«Попутчики»

Рассказ о том, как случайные попутчики находят общий язык в вагоне купе. Американский гость. Евгений Пугачёв.

Киевский вокзал был неузнаваем. Оплетённый сетками, в лесах, населённый пассажирами и рабочими, он гудел голосами, визжал пилами, режущими камень, пугал отсутствием привычного внутреннего пространства, но как старый работяга старался хорошо исполнять свою работу. В нужных местах стояли указатели, и, пробравшись узкими извилистыми проходами, можно было без труда найти кассы. Рейсы по-прежнему объявляли, но расслышать что-либо было трудновато.
На улице пылало лето. Хотелось скорее попасть в поезд и избавиться, наконец, от этого хаоса, именуемого реконструкцией. Наконец, завершив ритуал вытирания поручней, проводница стала проверять билеты и называть пассажирам их места, хотя неграмотных или слепых среди нас, судя по виду, не было. В купе оказались грузный мужчина лет шестидесяти пяти и ничем не примечательная женщина лет на двадцать моложе. Его возраст выдавали лысина на макушке, которую он то и дело вытирал носовым платком, вислые седые и желтоватые усы, одышка, нездоровый красноватый оттенок кожи лица и пигментные пятна на руках. Под футболкой при движениях колыхался, как гигантский студень, откормленный живот, стеснённый столиком. Было видно, что мужчина устал от жары, шума и пыли, неразберихи, чувствует себя не в своей тарелке и раздражён. Женщина же, напротив, была скорее весела и как бы не замечала неудобств. На столике лежал украинско-английский разговорник.
Познакомились. Мужчина, звали его Джордж, – американец. Катерина – украинка. Молодожёны. Списались через брачную контору. В Киеве оформляли какие-то бумаги, а теперь едут к ней на родину, куда-то под Ковель. Джордж знает не более пяти украинских слов, а Катерина – и того меньше английских. На её мучения, когда она пыталась сказать что-нибудь мужу, жалко было смотреть. Начинала говорить Катерина по-украински, потом спохватывалась и долго выискивала что-то подходящее в разговорнике, а, не найдя, беспомощно смотрела на супруга. Законный же в разговорник даже и не пытался заглядывать. Пора было проявить гостеприимство по отношению к иностранному гостю та його вітчизняній родичці и поддержать беседу. Первую фразу о жаркой погоде я сварганил довольно быстро, о чём тут же пожалел. Американец, услышав мой «потрясающий» английский, поначалу опешил, а потом обрадовался, оживился и бодренько залопотал что-то о грязных вокзале и поезде, плохом обслуживании, жаре, пыли и жутких мучениях, которые им пришлось претерпеть. Понимал я через слово, а то и два. Ну, хорошо, – через три. Приходилось, чувствуя при этом своё полное ничтожество, напрягаться, вслушиваться, просить повторить ещё раз. А клятий капіталіст ніяк не хотів відчепитися. Катерина, глядя, как мы мило беседуем, млела от счастья, испытывая отдельное удовольствие от того, что теперь все коврижки доставались мне. Коврижками были её постоянные просьбы (тоже в плане поддержания непринужденной беседы) перевести супружнику то-то и то-то и вопросы по поводу содержания им произнесённого. Я – а щоб йому! – честно пытался. В общем, благодаря вашему покорному слуге супружеская жизнь потихоньку налаживалась, и я уже представлял, как будет звучать в моём переводе первая супружеская ссора. Спасло же меня от окончательной и бесповоротной американизации появление ещё одного действующего лица.
Четвёртой попутчицей оказалась глубоко опечаленная чем-то миловидная женщина. С первого взгляда было понятно, что ей необходимо выговориться. А, как известно, проще всего поделиться с незнакомыми людьми, которых никогда больше не увидишь. Идеально – с соседями по купе. Вот мы и слушали, как она ездила к дочке, которая недавно вышла замуж и родила ребёнка. А счастливый папаша, видимо в качестве подарка, объявил по такому случаю, что он-де ошибся в выборе спутницы жизни, её не любит, и, вообще, они совершенно разные люди. Наша попутчица пыталась поделиться своей житейской мудростью с безответственным пацаном, подозревая (но не говоря об этом вслух) наличие коварной подспудной фемины как истинной причины столь скорой перемены мужа к её чаду. Но разве можно вставить кому-то свои мозги?
Женщину было искренне жаль. Мы посочувствовали и с высоты нашего возраста поговорили немного о глупости молодых родителей. Но к моим жалости и сочувствию примешивалось и совсем другое чувство. Я понимал, что защищён от насильственной американизации лишь до тех пор, пока Джорджу хватает терпения не вмешиваться в разговор, в котором он ровным счётом ничего не понимает. Американец уже давно шумно вздыхал и умоляюще на меня поглядывал, но я, оттягивая неизбежное, в упор не замечал его страданий. Наконец Джордж не выдержал и разразился давно мучившим вопросом. И тут – є таки правда в світі і Бог на небесах – свершилось истинное чудо. Услышав английскую речь, глубоко опечаленная мать мгновенно преобразилась. На её лице появилась некая обобщенно-стандартная, как бы никому в отдельности не предназначенная, но обращённая все-таки к Джорджу, улыбка, смутно напоминающая мне что-то или кого-то – я не успел сообразить; а женщина споро заговорила по-английски с деланно-радостными заученными интонациями. Училка. Училка английского языка – вот кем она оказалась. Хвала тобі, Боже! Но какова же сила привычки! Навіть материнське горе не в змозі її здолати!
О, блаженство! Напряжение спало. Как сдувшийся мячик, распластался я на полке, изредка – для полноты ощущений – внимая болтовне этой милой мудрой женщины, заботливой матери, несгибаемой учительницы, полиглотки (тьфу, – полиглота) отдельно взятого из германской группы английского языка. Ой, оказывается, и английский со стороны я хорошо знаю, не то, что некоторые, недавно тут излагавшие – пнуть бы их за гостеприимство под зад коленом. Щоб вони скисли, щоб... А, даруємо їм. Счастливые не только часов не замечают, они ещё и великодушны. Приятно сознавать своё великодушие. Ещё приятнее, когда ваше великодушие замечают другие. Приятно думать о приятном...
Но тут, пользуясь потерей бдительности счастливыми попутчиками, в купе проникла подозрительная личность в белой рубашке, чёрных – в такую-то жару – брюках, чёрных пыльных туфлях, чёрном узеньком галстуке, с чёрным чемоданчиком в руке (ой, страшилка получилась) и выразительно невыразительным лицом. Не дав нам опомниться, оная личность быстренько испросила разрешения показать прекрасные товары, предназначенные исключительно для людей умных, рачительных, заботящихся о своём имидже, каковыми мы, ясное дело, являемся. Затем, намеренно не дожидаясь ответа, стала с невероятной скоростью извлекать из чемоданчика и раскладывать на столике разнообразные предметы, не переставая стрекотать об их достоинствах и необходимости именно для нас – пассажиров предпоследнего купе 11-го вагона поезда №. Лекция для пущей убедительности сопровождалась демонстрацией работы некоторых предметов. Цены замалчивались, но было как-то само собой понятно, что они – сущий пустяк по сравнению с полученным от обладания эксклюзивом удовольствием. Джордж, там, в стране контрастов не привыкший к такому обращению, багровел на глазах. И даже, казалось, увеличивался в размерах. Когда же очередь дошла до массажной щётки (панацеи от всех болезней) и нахальный молодой человек прошёлся ею по вспотевшей от негостеприимной украинской погоды спине иностранного гостя!.. Так, терпець американцю урвався. Джордж возмущённо указал коммивояжеру сосисчатым перстом на дверь (приблизительно, как Евгений Леонов Михаилу Боярскому в фильме «Старший сын») и угрожающе взревел: «Добрий день!». От неожиданности – кто ж выгоняет такими словами? – выдрессированный знаток человеческой натуры и тонкий психолог продаж заткнулся, сник и стал торопливо собирать свои манатки. По его отбытию купе огласилось бурными аплодисментами, в ответ на которые Джордж со своеобразной и неожиданной для его габаритов грацией раскланялся. Хіба багато треба людям, щоб порозумітися, навіть і не знаючи мови один одного?
Тем временем поезд покачался взад-вперёд, как бы раздумывая, куда ехать, поскрипел старыми железными костями, пеняя на свою долю, и тронулся. Вот он, момент, когда в душе каждого русского человека (а, возможно, и отпетого американца), исключая коммивояжеров всех мастей и национальностей, возникает особое состояние смутных раздумий о путях человеческих и своём отдельно, о бренности бытия; когда, как в калейдоскопе, одновременно видны разные по величине, значимости и окраске грани прожитого; когда на горизонте подсознания начинает маячить некая птица-тройка, и звучит, как музыка, торжественное «Чуден Днепр...».
А в последнем купе хихикали и радостно взвизгивали молоденькие польские монашки. Казалось, что сплетничает, перебирая косточки своих подруг и обсуждая сердечные тайны, стайка озорных девчат, а не посвятивших себя Господу монашек. Да, натура человеческая... Приятно сознавать свою мудрость. Приятно, знаете ли, пофилософствовать. Приятно думать о... Чур меня, чур. Хто це там наближається до нашого щасливого купе?..
Не забывайте делиться материалами в социальных сетях!
Избранное: современный рассказ
Свидетельство о публикации № 5365 Автор имеет исключительное право на произведение. Перепечатка без согласия автора запрещена и преследуется...

  • © Svet :
  • Рассказы
  • Читателей: 2 466
  • Комментариев: 2
  • 2013-06-26

Стихи.Про
Рассказ о том, как случайные попутчики находят общий язык в вагоне купе. Американский гость. Евгений Пугачёв.
Краткое описание и ключевые слова для: «Попутчики»

Проголосуйте за: «Попутчики»


    Произведения по теме:
  • Счастливый купон
  • А купон застыл сверху на сугробе, ещё минута – и темнота поглотила бы его. Но здесь Машенька Супрун, возвращавшаяся с папой из детского садика, увидела купон: – Ой, денежка!
  • За счастьем
  • Уйдя с места встречи отца с малышом, ещё долго буду оставаться рядом с этим маленьким героем, борцом за право быть сыном. «Папа! Ты видишь меня?! – звучало в моих ушах. А может быть – «любишь?»
  • Коридор времени
  • Короткий рассказ о молодой девушке наркоманке и избавлении от наркозависимости путём творчества. Нинель Языкова.

  • Валерий Кузнецов Автор offline 27-06-2013
Евгений Валентинович, Вы и в прозе не изменяете себе: умный, элегантный, знающий меру юмора и серьёзности.
Прочитал не без удовольствия...
  • Пугачев Евгений Валентинович Автор offline 27-06-2013
Благодарю за комментарий, Валерий Николаевич. Это - давний рассказ, написанный под впечатлением поездки в Киев. Рад, что доставил Вам удовольствие.
 
  Добавление комментария
 
 
 
 
Ваше Имя:
Ваш E-Mail: