небом угасает клён,
опадают листья золотые.
Ждёт их не бессмертье, ждёт их вечный сон.
Сон, где сновидения пустые.
 
На простор небесный наплывает тень.
Ливнями изрезана планета.
Для кого-то завтра будет новый день,
для кого-то день последний – этот.
 
Но природа снова круг свой совершит:
остановки нет ни на мгновенье.
Новая листва на клёнах зашуршит,
солнце снова верх возьмет над тенью.
 
В предрассветном море, красками маня,
волны разбегаются тугие.
Снова над планетой песни зазвенят,
только их споют уже другие.


3. Юлия Костюкевич (Ровно)

МАРИНІ ЦВЄТАЄВІЙ
 
Як піна морська, як пташка, 
що лине у вись, свавільна,
ти вільна, назавжди вільна,
ти дихаєш так повільно
і важко.
 
Це важко, насправді важко –
народжуватись, і щоразу
вмирати, і мати звагу
воскреснуть у кожній фразі,
що – наче вино у пляшці.
 
У пляшці, яка розбита
на скалки, на сотні скалок...
Марино! – ридає вітер,
Марино! – гукає світо-
ва далеч.
 
Це – наче вогонь в каміні,
приручений і все ще дикий,
мов ягода горобини
(її гіркота незмінна
і тиха).
 
Безстрашна в пориві вічнім,
трагічна у щасті зміни,
ти – інша, щоразу інша,
ти – листям, осіннім віршем...  
Марино!


4. Валерия Белоус (Харьков)

АВЕ…
(приснившийся монолог)
 
Ave, Caesar, 
morituri te salutant! (лат.)
 
Целься, слово, прямо в сердце!
Вспыхни, слово, от дыханья!
Если некуда мне деться –
Только в центр мирозданья –
Аве, слово, в миг прощанья!
Если пеньем, если криком
Велено пробиться к людям,
Аве, гибель среди буден

Мне в страдании великом!
Аве, царь-судьбы веленье:
Ранней смертью кончить просто
И, прервав свой крик и пенье,
Не лежать среди погоста,
А уйти – в поминовенье...
 
* * *
Подступаешь уже, непочатое,
Будишь дрожь, хоть ещё незнаемо,
В тебе чудится ясность Ахматовой,
В тебе мнится туманность Цветаевой...
 
Ах, строфа, невидимка треклятая!
Ах, созвучность, что недосягаема!
Мне б арканом чекана Ахматовой,
Мне б ковшом причитаний Цветаевой
 
Заловить вас! Чистилища Дантова
Круг гордыни неизбегаемый!
Выйду ль поступью Анны Ахматовой?
Вырвусь вспорхом Марины Цветаевой?
 
Но в ночи, заблужденьем чреватою,
Светит истина непререкаемо:
Смысла нет в перепевах Ахматовой,
Славы нет в подражанье Цветаевой.
 
Ведь в провеянном ветром времени
Что другим от тебя остаётся?
То, как в выпестованном творенье –
Твоего сердца стук отдаётся...


5. Валентина Сидоренко (Запорожье)

ПАМЯТИ ПОЭТОВ

Поэтов путь. Развеянные звенья
Причинности! – вот связь его! Кверх лбом
Отчаятесь! Поэтовы затменья
Не предугаданы календарём.
                                          М. Цветаева
 
Вглядись во мрак давно минувших дней –
Поэты умирают молодыми.
Перетекают в облако, в ручей,
Уходят кольцами седого дыма.

А тело бренно, нерв мой оголён.
И жизнь порой у случая «на мушке».
Вглядись во мрак: куда ушел Вийон,
В каких мирах теперь великий Пушкин?

Цепочкою огней в небытие,
Не дописав, уходят сожалея,
Отговорила роща для Сергея.

Не требуя субсидий и наград,
Поставив запятую каплей крови,
Ушел Поэт в запой, в пределы слова,
За горизонты, в кому, в листопад,
В сердечный приступ, в камеры квадрат...

* * *

Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей…
Свобода! – прекрасная Дама
Маркизов и русских князей.
Свершается страшная спевка, –
Обедня ещё впереди!
Свобода! – Гулящая девка
На шалой солдатской груди!
                        М. Цветаева

Оця Свобода дика й неймовірна,
Така жорстока в ницості своїй.
Згорає юність легко і покірно
У кварті пива, в шепоті повій...

* * *

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
      М. Цветаева

Із гілок рясним дощем 
Червонясте пада листя.
Осінь бавиться намистом 
Під калиновим кущем.

Загляда у води чисті,
Мов шука чогось душа.
Зірка падає з Ковша –
Осінь у нічному місті...

* * *

Над кабаком, где грехи, гроши,
Кровь, вероломство, дыры –
Встань, Триединство моей души:
Лилия – Лебедь – Лира!
                            М. Цветаева

И я пришла и стала у амвона,
И лики древних смотрят свысока,
И Матерь Божья сходит вдруг с иконы,
Как принято, с младенцем на руках.

Курится ладан. Томно и пространно.
Сегодня храм торжественно красив.
«Камо грядеши в осени багряной?
Что будет с нами, Господи, еси?»

И я пришла. Пришёл мой час к обедне.
Мне ясен путь средь множества свобод.
Зажгу свечу за сирых и за бедных
И помолюсь за грешный мой народ.



Цветаевский цикл

* * *

–  Послушайте! – Ещё меня любите
За то, что я умру. 
                                 М. Цветаева 

Елабуга – знать, пёстрая гора,
Пеструшкой тычется в окоченевший берег. 
Была наивна и была добра. 
В её могилу каждый третий верит. 
Экскурсовод занудно тычет в нос –
Святую правду и немой вопрос... 
От странностей своих странноприимных
Жила Марусей, а ушла Мариной. 

* * *

Я в этом женском роду – последняя...
Женская линия может возобновиться на 
дочери Мура, я ещё раз могу воскреснуть, 
ещё раз – вынырнуть... 
                         М. Цветаева (из письма) 

1
Не по крови люди воскресают, а по духу! 
Их обтёсывают и кромсают на проруху. 
Трусят, словно бьют ковёр зимой потешной. 
Околдован, словно вор бабёнкой снежной. 
Не по крови воскресают, а по духу.
Не успел схватить весла – люби старуху. 
Только тащится судьба козой трёхрогой...
Воскресился? – и вали своей дорогой...

2
А паломников собирайте половником,
Выбирайте, где жидко, где густо. 
Генералов и подполковников
Призывайте под знамя искусства. 
Сто экскурсий повытопчут тропы,
Чьи в петле парашютные стропы? 
На костях неизвестного трупа
Создадут шеде-вральные тропы...

3
Люди сбрешут – гордыню потешут...

* * *
Я рябина – Кармен.
В волосах моих роза ветров.
Под овацию рощи
Танцую свою салтареллу!

* * *
Они не могут простить: Блоку его «Двенадцать», 
Маяковскому горлопанский вопрос, 
Мандельштаму «гремучую доблесть» остаться, 
Есенину руны пшеничных волос.

Можно вспомнить «Февраль» и податься плакать, 
Можно в Чистополь квасить капусту в запас, 
Можно гимн написать и донос накапать, 
Нобель вымутить – как аванс.

Уцелевшие, переболевши проказой,
Отсиделись, очистились, прощены.
И пылятся в музее ночною вазой,
Никому, кроме школьников, не нужны.

ДУША

Душа, как птица от гнезда,
От тела ринется к восходу,
Чтоб не вернуться никогда.
В небесном дне не сыщешь броду.
Земная плоть уйдёт в песок,
Там на микроны разложИтся.
Души божественный листок
Над домом матери кружится.

* * *
У России хребет железный,
Костяная нога, руки-крюки.
Убивать её бесполезно,
Её душу отмолят старухи. 

Бессеребряницы, бесприданницы,
Беззамужницы и молчальницы,
Столбовые и верстовые,
Стержневые согбенные выи...

* * *
Мои враги со мной на ВЫ:
на ВЫчеркнуть,
на ВЫшколить,
на ВЫправить
на ВЫрезать,
на ВЫвалять,
на ВЫволочь,
на ВЫдавить,
на ВЫдернуть
на ВЫломать,
на ВЫмарать,
на ВЫпихнуть,
на ВЫяснить...
НА ВЫНОС!

* * *
А пока апокалипсис апоплексично-тактичен,
Жар от казни египетской гасит ливийской водой.
Как его не крути – шар земной ограничен, 
Неглубок и горяч, сколько бункер ни рой.

А пока апокалипсис вскормлен недаром
На картошке израильской, на аргентинском зерне.
И привиделась мне моя Русь в превентивных ударах, 
Уходящая в лес с малышом на горбатой спине.

МЫ, ВЫЖИВШИЕ В ДЕВЯНОСТЫЕ
(вольный стих) 

Мы – дети, выжившие в девяностые.
Депутаты делили власть,
Не могли накричаться всласть,
Затевая дебаты острые. 
Мы пили из майонезных баночек суп,
Бесплатно в школах раздаваемый от бескормицы, 
От всех болезней – анальгин был только в больнице. 
Мы мечтали отоварить по талонам колбасу, 
А ещё нам безумно хотелось конфет, 
Любых, даже батончиков без бумажки; 
Родители выглядели уставшими, 
Глядя в наши голодные желторотые рты;
Говорили: «Нет!»
Нет конфет, мяса – нет, хлеба – нет. 
Есть... винегрет
Из домашней картохи, свеклы, огурцов...
Мы не видели дома голодных отцов,
Равнодушно спивавшихся по гаражам;
Им нечего было дать нам, 
они напивались в хлам. 
Нас для них стало слишком много,
Кормить нас было дорого,
Водка была дешевле, 
Они напивались без цели. 
Нас кормили голодные матери,
Посылая отцов по матери. 
Некоторые залезали в петлю,
С запиской: «Не прокормлю!»
Детдомов тогда открывалась тьма –
Нас толпой возвращали стране, государству. 
Детсады превращали в детдома,
Нам светила колония да тюрьма. 
Государи заступали на царство,
Плодилось новое барство... 

Мы хотели поступить в ГПТУ;
Спецодежда, бесплатный «хавчик». 
Там любой упакованный мальчик
Осуществлял свою мечту. 
Было модно носить телогрейки,
Катанки-валенки; картонные наклейки,
Становились качками. 
Шапки-пидораски
Защищали мозги от тряски;
На нас испытывали новый героин,
И дольф лунгрен был нашим героем,
И грудастая сабрина украшала каждый туалет; 
Нам говорили: «Ничего интересного нет!» 
Но у нас был свой интерес, 
Мы знали уже, что в России есть секс! 
А где-то есть колбаса. 
До Москвы электричкой четыре часа –
И у вас уже есть колбаса! 
В сытых городах 
Очередь требовала прописку 
При покупке колбасы; 
Мы говорили: «Дядя, не ссы! 
Мы живём за углом, здесь близко!»
Вот такие у нас были шутки. 
Мальчиков забирала армия,
Девочки шли в проститутки
Заработать на жизнь достойную. 
Затевались новые войны. 
Нас всё равно было слишком много... 

Сейчас нам уже под тридцать,
Мы полноценные единицы. 
Тем, кому повезло уцелеть и не спиться, 
Предлагают за деньги плодиться, 
Готовят четвёртый на нашей памяти кризис. 
У власти шесть тезисов, как катехизис. 
Зарплаты замораживают понемножку –
Нам уже наплевать! 
На все фокусы власти мы отвечаем одним: 
Угрюмо садим картошку! 
Нас по-прежнему много, мы выжили
И нарастили на душах броню,
Мы не верим новому дню! 
Во славу чьих-то славных идей 
Мы не рожаем детей! 
У нас на счетах ничего не сгорит,
Потому что нет ничего! 
И пока у нас ничего не болит,
Мы празднуем над властью своё торжество!..


7. Марк Луцкий (Хайфа, Израиль)

СУДЬБА МАРИНЫ
(сонет)

Казалось бы, ничем не удивишь,
Судьба путями явно обласкала,
Монмартр, Уффици, Карлов мост, Ла Скала.
Москва, Лозанна, Генуя, Париж,
 
А ты своим стихом над всем паришь,
И признано, что сделано немало.
Душа, как прежде, счастия алкала,
Взлетая птицей в голубую тишь.
 
Но ты вернулась в лоно зимних стуж –
Дочь за решёткой и расстрелян муж,
Здесь мачехой – родимая земля.
 
Всё! Кажется, что дальше нет просвета,
И на исходе силы у Поэта,
Елабуга ... Мучения... Петля...
 
24.09.2011
 
МАРИНЕ
(французская баллада)

Мне нравится, что вы больны не мной…
                                      М. Цветаева
 
Хоть поэтессе только двадцать два,
В её строках всё глубоко и зрело:
И поля ширь, и выси синева,
Тут вопль души, несовершенства тела.
В стихах своих  решительно и смело
Делилась и судьбой, и глубиной.
И откровенно написать сумела:
«Мне нравится, что вы больны не мной...»
 
«Мне нравится...»  – кружится голова,
Что это? Не проделки ль Азазелло?
В конце концов, права иль неправа?
И, в сущности, а мне какое дело?
Но есть стихи, и, видимо, созрело
В тот майский день, той крымскою весной
В октавах всё, что прежде накипело:
«Мне нравится, что вы больны не мной …»
 
И чрез столетье слышишь те слова,
Которые страна вослед запела,
И это означает, ты жива,
Душа поэта! Ты не зря болела.
Случалось, что под дулами обстрела
Нас опьяняла лирикой хмельной,
Не сторонилась своего удела:
«Мне нравится, что вы больны не мной...»
_______________

Всё отдала, что за душой имела,
Не пожелала ты судьбы иной.
Звучит достойно, не осиротело:
«Мне нравится, что вы больны не мной...»
 
28.07.2012
       
ПАРИЖСКОЕ ЛЕТО
(рондель)
 
И в сердце плачет стих Ростана…
            М. Цветаева «В Париже»
 
«И в сердце плачет стих Ростана»,
Мерещится Наполеон,
Дом инвалидов, Пантеон
И взгляд парижского ажана.
 
«Орлёнок от орла рождён!» –
Ты повторяешь неустанно,
И в сердце плачет стих Ростана,
Мерещится Наполеон.
 
Той пьесы вязкая нирвана,
Бернар в игре, партер, балкон,
Оркестр...  Весь город  увлечён,
Фурор!  Творенье без изъяна!
И в сердце плачет стих Ростана.
 
2.08.2012
 
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
 
Нам дар один на долю выпал:
Кружить по душам, как метель,
– Грабительница душ! – сей титул
И мне опущен в колыбель!
М. Цветаева  «Та ж молодость,
и те же дыры…»
 
В Борисоглебском переулке,
Среди других особняков
Не спят стихи. Как в караулке –
Любой тревогу бить готов.
 
Она – Поэт, и строки эти –
Её душа, сомненье, боль.
За всё ответственна на свете,
И потому терпеть изволь.
 
Волнует радость или горесть,
Веселье или тяжкий гнёт –
За всё ответственная совесть
Ей жить спокойно не даёт.
 
Несёт достойно тяжесть эту,
Знать, надо чашу пить до дна.
За всё, за всех страдать Поэту –
Ответственность не всем дана...
                  
5.08.2012


8. Анастасия Сибирская (Запорожье)

* * *

И если в розах – змеи…
                М. Цветаева

Это – фейерверк жгучих слёз.
Это – танцев цветных топаз.
Это – варево чёрных роз.
Это – зарево чьих-то глаз.

Эта боль, прорываясь вдруг,
Этот цвет, извиваясь, лент...
Это – страсть, тетива и... лук!..
Это сердце – как инструмент.

Эти струны играю... врозь.
Эти ленты, змеясь, вернись...
Это звонкость змеиных роз.
Это... театр? Нет. Это – жизнь.

* * *
Театр – не жизнь.
Театр игра.
Солнце... Вернись!..
Звонче!.. Костра
Жгучий... Вперёд
Или – назад.
Это – не в счёт.
Сон... Звездопад.
Плесень и пыль.
Плесень и моль.
Пошлость и гниль.
Солнце... Отколь...
Звонче!.. Игра.
Жарче... И днесь...
Пой у костра
Крыльями песнь!

* * *
Стойко сияй, рубин!
И в желтизне рябин
Солнце, что таётся в лёсс
Не задавай вопрос.

Солнце – не в гость, так всласть,
Сольному – не упасть,
Это – солнечный визг.
Это – дёшево. Вдрызг.

Выпасть из площадей
Скопища нелюдей,
Сольными – шест от пуль,
Не забирай руль.

Кружево словно прядь
Это – вечная пядь,
Это солнечный всплеск,
Это гранит и блеск.

Это чёрный графит
В повести неофит
Это в графике грёз
Не задавай вопрос.

* * *
В грохоте пыль и пуль,
В хохоте руль и меч,
В сольном шесте патруль
Солнечный не сберечь.

Этот гранит гранат,
Это шипит магнат,
Свистом горячих пуль,
Шаль, закручивай руль

Шалость, дари мне роль
И присуждай мне боль.


9. Лариса Пастух (Киев)

*  *  *
Осень.
Снова суббота.
Иоанн Богослов.
Цветаева родилась.
Дождь золотистый,
Глубинный вновь.
Зовущая сердце связь.
Неба тревожная хмурь
И плен.
Что это? Грусть? Печаль?
Цветаева здесь.
И нет подмен.
Звучит и живёт.
Как жаль,
 
Что нет её новых
Стремнин стихов
И водопадов чувств.
Но слышен в потоке
Иных голосов
Голос. И я мчусь 
Вслед, чтоб услышать,
Увидеть след,
Яркий, как вся она.
Марина звучит.
Молчания нет.
И с ней острей тишина.
 
9 октября 2004 г.
 
МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ
 
Вся она, как птица,
Родившаяся в предгрозье,
Леденящий ветер
Жизнь бросает, рвёт.
Но душа взрастает,
Хоть скользят полозья,
И несутся сани
В горестный полёт.
 
Как предощущенье
Будущего горя,
Вдох начала жизни
И восторг любви.
И, быть может, тяга
И к горе, и к морю,
И глубины высей,
Что Всевышний свил.
 
И взлетела птица
Всею мощью жизни.
Обрела в потоках
Вольную себя,
Нам оставив силу
Горькой укоризны,
Чайкою над морем,
И в грозу любя.
 
10 октября 2007 г.


10. Генрих Успенский (Киев)

* * *
О прошедшая мимо меня,
Как комета, вселенским пожаром!
Твоих грёз звёздным нимбом огня
Я в душе упивался недаром.

О страниц твоих вещих заря,
Дивный свет и магический шорох!
Сердце жжёт, фейерверком горя,
Чёрных строк несгораемый порох.

Я из тех, кто твой дар принимал
Как наитие неба святое,
Кто всегда всей душой понимал
Всё твоё сокровенно земное:

Почему твои речи резки
В вечном дыме твоей папиросы,
Сколько тёмной и грозной тоски
В голове твоей светловолосой.

* * *
Серый город в серой России.
В сером городе серый дом.
Окна – словно глаза большие
В плаче траурном о былом.

А под окнами дома – рябина,
В сером небе красные грозди.
Не них ли смотрит Марина,
Глаз печаль – как стальные гвозди?

На одном из таких в Елабуге
Грусть Руси, синева морей,
Не дождавшись в серости – радуги,
Рассчиталась с жизнью своей.

ВЕХИ

Для русского человека
(Не знаю, как для иностранцев)
Три года двадцатого века –
Как выброс протуберанцев

Кровавых из чрева земли:
До каждого сердца дошли!

Событья, стихи, пароходы...
Трагично и узнаваемо
Их голосами те годы
Звучат так незабываемо.

Зов мести, требующий крови, –
14-й год, Сараево;
Сирены вой, как стоны вдовьи, –
37-й, бухта Нагаево;
И год, невыразимый в слове, –
41-й, война, Цветаева...

* * *
Свет нетленный, святая Марина.
Нос упрямый, как у броненосца.
Скорбь в очах, как у Божьего Сына –
Человеческих зол крестоносца.

Ангел в синем – единственном! – платье,
Ты, рыдая стихами мессии,
Обнимала руками распятье
Обливавшейся кровью России.

Не дано тебе было судьбою
Превзойти её мукой и славой:
Спас тебя от ночного конвоя
Милосердной петлёй – лукавый.

* * *
Цветок Руси единственный,
Марина, синь морей!
Стихии слов таинственной
Мятежный Прометей.

Тоска твоя звериная,
На крест судьбы распятая.
Земля твоя полынная,
Елабуга проклятая...

Твою строку летучую –
Как Библию читаю,
Твою слезу горючую,
Как сладкий яд глотаю.
 
ЧИТАЙТЕ ЕЩЁ:
  1. Произведения лауреатов (гран-при, 1 и 2 место)
  2. Лауреаты номинаций «Проза», «Творчество юных», «Переводы»
  3. Итоги конкурса Цветаевский костёр–2012. Фото и видео с фестиваля.
  4. Анализ фестиваля «Формула огня–2012»
Не забывайте делиться материалами в социальных сетях!
Избранное: Марина Цветаева, литературный фестиваль
Свидетельство о публикации № 3961 Автор имеет исключительное право на произведение. Перепечатка без согласия автора запрещена и преследуется...

  • © Светлана Скорик :
  • Конкурс
  • Читателей: 3 823
  • Комментариев: 1
  • 2012-10-10

Стихи.Про
Цветаевский конкурс-2012, Запорожье. Произведения лауреатов и участников номинации «Поэзия» (3-е место и грамоты).
Краткое описание и ключевые слова для: Цветаевский конкурс. 3-е место и грамоты

Проголосуйте за: Цветаевский конкурс. 3-е место и грамоты



  • Михаил Перченко Автор offline 17-10-2012
Таня Осень, ведь ты есть здесь. Кстати, "скомкав - вдогонку" - классная рифма!
 
  Добавление комментария
 
 
 
 
Ваше Имя:
Ваш E-Mail: