Киевский поэт и писатель. Член Конгресса литераторов Украины. Публиковался в Москве, в Ереване и в Украине. Вошел в Шорт-лист Международного конкурса им. Ю. Долгорукова-2008. Автор нескольких книг поэзии и прозы, в том числе «Буду заново жить» и «Избранные стихотворения». На нашем сайте есть две мои статьи об этих двух его лучших книгах: «Мы будем в этой Вечности» и «Дорога к раю»
* * * Не оставь меня нечаянно, В нерешимости виня. Без твоей любви отчаянной Я – как факел без огня.
Я – как речка без течения, Мёртвым илом зарасту. Бить не пробуй отречением, Словно птицу на лету.
Всё уладится, устроится, Дождь прольется на золу, Принесём травы на Троицу И расстелем на полу.
Как здесь будет пахнуть мятою, Если я гнездо совью! Этой мятою примятою Память выстелю свою.
* * * Я не живу. Но я переживу, Хоть не любить, покуда жив, не волен. И я уже стал замечать траву И в мыслях о тебе уже крамолен.
А нас теперь пускай рассудит Бог На тех путях, что выбраны не нами. Последний раз переступлю порог – И хрустнут угольки под каблуками.
О, эти угли прошлого огня – Они уже наш мир не распогодят. В окно бы взглядом провела меня?.. – Ах да, оно в другую жизнь выходит.
* * * Слежались памяти скрижали, Но тронь их – вспомнишь на заре, Как ноги нас не удержали На оступившейся горе,
Как нас подбрасывала к небу Неукротимая волна, Как заедали чёрствым хлебом Две кружки терпкого вина...
Сложился к осени от ветра Над полушарием Земли Жёлто-горячий зонтик лета, И тени долгие легли.
Под ним и вдох, и ноту слова Дарил тебе, как певчий дрозд. В моей галактике спрессован Твой миллион слепящих звёзд.
Взамен и зори, и бессонье Ты отдавала ни за грош. И тёплый снег летит в лицо мне С той стороны, где ты живешь.
* * * Опускается ночь молодая. Что ещё мы, упрямые, ждём? Вот настойчиво нас ожидая, Пахнет свежая простынь дождём.
И придумывать правду не надо, Все так просто, как рябь на воде. Вспоминай, как ломает преграды Запах лука на сковороде.
Мы найдём, чем под полночь согреться, Только словом в душе подсвети. Все таможни открою я в сердце. Проходи. Ты устала в пути.
* * * Дождались. По самой высшей ставке Счёт за лето, кажется, готов. Кто-то и не выдержит на лавке Танковой атаки холодов.
Говорят, и хуже было прежде. Замерзала в ноябре слеза. На щенка, дрожащего в подъезде, Наезжают траком небеса,
На тебя, прибившуюся к лету, На меня, не ждущего весны. Прикрепи мне скрепкою к ответу С нашей тропки веточку сосны.
* * * Вот и лета последний месяц. Не был я или был влюблен? Размечтавшийся старый месяц Зацепился рогами за клен.
Как-то странно утихли желанья, Будто снега сюда намело. Мы раздали друг другу званья: Ты – плутовка, а я – трепло.
Ну, раздали, а сажу стёрли, Проведя по щеке рукой. «До свиданья!» – застряло в горле. Ты – такая, и я – такой.
Почему ж ты молчишь, как немая? Я уже никуда не спешу. Я вопросов тебе наломаю. Я ответов себе накрошу.
НЕДОТРОГА
Богиня ты. И в профиль. И анфас. Мое везенье или катастрофа? Что в этот день соединило нас У царственных фонтанов Петергофа?
Потом – чужого города накал, Дворцы и храмы, и опять дорога. Тебя на целый век я обогнал. Ну, что с тобой мне делать, недотрога?
А ты, лукаво пальчик пригубя, Естественная, как сама природа, Все лепестки вдруг сбросила с себя, Как мак, внесённый в спальню с огорода.
И всё вокруг – уже в других мирах, И растворился шум соседних улиц, И белый потолок в твоих глазах Исчез, когда мои в них окунулись...
А времени всё так легко отнять! Из глубины, как маг, тебя я вызвал, И где-то у фонтанов – ты опять Прекрасная, вся в золоте и брызгах.
* * * Я вернулся в этот город, памятью томим. Приземлился журавлёнком в парке перед ним. Громко плачет грампластинка, дух разбередив, Перед вальсом никнут пальмы африк и мальдив.
«В городском саду играет духовой оркестр...», Бьётся звуками живыми в прибыль и реестр И скользит в журнальном блеске бизнес-полосы... Что услышать могут души в гомоне попсы?
Мчатся ...чели-карусели, девочка, ты тут? Только бабушкой не дразнят – бабушкой зовут. Между нынешним и прошлым – шаткие весы, Долетает до сегодня ветер от косы.
А меня узнать не можешь, всё же – борода! Разбежалась по планете пацанов орда. Проросли уже над кем-то дерево и крест. «На скамейке, где сидишь ты, нет свободных мест...»
* * * Звезды холодные, будто и нет в них, Как нынче в печи, огня. Тоже мне август: примазался к летним И эвтаназит меня!
Взошёл бы рассвет, словно парус на рее, А то Богу душу отдам. Меня без тебя – ничто не согреет, Даже гранёный грамм,
Хоть и горилка, и русская водка Верней «Антилопы-Гну». Краешек неба до подбородка Ближе к утру натяну.
* * * Куда тороплюсь я в такую погоду? Промозгло под небом, и в сердце серо. Туда, повинуясь вселенскому коду, Где сойка кричит и роняет перо.
Продымлен весь город авто и пиаром, Галдит от пиковых мастей до червей, А ты надели меня, Господи, даром Великое видеть в травинке Твоей!
Прильнёт ко мне яблоня в платьице бальном. Я здесь мальчуган, и любовник, и вождь. А верба ко мне обратится вербально – Ветвями по небу напишет про дождь.
* * * Лепестков абрикосовых снится метелище, Только кто-то рукой закрывает мне свет. Ни у нас на Земле, ни на небе святеющем, Ни в душе у меня равновесия нет.
Это блик. Это сон. Изоблудная студия. Вот ещё один день я швырнул на весы. Что со мной? Я не жду от любви правосудия, Так пощады не ждут от летящей косы.
Пропущу мимо сердца главу пробуждения, Как ленивый читатель щепотку страниц, Но святой ритуал моего каждодения: Перед вздрогом ресниц опускаюсь я ниц.
Лепестки мимо глаз, мимо сердца метелятся, Между явью и сном пролетая черту. Перебудется всё, перейдёт, перемелется... Хоть на миг равновесие я обрету.
* * * Я не помнил ни имени предка, ни дат, Я не знал Митридата, не жил здесь, я не был. Я ещё был прозрачной молекулой неба, Проскользившей по склону горы Митридат.
И не думал никто, что её назовут Этим именем царским на память потомкам. Я ещё был ничтожной ворсинкой котомки Винодела, случайно прожившего тут.
Я ещё был пылинкой, упавшей в следы Пастуха, приручившего скифские ветры, Я бы мог быть кровинкой богини Деметры, В равной мере и каплей днепровской воды.
А сегодня я взглядом раскопки бурю, Докажите теперь мне, что я не отсюда! Вот смотрю и смотрю на рисунок сосуда, Будто завтра Деметре его подарю.
* * * Я искал тебя, ту, что осталась в назойливых снах, Поднимал тебя ввысь десятью притяженьями пальцев. Это было тогда в четырех безоконных стенах Нашей странной любви, не прописанной в душах скитальцев,
Нас лепили слова, те, что мимо прошли словарей, Я не вспомню их смысл, в темноте на молитву похожих, Не искавших спокойствия и золотых алтарей И ушедших в себя даже от полуночных прохожих.
Я искал тебя, ту, что осталась в далекой весне, Занесённую ворохом лет и альбомною пылью, А ещё помню тот, до сих пор не растаявший снег, Сквозь него наши души дорогу друг к другу забыли.
А сейчас это блажь – на фактаж переплавить мираж. Остаётся во сне рук твоих колдовское касанье. У любви той – такой векового забвения стаж, Что забыл я тех слов и свеченье, и правописанье.
* * * Пиано и форте. Пиано и форте. Лето на выдохе. Запах апорта. Шар биллиардный не падает в лузу. Танечка, Таня, на краешке блюза Плавят нас медленно томные танцы. Вы отдыхайте сегодня, испанцы. Это – дыхание. Это – прощение. Это – касание. Это – крещение. Пиано и форте. Пиано и форте. Вот уже осень наснежила корты. Ангел, безумица, аборигенка, Ты уже там, где бушует фламенко. Не дотанцуем с тобой до весны. Руки мои тебе, видно, тесны. Я не люблю тебя больше, Татьяна. Форте. Пиано. Форте. Пиано.
* * * Наступает ниоткуда, В плен берёт со всех сторон, Чудо трав и света чудо – Летний снег – оксюморон.
Залепил глаза и губы – Се-ля-вью от се-ля-ви... Боже, он меня погубит, Этот снег моей любви!
Всепланетный, всепогодный, Перепутал времена, Для зимы он не пригодный, Но поймёт его одна,
Та, что спросит: «Милый, што там, Разве всё ещё зима?» «Небо, милая, заштопать Ты попробуй-ка сама,
Чтобы снова с моря пена Добегала до щеки И покалывали спину Молодые колоски!»
* * * Мы все идём по лестнице одной, и с каждым шагом ощутимей небо. Собьёт кого-то лопнувшей струной. Не доиграл. Не доискался. Недо-
любил. Не был... Сожители Земли, здесь нет перил, лишь облачные пущи. Последняя ступень пока вдали нам не видна за спинами идущих.
ПОРТРЕТ
По памяти я рисовал портрет. Я исказил твои черты, наверно. Прости мне этот бледный и неверный, Баюкающий душу свет.
Мне надоели резкие мазки. Глаза и сердце вновь боюсь изранить. Где прядки, словно ночь, я с замираньем Вдруг положил белила на виски.
Чуть холодней нарисовал уста, Размыл ко мне стремящуюся руку. И лишь глаза – я помню эту муку – Взошли живыми на небе холста.
ПЕРЕПЛЁТЧИК
Книги рвутся, отец. Зачитали их люди. Голой лампочки свет над твоей ворожбой. Немудрёный набор переплётных орудий – Вот и крылья раскрылись у книги чужой.
Будто бури трепали растрёпанный томик. Словно солнце прошло по шпалерам страниц. Сколько книг в этом худеньком глиняном доме, Сколько ветра и света на крыльях у птиц!
Точно с нитью суровой, нет с памятью сладу. Вязь цыганской иглы вновь и вновь у лица. Разлетятся и на руки где-то присядут Стайки стареньких книг в переплётах отца.
* * * Я напишу надревно и наскально, Как будто повесть главную свою, Я подниму три слова вертикально Для всех живущих: «Я тебя люблю!»
Три слова здесь, на всех листках блокнота, Взамен пометок важных и стихов. Сильней огня души моей работа, Честнее, чем пророчества волхвов.
Не будет им, языческим, замены – Как пламени следы на них видны! Кому ещё в границах Ойкумены Они в сей час, в сей миг посвящены?!
Бессмертные! Живут без переводов. Всесильные, когда стоят подряд. На языке затерянных народов Они о том же вечно говорят.
О как живуча слов тугая завязь! Смотрю в глаза, не каясь, не виня. А ты потом попробуй, расставаясь, Стереть, замазать, вытравить меня!
* * * Создай меня из образов своих И оживи горячими руками. Наш мир не будет тесен для двоих, Мы вместе уберём с дороги камень.
Но если же, создав меня, поймёшь, Что вышло вдруг не то, что было надо, Не принимай, как не приемлют ложь, И уничтожь одним остывшим взглядом.
* * * Мы забрели в непуганый ивняк. Клочок песка и муравьиный трафик. Под ветками наш тайный особняк, И своды расчертил способный график.
Воздушных арок ивовый нахлёст И ложе под сквозящими лучами. Наш синий купол. Солнечный форпост. И сговор между четырьмя плечами.
* * * И вновь живу я с голого листа. В душе опять такая простота! Предметы льнут к руке наперебой, Чтоб я их взял на чистый лист с собой.
На спинке стула брюки и пиджак. Поблёскивает начатый «Жан-Жак». На ломтики порезана кета. В ногах калачик спящего кота.
Стихи. Блокнот раскрытый. Что ещё? Бретелька, оголившая плечо. Ночной листок, скользнувший по стеклу. Две сцепленных серёжки на полу.
* * * Не надо ни рая, ни ада, ни между... Оттуда кажусь только точкой скользящей. Гоняюсь за фата-морганой надежды То догом, а то собачонком скулящим.
И всюду раздетые нордами ветви, На краешке чьей-то души убываю. Вопросы земле задаю, а ответы Она не даёт, уже полуживая.
На самой верхушке противостоянья Декабрьской ночи, скучая по свету, Я жду потепления, как подаянья, И грежу шмелиным и горличьим летом.
ПОЭТ 2.
...берёзовым весёлым языком... С. Есенин
Словами правил, правил не приемля, – Летучими мышами в темноте – Слова сновали, огибая Землю, К бумаге липли. Всё не те, не те.
Он проходил по гульбищам сражений И по разрухе, где кипел разврат. Сквозь тыщи лет шагал он, как блаженный, Чтоб отыскать, кто всё же виноват.
А не найдя, хоть видел всё воочию, Поставив точку ручкой, как штыком, Читал себе написанное ночью Прокуренным, прозвёздным языком.
Автор имеет исключительное право на стихотворение. Перепечатка стихотворения без согласия автора запрещена и преследуется...
В можете поделиться ссылкой на материалы на сайтах и в социальных сетях!
Подборка стихотворений по теме Поэзия Геннадия Семенченко - Современная поэзия. Краткое описание и ключевые слова для стихотворения Поэзия Геннадия Семенченко из рубрики Современная поэзия :
Поэзия Геннадия Семенченко. Стихи о траве на Троицу, испанский танец и оркестр в городском саду, раскопки древностей, о недотроге, переплётчик и книги, родной город и друзья детства.
Проголосуйте за стихотворение: Поэзия Геннадия Семенченко
Перевод миниатюры о поэзии. Мысль этой поэтической миниатюры созвучна афористическому высказыванию Федерико Гарсиа Лорки: "Ни мыльных пузырей, ни свинцовых пуль. Настоящее стихотворение должно быть
Стихи о неженатом парне, об одиночестве в деревне. Никогда я не буду женатым, не будем мы, встретившись, вместе. Оттого мне и больно, и тошно. Оттого – одиноко живу.