Рассказ о первом юном чувстве
Несколько лет назад, роясь в архивном хламе, наткнулся на личный «артефакт», считавшийся потерянным один из первых опытов в прозе – рассказик «Таня». Машинописная пожелтевшая копия с поржавевшей канцелярской скрепкой – свидетельством более чем полувековых перемещений рукописи в малоподходящих условиях. И решил: если рукопись «показалась» автору, пусть откроется и тем, кто иногда заходит на мою страницу.
Рассказ
Старый одноэтажный дом, в котором жил шестнадцатилетний Витька, стоял на небольшом пригорке и единственным рядом своих окон выходил в неухоженный фабричный сад. Летом в саду играли в волейбол, подымая тучи пыли, а вечерами сидели на скамейках, болтали, слушали гитару и анекдоты, не обращая внимания на прочерки над деревьями и между ними чёрных летучих мышей.
Витька не играл в волейбол и не сидел вместе со всеми по вечерам – он был болезненно застенчив, да и младше тех, кто там собирался, но он любил слушать гитару, незнакомые песни, небрежно напеваемые вполголоса; ему нравилось тёмно-синее ночное небо и чернее этой темноты, стремительные пролёты неуловимых летучих мышей.
Было часов одиннадцать вечера, когда Витька, устав от долгого чтения, гремя вёдрами, отправился за водой.
Напротив калитки, за дорогой висел фонарь и в белом пучке света в хаосе вились, сверкая, бабочки-однодневки.
Он не сразу заметил неподвижную фигуру под фонарём, прислонившуюся к столбу. Когда она вышла из тени, Витька узнал её и увидел блестевшие в глазах слёзы. Он поставил вёдра и подошёл к девушке.
- Что с тобой?
- Я тебя… ждала… - сказала она тихо, с болью смотря на него. Он смешался, чувствуя что-то не совсем обычное.
- Как – ждала?..
- Я тебя … и вчера ждала. Только ты … не приходил, - она всхлипнула и пальцем вытерла слезу.
Витька топтался перед ней, не зная, что сказать.
- Ты подожди здесь. Я за водой схожу.
Идти нужно было через сад. Витька нарочно замедлил шаги, чтобы опомниться и подумать обо всём.
Таня, старше его на год, была сестра его товарища. Жили они недалеко, и Витька часто бывал у них.
- Вот - те на, - возбуждённо подумал он и даже остановился, - что же это такое? Что мне теперь делать?
Деревья в саду стояли тихие и светлые и от каждого дерева ложились длинные тени. Весь сад был в этих чёрных тенях на белой траве, всё было задумчиво и, казалось, чего-то напряжённо и томительно ждало.
Он поставил плещущие вёдра на подоконник открытого в сад окна и подошёл к девушке. Она стояла около калитки, уже не плакала, но с той же непонятной болью смотрела на него.
- Тань, - сказал он, - пойдём куда-нибудь.
Они пошли по дороге мимо сада, из которого доносились гитарные аккорды и неразборчивые голоса, мимо старых больших домов, соединённых деревянными переходами, по дороге такой светлой, что виден был каждый камешек, и завернули за угол, где дома кончались и начинался пологий спуск к Уралу. Они увидели чёрные рассохшиеся паромные баркасы и, обогнув старый гравийный карьер, на дне которого стояла вода, вышли, наконец, на пляж, к деревянному «конному» мосту, где покачивались рыбачьи лодки.
Река слабо серебрилась и вся исходила ночной свежестью и водяными запахами; далеко справа светло-серой громадой вздымались фермы железнодорожного моста.
- Давай сядем, Тань, - сказал Витька, не глядя на неё. Они сели в одну из лодок, наполовину вытащенную на песок, спиной к воде и некоторое время сидели молча.
Потом, словно испугавшись, что не успеет высказаться, она начала говорить быстро и сбивчиво, как сильно любит его, как всё время думает только о нём, как всякий раз, когда он приходил к ним, она, боясь выдать себя и наделать глупостей, убегала из дома.
- Я больше не могу так, - сказала она и глаза её снова заблестели, - Не могу… Я как сумасшедшая… Не знаю, что со мной делается…
Она отвернулась. Узенькие плечи её тряслись.
Витька опасливо обнял её: «Ну не надо, Тань. Я прошу, не плачь, всё будет хорошо… Только не плачь". – Он гладил её волосы, вытирал ладонями слёзы и говорил много и непонятно о том, что всё будет хорошо, - что хорошо, он и сам не знал; что она правильно сделала, что пришла к нему; что время покажет, - о том, что время покажет, он тоже не имел представления; что это у него в первый раз и он не может собраться с мыслями; и как хорошо на реке и, вообще, как хороша и неожиданна жизнь.
Она смотрела на него блестящими, широко раскрытыми радостными глазами, а он вдруг замолчал, остановив взгляд на слабых, сверкающих волнах, - они набегали на песок – одна за другой, и подумал, что наверно это необыкновенно здорово – любить. И как плохо и обидно, что он не знает, что это такое. И Витьке стало не по себе, как будто он только что кого-то жестоко и бездушно обманул.
Луна поднялась высоко и заливала мерцающим светом реку, темнеющие вдоль берега лодки, две неподвижные фигурки на одной из них и большой, затихающий на ночь город.
1965