Ефим Моисеевич Фомин

Очерк о полковом комиссаре Ефиме Фомине, руководившем обороной Брестской крепости. Подвиг защитников. Геннадий Любашевский.


 

«Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 20.VII.41г.»

(Надпись  на стене казармы 132-го батальона 

конвойных войск НКВД в Брестской крепости)

 

В этот день я проснулся очень рано. Неясная тревога закралась в душу, заставила подняться с постели и подойти к распахнутому окну. Стояла та особенная тишина, которая бывает перед  нарождающимся летним утром. Город, раскинув руки проспектов, крепко спал. Часы за стеной глухо пробили четыре раза. Низкий протяжный звук последнего удара постепенно затихал,  растворялся в воздухе, а ощущение тревоги не проходило. Господи, да ведь сейчас четыре часа, сегодня 22 июня... 70 лет назад именно в это время по судьбам людей, как пулемётная очередь, прошла временнАя межа, разделив жизнь на «до войны» и «после войны». И я почти физически почувствовал рядом с собой человека, о котором хочу поведать вам в этом рассказе. 

Я ощущал, как моего плеча касается его плечо в офицерском  френче, слышал,  как он тяжело дышит, вглядываясь в окно. Нас разделяло 70 лет, и мы видели за окном совсем разные картины: я – мирно спящий город, а он – силуэты немецких самолётов, разрывы бомб и снарядов. Я наслаждался тишиной, а он слышал крики и стоны раненых, треск автоматных очередей, разрывы гранат. Ещё мгновение – и моё видение пропало. Человек оторвался от окна и, на ходу застёгивая воротник, шагнул в дверной проём. Тридцатидвухлетний полковой комиссар Ефим Моисеевич Фомин ушёл 22 июня 1941 года  в бессмертие –  он возглавит героический гарнизон, оборонявший Брестскую крепость.

Он никогда не узнает ни о горечи нашего отступления, ни о битве под Москвой, ни о Курской дуге, ни о Сталинграде. Он не увидит руины поверженного Берлина и яркий, как капелька крови, кумач Знамени Победы над рейхстагом. И не доведётся ему стоять в парадных колоннах воинов-победителей на Красной площади. Хотя... кто знает, –  может быть,  оттого и споткнулся конь Маршала Жукова, что на правом фланге этих парадных колонн стояла невидимая человеческому глазу колонна тех, известных и неизвестных,  кто не смог встать в строй живых... Поклонимся же им ещё раз и вспомним слова А. Твардовского:

 

«И у мёртвых, безгласных есть отрада одна:

Мы за Родину пали, но она – спасена».

 

* * *

Брестская крепость... О подвиге её защитников написано немало книг и снято несколько фильмов. Увы, чем дальше уходят от нас события тех героических дней, тем больше домыслов, а то и откровенной неправды о событиях первых дней войны появляется на страницах и киноэкранах. Я не стану полемизировать с теми, у кого хватило совести исказить историю, а поступлю так, как поступил  в своё время при написании повести «Потомству в пример» о Герое Советского Союза подводнике-североморце Израиле Фисановиче: приведу выдержки из письма ко мне того человека, кому мы с вами можем доверять – сына Ефима Фомина. Я  сумел разыскать Юрия Ефимовича, он оказался нашим с вами земляком, живёт и работает в Киеве. Юрий Фомин – кандидат исторических наук, Заслуженный юрист Украины. Мы не раз общались с ним по телефону, сын комиссара прислал свой рассказ об отце. Давайте вместе прочитаем его сыновние воспоминания.

 

«В моей памяти живёт светлый образ моего отца – полкового   комиссара Е. М. Фомина. Он был одним из организаторов и руководителей героической обороны Брестской крепости и геройски погиб в самом начале Великой Отечественной войны в июле 1941 года. 

Тогда мне было 11 лет, и мои воспоминания об отце, естественно, связаны с детством. Как все мальчишки моего возраста, я любил играть в “войну” и очень гордился, что отец у меня – военный. Когда мы жили в Харькове, помню, он вырезал для меня деревянную саблю с красивым эфесом. Правда, вскоре она сломалась, и я горько плакал, а отец, утешая, пообещал мне сделать новую и сдержал слово. Возвращаясь из командировок, он привозил подарки, интересные книжки, стремясь привить мне любовь к чтению. 

Я мало видел отца дома, особенно в тревожные предвоенные годы, когда мы жили в латвийском городе Даугавпилсе. Он уезжал на службу с рассветом и возвращался поздно вечером, когда я уже спал. Но, несмотря на большую занятость, отец интересовался моей учебой в школе и находил время поговорить с учителями. 

Мне запомнились аккуратность и требовательность отца к себе. Он всегда был подтянут, по форме одет и побрит. Вместе с тем, отец не был сухим, чёрствым педантом. Его отличало жизнелюбие. При случае шутил и смеялся, увлекался игрой в шахматы, которую называл “боевой подготовкой”, радовался новой книге, кинофильму, хорошей песне. 

Многие сослуживцы отца отмечали его искреннее внимание к людям, да и мы с мамой, Августиной Герасимовной,  знали, что в любое время к нему мог обратиться с просьбой или за советом красноармеец, командир или политработник. Однажды в Даугавпилсе он узнал, что один боец, родом с Кавказа, очень переживает: заболела мать. Благодаря помощи отца парню предоставили отпуск. Отец всегда стремился ободрить человека, при необходимости помочь ему словом или делом. 

В марте 1941 года отец получил новое назначение – на западную границу, в город Брест. Мы с мамой остались временно проживать в Даугавпилсе. Из писем отца было известно, что и на новом месте службы у него много работы: он стремился вывести свой полк в передовые. Не имея квартиры, отец жил  в расположении полка в Брестской крепости, в служебной комнате, где стояли стол для работы и койка. Отец обещал при первой возможности приехать и забрать нас в Брест. 

Последний телефонный разговор с ним состоялся ранним утром 19 июня 1941 года. Мама сообщила, что некоторые семьи военных уезжают из Даугавпилса, спрашивала, что нам делать. Отец ответил: “Поступай, как все...” Через три дня началась война...

Никаких вестей о судьбе отца  долго не было. Лишь в 1942 году пришло извещение, что он числится пропавшим без вести с сентября 1941 года. 

В 1951 году,  уже будучи студентом Киевского университета, я поехал в Брест с надеждой узнать что-либо об отце. В военкомате мне показали окружную газету “Во славу Родины” с материалами об обнаруженных в развалинах крепости останках 34 советских воинов, их оружии и вещах. В командирской сумке был найден частично сохранившийся Приказ №1 по крепости от 24 июня 1941 года, где в числе руководителей обороны был назван полковой  комиссар Фомин. 

Из редакции названной газеты мне сообщили адрес одного из защитников Брестской крепости, бывшего писаря штаба 84 стрелкового полка А. М. Филя, проживавшего в Якутии. Я послал ему письмо и в январе 1952 года получил ответ. А. М. Филь рассказал, что сражался в крепости под командованием  комиссара Фомина, ему известно, что контуженый  комиссар с несколькими бойцами был схвачен фашистами и казнён. 

После этого я обратился в Министерство обороны СССР и другие инстанции с просьбой принять меры для установления судьбы защитников Брестской крепости летом 1941 года, в частности, моего отца. Однако мне ответили, что военный округ не имеет возможности проводить раскопки в Брестской крепости. Тем не менее, я продолжил поиски.

Как известно, для исследования обороны Брестской крепости много сделал замечательный писатель-фронтовик, лауреат Ленинской премии Сергей Сергеевич Смирнов. Впервые мы увиделись с ним в июле 1956 года в Москве на встрече защитников Брестской крепости, посвящённой 15-й годовщине её героической обороны. Писатель подарил мне свою книгу “Крепость на границе” с надписью: “Сыну героя и руководителя обороны крепости Юрию  Фомину  на память о нашей встрече и с глубоким уважением к памяти отца-героя. С. С. Смирнов”. 

Тогда же я познакомился с приехавшими в Москву участниками Брестской обороны. Они рассказывали, что с первых минут боя полковой  комиссар Е. М. Фомин стал организатором обороны, проявил исключительное мужество, отвагу, личным примером увлекая воинов на борьбу с врагом. 

Героический подвиг комиссара, конечно, не был случайным. Истоки его связаны с жизненным путем отца, к сожалению, коротким, но озарённым верностью идеям свободы и социальной справедливости, преданностью Советской Отчизне. Это подтверждают сжатые факты его биографии. 

Ефим Моисеевич Фомин  родился 15 января 1909 г. в местечке Колышки Лиозненского района Витебской области, в еврейской трудовой семье. Его родители – отец-кузнец, мать-швея – рано умерли, и он воспитывался сначала у тётки, потом у дяди. С 12 лет начал трудовую деятельность учеником, а вернее, прислугой у кустаря-парикмахера в г. Витебске, затем был учеником сапожника. Воспитывался в детском доме, работал на Витебской обувной фабрике, где в 1924 году был принят в комсомол.

В 1927 году Ефим переехал в г. Псков к старшему брату Борису. Здесь он поступил в окружную совпартшколу. Во время учёбы его приняли в ряды Коммунистической партии. После окончания совпартшколы отец работал в профсоюзных и партийных органах, заочно учился в Ленинградском Коммунистическом Университете.

По партийной мобилизации в марте 1932 года отец стал кадровым политработником Красной Армии. Служил  сначала в Пскове, потом в Феодосии и Симферополе секретарём комсомольской организации зенитного полка, политруком роты, инструктором политотдела стрелковой дивизии,  комиссаром стрелкового полка. 

В августе 1938 года был назначен на должность военного  комиссара 23-й Харьковской ордена Ленина Краснознаменной стрелковой дивизии. Вместе с этой дивизией в 1939 году принимал участие в освобождении Западной Украины. За успехи по службе дважды был досрочно повышен в воинском звании, в 1939 году ему было присвоено звание полкового комиссара, соответствовавшее званию полковника.

Прибыв в апреле 1941 года на новое месте службы в Брест, Е. М. Фомин за короткое время сумел завоевать доверие и любовь бойцов и командиров. Об этом впоследствии вспоминал его однополчанин А. М. Филь: “С первых дней своим вниманием, своей отзывчивостью и простотой он приобрёл в красноармейской среде доброе имя “отец”. К его помощи без робости в сердце прибегали все члены большого коллектива. Строгость и доброта, требовательность и практическая помощь были основными методами его работы по воспитанию личного состава”. 

На рассвете 22 июня с первыми разрывами вражеских снарядов в Брестской крепости комиссар Фомин оказался в центре событий. Ввиду отсутствия командиров, он принял на себя командование подразделениями 84 стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии, находившимися в казарме, и приказал бойцам занять оборону в районе Холмских ворот цитадели. Попытка гитлеровцев прорваться через эти ворота была отбита. После этого он организовал контратаку против отряда немцев, прорвавшегося через соседние Тереспольские ворота в центре крепости. В результате этот отряд был разгромлен и отброшен. Первый успех окрылил защитников цитадели. 

Чтобы бойцы видели в своих рядах ещё одного старшего командира, он приказал комсоргу полка С. М. Матевосяну надеть его запасную гимнастерку со знаками различия полкового комиссара. По его приказу комсорг пытался прорваться из крепости на броневике, чтобы связаться с командованием советских войск, но безуспешно. Фашисты блокировали все выходы из крепости.  

Комиссар Фомин участвовал в боях с гитлеровцами, нередко сам возглавлял штыковые атаки, увлекая бойцов личным примером. В то же время он понимал, что разъединённые группы из разных воинских частей не смогут долго сопротивляться превосходящим силам фашистов, поэтому стремился объединить всех защитников крепости. 

24 июня 1941 года по его инициативе и с его активным участием в перерыве между боями в одном из казематов собрались на совещание командиры отдельных групп, сражавшихся в цитадели. Они решили вопрос об объединении в сводную группу и создании единого командования и штаба обороны.  

О моральных  качествах  Ефима Моисеевича говорит и тот факт, что он, будучи самым старшим по званию среди всех офицеров, предоставил право командования гарнизоном  именно кадровому военному, имеющему боевой опыт. Командиром был назначен коммунист, участник гражданской войны, капитан Зубачёв, а его заместителем стал полковой комиссар Фомин.  

Вместе с капитаном Зубачёвым отец руководил боевыми действиями организованного прорыва из окружения, однако они были безуспешными – уж слишком большим было преимущество противника. Силы защитников крепости, не получавших ниоткуда помощи, таяли, и их положение становилось все более тяжёлым. 

Фашисты блокировали все подходы к реке Мухавец, омывающей крепость. В результате этого защитники крепости (а среди них много раненых) жестоко страдали от жажды. Не было воды, продовольствия, медикаментов, иссякли боеприпасы. Однако герои держались до последнего патрона, до последней капли крови. 

По словам оставшихся в живых защитников крепости, комиссар Фомин в невероятно трудных условиях проявлял волю и выдержку. Недаром называли его душой обороны. Когда один из бойцов сказал, что последний патрон оставит себе, отец возразил: “Мы можем умереть и в рукопашной схватке, а патроны расстреляем в фашистов”. Тех, кто падал духом, он убеждал, что бесцельная смерть, самоубийство – это трусость, жизнь надо целиком отдать борьбе с лютым врагом. 

Наравне со всеми защитниками крепости комиссар Фомин страдал от жажды и голода, но не допускал, чтобы ему оказывали какое-нибудь предпочтение. Фельдшер С. Е. Милькевич однажды принёс комиссару немного мутной воды, которую с трудом собрали в выкопанной под полом яме. Отца уже несколько дней мучила жажда, но он сказал: “Вода – только для раненых”. Когда его ранило в руку, он спустился в подвал, где несколько раненых ожидали перевязки. Фельдшер бросился к нему, однако отец сказал: “Сначала их”, – и стал ждать своей очереди. Разведчики приносили комиссару хлеб и галеты, найденные у убитых гитлеровцев, а он отдавал еду раненым, женщинам и детям, находившимся в подвалах. 

В редких перерывах между боями Ефим Моисеевич стремился сердечным словом подбодрить бойцов, внушал им веру в нашу победу над врагом, призывал до конца выполнить свой воинский долг.

Когда гитлеровцы схватили группу израненных, голодных, измученных многодневными тяжёлыми боями бойцов, среди которых находился и раненый комиссар Фомин, предатель выдал его фашистам. Как рассказывали очевидцы, немцы расстреляли комиссара у крепостной стены. Перед смертью он успел крикнуть бойцам: “Не падайте духом, победа будет наша!”»

 

Что можно добавить к этим искренним сыновним воспоминаниям? Юрий Ефимович очень скупо пишет о подробностях гибели своего отца, и я понимаю, почему. Он – историк и привык доверять проверенным фактам. Для него отец до сих пор остаётся живым, таким, каким запомнился в те «сороковые роковые». Отец по сей день является примером для сына.

Мы тоже не можем с документальной точностью описать, что происходило в крепости в те жуткие дни. Построенная по всем правилам фортификационного искусства, она была способна пережить длительную осаду, если бы... Если бы у её защитников были в достатке оружие, боеприпасы, пища, вода, медикаменты, если бы в горячке отступления их просто не бросили на произвол судьбы. И как не вспомнить слова писателя Бориса Васильева: «Крепость не пала. Она истекла кровью». 

Немцы не смогли сходу взять мощные укрепления, не смогли сломить сопротивления гарнизона. Тогда они приступили к методичной осаде. Нескончаемые бомбардировки, обстрелы из  специально доставленных в Брест гигантских 600-миллиметровых мортир, использование огнемётов и отравляющих газов делали своё дело. Ряды защитников таяли. В конце фашисты стали сбрасывать на крепость сверхтяжёлые бомбы по полтонны весом, от разрывов которых содрогалась земля и рушились стены казематов. И, в довершение к этому кошмару, на крепость 29 июня была сброшена бомба-монстр весом почти две тонны. Ужасный по своей силе удар подобно землетрясению  потряс не только крепость, но и весь город. Были разрушены многие укрепления, часть людей погибла под завалами, часть была ранена или контужена, засыпана землёй и обломками стен и уже не могла физически оказывать сопротивление врагу. 

Видимо, в числе этих раненых и контуженных защитников оказался и Фомин. По воспоминаниям других чудом выживших защитников крепости, её комиссар был жив ещё 15 июля, после 24-х дней упорной обороны. Может быть, сила духа этого человека, его влияние на окружающих были так велики, что люди не хотели верить в его гибель и продолжали считать живым?.. Этого мы с вами уже никогда не узнаем. Одно доподлинно известно: Ефим Моисеевич Фомин пал смертью храбрых, но остался навсегда жить  в памяти нашего народа.  

Писатель С. С. Смирнов, раскрывший многие обстоятельства героической обороны и воскресивший из небытия имена героических защитников Брестской крепости,  ходатайствовал о присвоении комиссару Фомину звания Героя Советского Союза. Однако  Министерство Обороны СССР представило его к награждению лишь... орденом Отечественной войны. Вспомните мой рассказ «Комиссар», о подвиге комиссара ледокольного парохода «Сибиряков»  – советского «Варяга»). Комиссар «Сибирякова» Элимелах тоже был награждён посмертно... только орденом Отечественной войны. Увы, Родина, щедро осыпая высшими наградами одних, явно поскупилась в отношении других, не менее  достойных своих сыновей. 

И тем не менее, Сергей Смирнов вновь и вновь обращался с ходатайствами. В результате Е. М. Фомин Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 января 1957 года был награждён орденом Ленина. Начиная с 1981 года, ветераны войны и их организации неоднократно обращались к высшему руководству СССР, Российской федерации, Республики Беларусь с ходатайствами о присвоении Е. М. Фомину посмертно звания Героя, но тщетно.

Память о верном сыне советского народа – комиссаре и по должности, и по призванию – Ефиме Фомине живёт. Его именем названы улицы в белорусских городах Бресте и Минске, в посёлке Лиозно Витебской области, откуда он родом, и в российском Пскове, три школы в Белоруссии и России, а в Брестской крепости, украинских городах Харькове и Симферополе установлены мемориальные доски.

 

* * *

Каждое лето 22 июня, в годовщину начала войны, наш сосед дядя Серёжа ранним утром, когда все ещё спали, надевал пиджак с пустым левым рукавом и орденом Отечественной войны с отколовшейся эмалью на одном из лучей пятиконечной звезды. Он выходил за ворота своего старенького домика, и, сложив лодочкой ладонь уцелевшей правой руки, долго смотрел в ту сторону, где рождался  рассвет. Робкие лучи утреннего солнца скользили по его лицу и осушали слёзы, катившиеся по небритым щекам. Он стоял в одиночестве, пока на улицах не появлялись первые прохожие. Потом уходил к себе, садился под яблоней и затягивал глухим прерывающимся голосом одну и ту же песню:

 

«Двадцать второго июня, ровно в четыре часа

Киев бомбили, нам объявили, что началася война...»

 

Давно уже нет ни дяди Серёжи, ни его старенького домика. А песня жива. Как жива память. Память о тех героях, кто первыми принял бой и для кого передовой рубеж, на котором они сражались, стал последним. Память о миллионах павших  за Победу и о тех, кто вернулся с Победой.

Я поставил последнюю точку в этом рассказе и поднялся. В полумраке летнего вечера я вновь увидел  у окна силуэт комиссара и встал рядом с ним. Встаньте и Вы, мой читатель. Вспомните павших и помолчите. Все мы живём благодаря им. Они навсегда останутся с нами.

 

06.09.2011

 

Не забывайте делиться материалами в социальных сетях!
Избранное: рассказы о войне 1941
Свидетельство о публикации № 2433 Автор имеет исключительное право на произведение. Перепечатка без согласия автора запрещена и преследуется...

  • © Геннадий Любашевский :
  • Очерки
  • Читателей: 6 450
  • Комментариев: 4
  • 2012-01-19

Стихи.Про

Очерк о полковом комиссаре Ефиме Фомине, руководившем обороной Брестской крепости. Подвиг защитников. Геннадий Любашевский.


Краткое описание и ключевые слова для: Ефим Моисеевич Фомин

Проголосуйте за: Ефим Моисеевич Фомин


    Произведения по теме:
  • Настоящий герой войны
  • Рассказ о герое ВОВ. Живёт в Запорожье на улице Южноукраинской, 2 последний герой войны, Мария Васильевна Киселёва. Виталий Шевченко.
  • И камни падут на твою голову!
  • Современный очерк. История ХХ век. Виталий Шевченко. Она, спотыкаясь и вся сжавшись от ужаса, приближается к окошку и заглядывая туда, с надеждой в заплаканных глазах, спрашивает у раскормленного
  • «Враги сожгли родную хату...»
  • Очерк о поколении детей войны, у которых "враги сожгли родную хату". Война 1941, эвакуация, разруха. Геннадий Любашевский.

  • Маргарита Мыслякова Автор offline 29-01-2012
Прочитала с большим интересом. Ценность этого очерка в новизне тщательно собранного материала о герое Великой Отечественной войны Е.М.Фомине, в воспроизведении всех важных вех биографии героя. Биография излагается таким образом, что она становится как бы важным подступом к центральному ее событию - участию Фомина в обороне Брестской крепости. Автор очерка добавляет к ней свое очень информативное аналитическое резюме. Сила очерков Геннадия Любашевского - в их явно исследовательском характере.
  • Геннадий Любашевский Автор offline 30-01-2012
Спасибо, Рита! Я недавно получил из Киева книгу воспоминаний сына Е. М. Фомина "Человек из легенды" с его дарственной надписью, а до этого несколько его писем с воспоминаниями об отце. Для меня положительная оценка сыном героя очерка моей работы очень важна с точки зрения исторической, а Ваша оценка - оценка профессионала - не менее важна.
Г.А.
  • Татьяна Окунева Автор offline 9-02-2012
Уважаемый Геннадий! Мы с мужем прочли очерк с большим интересом. Как и большинство наших сверстников, отцы и матери которых прошли через тяжкое военное лихолетье, мы не можем оставаться равнодушными к подобным темам. Даже больше, если мы видим человека, пытающегося умалить заслуги защитников Родины, то невольно воспринимаем его в душе, как личного врага, а сердце сжимается от обиды. Я тебе уже говорила, а сейчас повторяю, что благодарная память - это то, что мы просто обязаны сохранить в обществе, несмотря ни на какое сопротивление и равнодушие. Я очень рада, что у меня появился не просто новый друг, а единомышленник.
И всё же, если перейти к деталям, мой Ваня говорит, что ни в Красной Армии ни в Советской в форму одежды френч не входил. И солдаты и офицеры носили гимнастёрки, но из разного сукна. Вместо погон тогда были петлицы со знаками различия.
  • Геннадий Любашевский Автор offline 11-02-2012
Татьяна и Иван!
Полностью солидарен с вашей жизненной позицией в отношении нашей истории. Она непростая, но НАША, поэтому по мере сил стараюсь "раскопать" то, что представляет интерес не только для нас, но, надеюсь, для наших детей и внуков.
Конечно, "долг" - высокое слово. Но долги отдавать нужно, а перед старшим поколением - просто необходимо. Это - святое.
Насчёт френча и я вначале тоже подумал, как и Ваня, и написал в черновом варианте очерка, что Фомин был в гимнастёрке. Но в процессе своей работы я обязательно пересылаю черновики своим самым дотошным критикам - сыновьям героев. Юрий Фомин - кандидат исторических наук, он занимается историей обороны Брестской крепости с 1951 года, есть фотографии комиссара накануне войны именно во френче, да и сын запомнил его таким. Ведь ему было уже 11 лет. Это уже потом, во время боёв, комсостав переоделся в солдатские гимнастёрки. То что вы в процессе совместного внимательного прочтения очерка обратили внимание на эту деталь, делает вам честь.
Приведу подтверждение своих слов:
френч — (по имени Д. Д. Френча ), в ряде армий часть форменной одежды в виде куртки в талию с четырьмя наружными накладными карманами. В Красной Армии френч носился командным и начальствующим составом в 1924 - 1943г.г. … " Энциклопедический словарь" и др. источнники
С уважением, Геннадий
 
  Добавление комментария
 
 
 
 
Ваше Имя:
Ваш E-Mail: