Ты заполняешь собою весь эфир

 

 

 

С Владом Клёном, так уж распорядилась судьба, меня связывали удивительные уважительно-бережные человеческие отношения, непохожие ни на одни из тех, что обычно возникают между мужчиной и женщиной. Мы очень тепло, почти по-родственному относились друг к другу. Но так было не всегда. В самом начале нашего знакомства между нами возникло непонимание и даже неприятие. Мы были разные во всём.

 

 

Лет пятнадцать тому назад на литературном кафе творческого объединения «Поиск» Владимир Солодовников представил всем юное дарование: «Знакомьтесь, Влад Клён. Студент первого курса Запорожского Национального университета». Этот молодой человек обратил на себя внимание ещё до знакомства. Он был одет в яркий средневековый камзол. На голове красовался бордовый берет. Он, как мне показалось, играл роль пажа и всё смешил жизнерадостную пышечку. Это была поэтесса Елена Каменева.

Когда Влад прочёл свои стихи, все восторженно зааплодировали. Он был замечен.

Спустя некоторое время я снова встретилась с Клёном. У Владимира Солодовникова на литкафе проходил вечер запорожского барда Татьяны Богдановой. Я купила ей букет хризантем и села в трамвай. День сложился напряжённым. У меня раскалывалась голова, и я примостилась у окошка в конце трамвая – с единственным желанием: немного расслабиться. Но рядом, в шаге от меня, веселилась молодёжь. Заводилой и центром компании, состоящей из молодых девушек, был Влад Клён. Собственной персоной! Я сообразила, что он, как и я, направлялся на вечер. Он шутил, озорничал, короче, зажигал. Быстрая громкая речь Влада и взрывной хохот девиц меня порядком утомили. Желание тишины и покоя пересилили моё долгое терпение. Я громким, уверенным, привычным учительским голосом выпалила: «А нельзя ли потише? Клён!!! Ты заполняешь собою весь эфир!». Я тогда и предположить не могла, что эту «крылатую фразу» он дословно запомнит и даже припомнит. И попытается отомстить весьма своеобразным образом. Итак, моя реплика своей неожиданностью и интонацией произвела впечатление. Дар речи у Влада на время пропал, впрочем, не только у него. Он значительно сбавил обороты. А про меня, наверное, подумал: «Вот стерва!».

 

 

Прошло несколько лет. Я успела во второй раз выйти замуж, родить ребёнка и даже почти разойтись. Некоторое время я публично нигде не зарисовывалась, игнорируя литературные посиделки – понятно, по каким обстоятельствам.

И вот летом 2003-го года, когда моему Сенечке было два «с хвостиком» и я уже могла доверить его подруге-няне, я возобновила своё общение с друзьями-поэтами нашей Творческой Ассоциации «Кольцо». Собирались в доме у Светланы Скорик и Вадима Шилова. На одном из таких собраний за чашечкой чая мы и встретились с Владом Клёном в очередной раз. Он был уже непризнанным кумиром среди студентов. Очень многие видели в нём восходящую звезду. Все присутствующие по очереди читали стихи, потихоньку попивая чай. Влад сидел рядом. И уж как-то очень демонстративно стал меня обхаживать. То конфетку шоколадную подсунет, то печенюшку. А разок даже в щёчку чмокнул. Вроде как в шутку.

На следующем «заседании» он утащил меня с собой в самый разгар посиделок. Мы бродили по парку, беседовали, читали друг другу стихи. Рассказчик он был необыкновенный! А сколько шарма и артистизма! В общем, влюбил, мерзавец! Ну, почти... И не давал себя забыть.

Помню, гуляем мы с ним по Хортице под ручку. А он вдруг слово в слово припомнил мне мою фразу насчёт эфира. Я и забыла о том случае, – но не он! Это было примерно как в мультфильме «Волк и пёс»: «А помнишь, как ты меня...». Посмеялись и продолжили незабываемую прогулку. В тот же день, но уже вечером, мы поехали на автовокзал. Владу надо было возвращаться в свою родную Знаменку. Я провожала его. Перед тем, как сесть в автобус, он обнял меня, чмокнул...

А что я? Я была в недоумении. С одной стороны, поддалась романтике странных, но ярких встреч. С другой стороны, осознавала: что-то здесь не так. И дело даже не в разнице в возрасте на пятнадцать-семнадцать лет. И в душе и на вид мне было не более двадцати с небольшим. Но я чувствовала какой-то подвох. Да и репутация серцееда у Клёна была очень громкой.

Вы думаете, меня это остановило? Не тут-то было. Клён решил ввести в бой тяжёлую артиллерию. В следующий свой приезд в Запорожье он сделал мне предложение... Предложение – погостить у него в деревне. Я, разумеется, отказывалась. Дескать: неудобно, то и сё. Он настаивал: Одуванчик у него гостила – и ничего, никаких неудобств. Все довольны. Приезжай, мол, не пожалеешь. Убедил после того, как я переговорила с Рэной. 

Я договорилась с подругой, жившей в то время у меня на квартире, о том, чтобы она денька два понянчила моего малыша. Мы условились, что Влад встретит меня у себя в Знаменке.

 

 

Поездка в автобусе была сказочной. Всю дорогу от Запорожья  до Знаменки я ощущала себя как в нирване. Отдых на Мальдивах, купание и вечерний бриз, мохито и катание на яхте – ничто по сравнению с тем, что я ощущала, думая о нём. А он ждал меня. И, видимо, тоже обо мне думал.

В конце поездки произошёл один случай, несколько омрачивший приятные впечатления. Впереди меня ехал подвыпивший пассажир. Он открыл бутылку пива. Выпил, не спеша, до половины. Потом ему, видимо, захотелось со мной поделиться  напитком или просто поговорить – я так и не поняла. Пассажир обернулся ко мне – и тут автобус резко дёрнулся вперёд. Недопитое пиво вылилось мне на джинсы. Я подняла закатившуюся под сиденье бутылку и в сердцах шарахнула наглеца по голове. Только не подумайте, что я садистка. Бутылка была пустая и, к тому же, пластиковая.

Не скажу, что пассажиру это понравилось. Но моя смелость и, главное, наглость может любого обезоружить. Особенно – своей неожиданностью. Так было и на этот раз.

Влад встретил меня крепкими объятиями и долгим поцелуем (как оказалось – первым и последним). А потом спросил: «Ты что, пиво в дороге пила?». И я, указав на свои мокрые парадные джинсы, выплеснула в пространство всю свою досаду от испорченной одежды, испорченного витания в нирване и испорченной долгожданной встречи.

Как он умел утешать! Сейчас, мол, придём, я дам тебе другие джинсы, отдохнёшь с дороги, а мама быстренько всё постирает. Я не сильно поверила. Однако так всё и произошло.

 

 

Влад показал мне свой добротный кирпичный дом и хозяйство – огород, кур, свиней – и даже познакомил меня со своим любимцем. Это был огромный хряк, обитавший в отдельном загоне. У него было имя, – Борька, если память мне не изменяет. Я поняла, что сельских забот у Влада было предостаточно. Его отец уже умер. Их с мамой дом располагался  вблизи дамбы, разделяющей Каховское водохранилище и посёлок Знаменка. Дома и огороды сельчан находились на более низком уровне по сравнению с уровнем искусственного моря. Через дамбу селяне провели канавы, и воды Каховки арычным способом питали всё овощное хозяйство большого посёлка. 

Знаменка славилась своими помидорами, огурцами, болгарским перцем. Выращиванием и продажей овощей люди зарабатывали себе на жизнь. И неплохо зарабатывали. Но какой это труд! С ранней весны рассада высаживалась под плёнку на больших площадях. Плёнку крепили на заранее установленный каркас. С весны до осени надо было ухаживать, а потом собирать, продавать или консервировать урожай.

В этот же день на обед мама Влада приготовила домашнюю картошку с луковой зажаркой на свежем сале. К картошке было предложено мясо – свежезажаренная свинина и салат из огурцов и помидоров. Мама сказала: «Попробуйте всего свежего, натурального. У вас в городе такого нет». Это и впрямь была вкуснотища! Клён продемонстрировал собственное «ноу хау» – салатную церемонию. Он спросил: «А знаешь, как сделать обычный салат по-райски вкусным?». И с гордостью раскрыл свой секрет. Салат надо было вначале посолить крупной солью и оставить на пять минут, чтобы появился сок. И только потом приправлять подсолнечным жареным маслом... Это был царский салат, и вся трапеза за деревянным столом под виноградной аркой тоже была царской.

На время моего гостевания Влад предоставил мне в распоряжение свою маленькую комнатку с железной сетчатой кроватью. В селе люди укладываются рано. Но мы с Владом до полуночи беседовали полушёпотом о разном. На его «волшебной» кровати, я, как Машенька, чудесно выспалась, охраняемая его уютным домашним духом.

А с утра, когда мы позавтракали яичницей от местных несушек, он устроил мне экскурсию по посёлку. Здешние улицы, как в городе, были длиной по нескольку километров. Влад водил меня в библиотеку, где работала его мама. Побывали в гостях у его любимой учительницы русского языка и литературы, приятной женщины, его друга и наставника. Она потчевала нас чаем с собственным вареньем. Жаль, что я забыла её имя.

Потом мы долго бродили по берегу Каховского моря.

По возвращении с прогулки я не чувствовала ног. Владу же было не привыкать. Глянув на меня, мама сделала Владу замечание: «Зовcім дівчину замучив!» А он, чтобы расставить все точки над «і» и не вводить в дальнейшее заблуждение насчёт меня свою мамочку, выпалил: «Мам, ну какая она тебе дівчина? Её сыну уже 18 лет!»... На следующее утро я уехала в Запорожье. Он проводил меня.

 

 

С тех пор мы часто созванивались, вели переписку. Именно в тот период я написала «Волчицу», которую посвятила Владу. Ему она очень понравилось.

До 2006 года мы с ним иногда виделись. Только всё реже и реже. Я называла его Клёнушкой. Он охотно общался и даже подружился с моим старшим сыном Андреем. Разница в возрасте у них была незначительная.

Но что же это было между нами? Не роман – не дружба. Это было какое-то человеческое небезразличие друг к другу, на основе некоего высшего родства двух душ, живущих в мире поэзии. Может, чуток влюблённости и был, но как-то незаметно растворился.

По правде, Влад Клён был достаточно зрелой для своих лет личностью. Если на публике он ребячился, то с глазу на глаз он умел быть заботливым и даже снисходительным. Вёл себя очень достойно, по-мужски. Мы советовались и делились друг с другом и стихами, и мыслями, и бедами. Когда у меня в жизни была чёрная полоса, Влад готов был в прямом смысле «за меня набить морду» обидчику. Предлагал проучить завистницу, творившую разные пакости за моей спиной. Я отговаривала его от этого. Мне не нужна была месть. Того, что он меня понимал, было более, чем достаточно.

У него, как, впрочем, и у меня, была своя жизнь. Она была нелегка. Возможно, из-за некой внутренней неприкаянности. Он знал, что его жизнь может оборваться в любую минуту. И спешил всё успеть. Ошо Раджниш говорил, что жить надо тотально. Влад Клён жил именно так.

С тех пор прошло ровно десять лет. И только сейчас я чувствую себя вправе раскрыть нашу с ним маленькую тайну. Влад хотел «отомстить» мне за тот случай в трамвае, в шутку влюбив в себя и бросив, как поступал не раз с барышнями. Но сделал мне подарок, оставив по себе незабываемые воспоминания, одни из лучших в моей непростой жизни.

Прошло почти два года с тех пор, как его не стало. А мне порой хочется крикнуть в небо: «Клёнушка!!! Заполни собою весь эфир!.. Только не уходи... Пожалуйста...».

 

См. также по теме: Поэзия Влада Клёна