Недетское лицо войны

Воспоминания о войне.

НЕДЕТСКОЕ ЛИЦО ВОЙНЫ

Когда в 1941 году началась война, закончилось моё детство. Эвакуация. Железнодорожная товарная станция, накрытая большим, тёмно-серым навесом, людей видимо-невидимо! Крики, плач… Все ожидают посадку на поезд, который увезёт нас далеко от войны.

Наш город бомбили в первый же день. К моменту эвакуации мы уже знали, что значит прятаться в бомбоубежищах, успели увидеть разрушенные дома и раненых людей. Особый страх вызывал гул приближающихся самолётов. Пока ожидали посадку, началась бомбёжка. Меня поразило то, что люди не убегали, а просто теснились ближе друг к другу, словно это могло спасти их от смерти. Слышались взрывы, крики… Вспышки огней не прекращались ни на миг. Бежать было некуда. Мама, обнимая меня и сестричку, тихо шептала: «Если что, погибнем все вместе». И вдруг моя четырёхлетняя сестра сказала: «Я хоцю зииииить» и громко заплакала… Мама крепко прижала её к себе и, ласково посмотрев на меня, сказала; «Не бойся, доця. Мы будем жить. Я сделаю всё, чтобы вы выжили». И она сдержала слово.

Бомбёжка прекратилась, началась посадка. Вид товарных вагонов, до отказа забитых людьми, потряс меня. Было очень душно, хотелось пить, но запастись водой можно было только на привокзальных станциях, поэтому приходилось терпеть. Ночью то ехали без остановок, то иногда подолгу стояли в степи. В вагоне царило какое-то необъяснимое молчание. Не знаю, сколько мы ехали, но когда поезд вошёл в Сталинградскую область, часть семей решили сойти, чтобы переждать в станице опасное время. Все были уверены, что скоро разрешат вернуться домой. Время шло…Но война затянулась и наступила зима. Мы решили перебраться в Сталинград. Снова пришлось ехать в товарном вагоне-теплушке. В центре вагона располагалась печка, вокруг которой сидели люди. Они держали вещи, в которых что-то сосредоточенно искали, а найдя, хватали двумя пальцами и бросали в печь. Перехватив мой недоуменный взгляд, мама сказала: «Это бельевые вши», а я удивлённо спросила: «За что же они держатся? Ведь там нет волос?» Пассажиры рассмеялись и от их весёлого, искреннего смеха сразу стало как-то теплее и уютнее.

В Сталинграде нас приютила сестра тёти Поли, которая, как и мы, бежала с детьми от войны. Дом был большой и тёплый. Каждой семье выделили по комнате. Для военного времени условия были просто царские. Взрослые постоянно слушали сводки с фронта и терпеливо ждали, когда прогонят фашистов, чтобы мы могли вернуться домой, но, увы… войска противника с успехом двигались на восток.

И вот пришло ужасное известие: фашисты приближаются к Сталинграду. «Оставаться в большом городе опасно,– сказала мама,– нужно уезжать». Поля и Белла молчали. Казалось, это тягостное молчание будет длиться вечно. Мы с детьми перестали играть и, притихнув, слушали, что будет дальше. Наконец зазвучал голос тёти Беллы: «Я не поеду. Сколько можно бежать?» И тогда мама произнесла фразу, оказавшуюся пророческой: «Фашисты сломают здесь себе шею. Дальше они не пройдут, война закончится, но сейчас рисковать жизнью детей я не буду. Если вы не хотите ехать, я уеду сама». Так и случилось. Именно здесь наступил перелом и начало разгрома фашизма. Поля с детьми уехала с нами в Чкаловскую область. Белла со своей мамой остались в Сталинграде. Позже я узнала, что они погибли. Чтобы срочно выехать теплоходом, пришлось заплатить немалые деньги. Собрав пожитки, наша семья поехала на берег Волги к причалу, где нас должны были посадить на теплоход. На берегу толпилось много людей, желающих уехать. В основном это были женщины с детьми. Мама и тётя Поля решили узнать, когда будет посадка. Только они ушли, послышался гул тяжёлых самолётов и начали падать бомбы. Наступила паника. Раненые люди кричали и падали. Я испугалась, бросила вещи, схватила маленькую сестру и побежала, сама не зная куда. Нас остановила мама. И ещё некоторое время она успокаивала нас, напуганных и плачущих. Сейчас, вспоминая эти события, я поняла, почему в годы войны терялось так много детей.

Вернувшись, чтобы найти вещи, мы увидели страшную картину: по Волге плыли чемоданы, одежда и люди. Оказалось, что фашисты разбомбили только что отплывший от берега теплоход. До сих пор не могу забыть этого страшного зрелища… Но второй теплоход уже ждал нас у причала и мы пошли на посадку, не желая думать о том, что может случиться с нами после отплытия. Нам хотелось только одного – убежать как можно дальше от этого кошмара.

В Чкаловской области на станции Саракташ был госпиталь. Мама устроилась медсестрой, тётя Поля нянечкой. В госпиталь постоянно привозили раненых. У многих были ампутированы руки и мы, школьники, писали под диктовку письма родным и любимым солдат, чтобы дома знали – они живы и значит, после войны вернутся домой. Мы читали раненым книги и устраивали для них концерты – нам так хотелось, чтобы наши победили… Но порой доводилось видеть такие страшные моменты, которые неизгладимым шрамом врезались в детскую психику, когда, приходившие в себя после ампутации молодые ребята осознавали, что остались без рук или ног. Это были такие крики отчаяния, что казалось, падает небо! И долго ещё в своих детских снах я просыпалась от этих душераздирающих криков безысходности. Папа был ранен и комиссован в связи с инвалидностью. Он с трудом нашёл нас с мамой, и мы переехали в Магнитогорск, где отец устроился в школу работать учителем. Мы получили квартиру и, вроде, жизнь стала налаживаться, но мама очень сильно тосковавшая по горячо любимой ею Украине однажды сказала: «Если мы не вернёмся на родину, я умру» и, мы уехали. Война всё ещё продолжалась, до победы оставалось чуть больше года… По дороге нам встречались идущие на запад эшелоны, полные солдат. Они ехали добивать фашистов. И тут я увидела то, что поразило меня: среди взрослых солдат было много подростков чуть старше меня – 12-14 лет. Они были в военной форме и держали в руках автоматы. Дети забыли, что они дети или же война заставила их повзрослеть слишком рано и они, наравне со взрослыми, ехали воевать. Что будет с ними? – думала я с тревогой и когда отвечала на свой вопрос, мне становилось страшно…

И вот мы вернулись домой. Нас встретили разрушенные дома и школы, хлеб выдавали по карточкам, мы голодали. Дети мужественно переносили трудности и лишения. Когда однажды работники колхоза обратились в гороно с просьбой о помощи в уборке сахарной свёклы и кукурузы, мы – школьники, с радостью откликнулись. Работа была очень тяжёлой. Выпавший снег приморозил свёклу и, надо было её мёрзлую, выдёргивать из земли и грузить на высокие подводы (а была она тяжёлой по 2-3 килограмма каждая!). Обледеневшая кукуруза резала пальцы. Через час перчатки превращались в лохмотья, руки от холода горели и ныли, но мы старались трудиться наравне со взрослыми, без каких либо скидок и поблажек, и не жаловались, что замёрзли! А потом с удовольствием пили горячий чай и опять выходили в поле, потому что очень хотелось помочь своей родине и приблизить долгожданную победу! И было нам тогда всего лишь 12-13 лет.

Мы рано повзрослели и нам казалось, что после такой страшной войны наступит устойчивый мир на земле и никто никогда не посмеет отбирать у людей жизнь, а у детей детство но, увы…

Пришёл ХХІ век и снова в мире гибнут люди: не познавшие жизнь молодые ребята и девушки, маленькие беззащитные дети и пережившие войну, но помнящие все её ужасы, старики, у которых душа разрывается от боли, потому что никто не слышит их гневного крика: «Остановитесь! Ведь потом может быть поздно!»

Мне 85 лет и я вспомнила обо всем не случайно – наше детство было частью войны и сейчас в моей любимой Украине идёт война. Она без названия, но это ад, где дети теряют родителей, а родители детей, где снова разрываются снаряды и погибает новая, ещё не окрепшая жизнь!

В каждой стране есть дети. Любую страну могут втянуть в войну. Кто заплатит за страдания детей, лишённых своей доли счастья?

Я думала, что больше никогда моё сердце не почувствует невыносимый ужас войны, но открыв однажды новости, я увидела фотографию очаровательного сирийского мальчика. Ему было всего три года и он был смертельно ранен. Ребёнок чувствовал, что умирает и, сквозь слёзы произнёс слова, повергшие окружающих в шок: «На всех вас пожалуюсь Богу, всё Ему расскажу…». По моим щекам ещё долго текли слёзы. Как бы мне хотелось, чтобы маленький ангелочек умер не зря и чтобы мудрый Бог, всё же его услышал: вразумил тех, кто воюет, поврачевал страждущих, установил мир на всей Земле и… остановил Время.