Что такое литературное наследие и чем можно помочь для сохранения всего связанного с творчеством умерших или уехавших писателей вашего края. Как лично вы могли бы оказаться полезны. Проблемы литературного краеведения.
Даже в наше уже не слишком читающее время всё-таки ещё достаточное число людей является читателями и интересуется вопросами литературы. Один из таких вопросов (из числа тех, что остаются в тени), это проблема литературного наследия. Что обычно понимается под творческим наследием? Как правило, всё зафиксированное в книгах или рукописях творчество умерших авторов. Но – не только, и об этом я тоже скажу. А рассказать о проблеме с наследием писателей мне удобнее на примере нашего запорожского края, хотя она и общая для всех – и для Украины, и для России.
Литературному наследию сильных, но по каким-либо причинам недостаточно известных местных авторов далеко не везде уделяется должное или вообще хоть какое-то внимание. И не только со стороны местной прессы (ей обычно подавай что-нибудь с привкусом сенсации – талант здесь не играет роли). Увы, но областные и районные писательские организации тоже порою ох как далеки от проблемы широкой литературной эстафеты. Опыт они предпочитают передавать исключительно свой и своих известных земляков, притом чисто в виде перепечатки и без того хорошо публиковавшихся произведений.
Фактов, когда современные авторы воскрешали бы память о незаслуженно забытых именах или произведениях, когда обобщали и передавали бы другим опыт, открытия и достижения своих оставшихся в тени предшественников, я знаю немного. Очень хороший в этом плане процесс был в начале 2000-х в Ровно: там местные литераторы, и сами обладающие немалым талантом, тем не менее, приложили много усилий для воскрешения из забытья писателя Александра Кондратьева. Они не только опубликовали его творчество, но провели научную конференцию и издали исследования по жизни и произведениям своего земляка. Или, скажем, электронная антология «Русская поэзия Чернигова (двадцатый век)» – это первая попытка познакомить читателей с творчеством русских поэтов Черниговщины, совершенно незаслуженно обойдённых вниманием читателя: в то время как в областных и республиканских газетах ежегодно публиковались стихи нескольких десятков черниговцев, пишущих на украинском языке, очень интересные русские авторы из этой же области прессой просто игнорировались. Существовали неплохие наработки в плане пропаганды неизвестного литературного наследия в Николаеве и Одессе: выходили статьи, проводились вечера для горожан – и, хочется верить, со временем эта деятельность закрепится в исследованиях и серьёзных обобщающих публикациях.
Хочется передать и свой опыт – может быть, и мои скромные советы помогут кому-то составить систему действий для помощи землякам.
Сохранением и опубликованием литературного наследия я занимаюсь давно, ещё с 90-х годов: целенаправленно следила за публикациями, вырезала, фиксировала всё, что касается талантливых запорожских литераторов – неважно, живых или умерших. Поэтому когда те, о ком я собирала материал, умирали или уезжали, а я так и не успевала с ними познакомиться, то мне, по крайней мере, было из чего составлять их подборки и библиографии. Уже тогда мы потихоньку публиковали кое-что из этого в разных выпусках международного альманаха «Провинция», который совместными усилиями на средства участвующих авторов из Украины, России и ряда стран дальнего зарубежья выпускали с 1997 по 2010 гг. – когда один раз, а когда и по нескольку раз в год. Кое-что мне удавалось подавать в киевский международный журнал «Ренессанс», в областную газету «Верже».
В нашем городе к идее опубликования малоизвестного наследия потенциальные спонсоры до сих пор относятся с безразличием, никому оно не нужно – ни государству, ни различным фондам. И если опубликованием наследия украинских запорожских авторов буквально в 2010-е годы активно занималась областная организация Национального Союза писателей Украины при поддержке предприятий и облгосадминистрации, то проблема с запорожскими литераторами, писавшими по-русски, так и осталась не решённой. Лишь в двух случаях удалось немножко сдвинуть дело с мёртвой точки: в 2007 г., когда Юрий Каплан, создатель Конгресса литераторов Украины, покинувший ряды НСПУ из-за их русофобии, составлял всеукраинскую антологию «Украина. Русская поэзия. ХХ век», и в 2008 г., когда председатель запорожского отделения НСПУ Григорий Лютый выпускал антологию поэзии запорожского края «Обрус». В эти два издания мне удалось подать несколько стихотворений некоторых умерших и уехавших поэтов, но ведь это капля в море! Поэтому как только запорожское отделение Конгресса литераторов за полтора года выступлений с концертами заработало достаточно, чтобы издать коллективный сборник «Открытие» (Запорожье, 2010), часть его я предложила посвятить публикации наших предшественников.
К чести нашего коллектива хочу сказать, что все с этой идеей сразу согласились. Член нашего Конгресса, Борис Ткаля, рассказал мне о Владимире Власенко, с которым они в молодости состояли в одном литобъединении, и вскоре передал для публикации те немногие материалы, которые он хранил. Подарил он и раннее стихотворение знаменитого Алексея Цветкова, написанное лично им от руки и позже не вошедшее в его книги (я эти стихи пока не публиковала). С Сергеем Кирютой и его творчеством я тоже не была знакома лично – папку с его стихами и переводами мне ещё раньше передала его друг Елена Алексеева, руководитель запорожского Театра поэтической песни, думая, что я изыщу какие-то возможности для публикации.
Литературное наследие остальных умерших авторов, которые мы опубликовали в «Открытии», у меня к тому времени уже было. Владимир Филь переслал мне свои рассказы по электронной почте, когда вступал в запорожское отделение Конгресса литераторов Украины, ещё за год до трагедии с ним. Игорь Гордиенко незадолго до своей смерти, когда уже начинал плохо себя чувствовать, успел передать для пересылки мне из Москвы толстую тетрадь, в которой записывал свои произведения. Рукопись Людмилы Десятниковой дала для опубликования её мама, поскольку мы с Людмилой были подругами. Ранние стихи Татьяны Мозоленко мне подарила она сама, а тетрадь и диск со стихами последнего периода её творчества сохранил наш запорожский поэт Владимир Антипин. К сожалению, некоторые стихи оставались у Тани не переписанными, на листочках, и после смерти её родителей исчезли (в том числе восхитительный, единственный в своём роде цикл стихотворений по Толкину и его играм). Стихи Елены Алейник одно время хранились в редакции газеты «Верже». Лена тогда занималась с нами, начинающими литераторами, в клубе «ПриВЕРЖЕнцы» и надеялась, что наши и её произведения будут опубликованы в виде хотя бы небольшого сборника. При её жизни лишь несколько её стихотворений получилось напечатать в «Провинции» и в киевском международном журнале «Ренессанс». К сожалению, «ВЕРЖЕ» обещанного сборника нам не выпустило, но я тогда переписала подборку Алейник в надежде, что со временем мне удастся помочь ей это опубликовать, и позже включила подборку в «Открытие». А через несколько лет творчество Елены издал её близкий друг. Но сохранилось ли оно теперь, когда все книги на русском языке из библиотек выброшены на свалку, я не знаю.
Юрий Григорьевич Каплан по моей просьбе написал воспоминания о своей жизни ещё за два года до выхода «Открытия». Хранятся у меня и книги с его дарственными надписями, а в компьютере – фотографии, сделанные во время его приезда в Запорожье в ноябре 2007 года. Он тогда успел побывать на острове Хортица – на Сечи, на древнем святилище IV тыс. до н. э., в музее истории казачества и в музейно-археологическом комплексе под открытым небом «Скифский стан», – а также провёл встречу с библиотекарями и творческой интеллигенцией Запорожья. Неизвестные широкой публике новые стихи Юрия Григорьевича были после его трагической гибели вывешены коллегами по литературе на сайте Конгресса, оттуда я их и взяла для издания в «Открытии». У меня лежит его рукопись с воспоминаниями – впрочем, как и многое другое, что могло бы пополнить литературные экспозиции не только в Запорожье, ведь мне довелось встречаться и переписываться с интересными авторами из разных городов и стран, и некоторых из этих людей уже, к сожалению, нет.
С Юрием Капланом я была знакома ещё с 97-го года. Я тогда выступала в Киеве на студии у очень известной киевской поэтессы старшего поколения Евдокии Ольшанской, туда же были приглашены предыдущий перед Капланом Председатель земного шара Леонид Вышеславский, с которым Ольшанская за год до того меня познакомила, и Каплан, о котором я тогда ещё ничего не знала. Юрию Григорьевичу очень понравилось моё выступление, он сам подошёл познакомиться. С тех пор и до самой его гибели мы постоянно общались и сотрудничали.
Есть у меня ещё подаренные и подписанные книги Леонида Вышеславского, погибшего таким же странным и трагическим образом, как и Каплан; а также книги и письма ко мне Евдокии Ольшанской, которая вырастила многих современных талантливых поэтов Киева; есть общая фотография с ними. Сергей Трубин, «кочевой» поэт, постоянно переезжавший из России в Запорожье и обратно и публиковавшийся под псевдонимом Родион Северский, оставил мне перед отъездом и смертью вообще все свои материалы. Отдал распечатку всех своих стихотворений и Владимир Антипин, не издавший ни одной книги и писавший в основном в стол.
Если бы у нас в городе существовал Литературный музей, как во многих других областных центрах и даже в некоторых совсем небольших городах (например, в музее Старого Крыма есть экспозиция рано умершей прекрасной поэтессы Татьяны Алюновой), можно было бы черновые тетради, фотографии, дневники, награды, рисунки, письма, книги с пометками и дарственными надписями, незаконченные произведения и другие вещи, оставшиеся от литераторов, передавать туда. Следовало бы такой музей создать – хотя бы в виде экспозиций в Запорожской областной научной библиотеке или в краеведческом музее.
Но поскольку музея нет, материалы хранятся у меня, а все мы люди и ходим под Богом, – значит, нельзя гарантировать сохранность этих материалов. Это наглядно продемонстрировало исчезновение части литературного наследия Татьяны Мозоленко, у которой не осталось родственников. Хотя, к сожалению, обычно даже родственникам глубоко наплевать на литературное наследие. Они и при жизни-то не больно нас, пишущих, жалуют – как «чудиков» и «людей не от мира сего». Другое дело, когда умирает мировая знаменитость, – а все мы, рядовые граждане страны Поэзии, по сути, не нужны никому, кроме нескольких близких друзей (если они есть) или просто коллег. Но друзья чаще всего – нашего возраста и уходят вместе с нами, а семья у литераторов, как правило, не интересуется литературой и хранить ненужные им бумаги и книги не собирается (к тому же, нередко у писателей вообще нет семьи). Говорю я это и как человек, не один раз наблюдавший пропажу наследия пишущих сразу после их смерти и не имеющий официальной должности, позволяющей этому воспрепятствовать (Мозоленко – лишь один из примеров), и как литературовед, хорошо знакомый с фактами жизни и смерти известных писателей прошлого.
Это понимал и Юрий Каплан, включавший в свои огромные антологии русской поэзии Украины всех значительных столичных и провинциальных авторов, в том числе умерших, а также поэтов России, чья жизнь или творчество были каким-то образом связаны с Украиной.
Каплан был не только талантливым организатором литературного движения и крупным поэтом, писавшим в очень современной, оригинальной манере. Его подвижническая деятельность по изданию восьми антологий, в том числе «Библейских мотивов в русской лирике ХХ века», не зря была отмечена почётной грамотой Верховной Рады, высшей наградой Украинской Православной Церкви – орденом князя Владимира, а также медалью Пушкина. Он, а не Евтушенко, первым написал поэму о Бабьем Яре, которую запретили, т.к. в ней слишком прямо указывалось на истинных виновников трагедии. Он, а не Евтушенко, сидел за это в застенках КГБ.
В моей жизни Юрий Каплан сыграл очень значительную роль. На его книгах и на изданных им антологиях я училась мастерству поэтического слова, для меня эти антологии, особенно «Киевская Русь» и «Киев. Русская поэзия. ХХ век», стали настольными учебниками по современному стихосложению. Полученные мною знания я позже проанализировала и обобщила в виде статей по поэзии (о наиболее типичных ошибках у начинающих авторов и о современных художественных приёмах), чтобы как творческую эстафету Юрия Каплана передать другим. Часть их опубликована во всеукраинской литературной газете «Отражение», часть вывешена на этом сайте наряду с творчеством кое-кого из наших умерших земляков. Некоторых малоизвестных земляков благодаря новым находкам я только начинаю для себя открывать и надеюсь со временем что-нибудь сделать и для них. А у запорожских начинающих авторов был шанс поучаствовать в мастер-классе, получить подробный анализ своего творчества и практические советы, когда они приходили на заседания нашей литературной студии при Конгрессе.
Подумайте, как лично вы могли бы оказаться полезны сохранению литературного наследия своих родных мест. Может быть, собирать материалы о творчестве и жизни того автора, с которым вам повезло быть знакомым ещё при его жизни (или до его отъезда). Или искать людей, знавших местных писателей, и записывать их воспоминания. Проводить вечера, посвящённые этим авторам, доносить до земляков, особенно до молодёжи, их произведения. Увлекать их творчеством тех, кто по роду своей деятельности мог бы написать по этому творчеству интересное научное исследование. Организовывать хотя бы небольшие газетные публикации и добиваться включения подборок пока не раскрученных авторов в коллективные писательские сборники. Поместить на сайт ваши воспоминания о каком-то писателе вместе с его произведениями. Или создать хотя бы «домашний музей», если не получается большего. Сколько безвестных талантов могло бы не даром прожить свою жизнь, если бы после них оставался хоть кто-то, «болеющий» их творчеством и «заражающим» им других... И неважно, были ли эти таланты официально признаны, – вам будет достаточно и чувства внутренней правоты при вашей собственной высокой оценке их достижений.
То, что написано авторами родного края, в том числе на материале истории этого края, должно быть известно хотя бы землякам (независимо от языка, на котором это создавалось). А то, что как свой – и не только свой – литературный опыт мы можем передать другим пишущим в виде анализа и обобщений, должно быть доступно и для более широких кругов. Иначе ни о каком сохранении и развитии поэзии, ни о какой цепочке творческой эстафеты речи быть не может. Действует единый принцип: как ты относишься к своим родителям, так отнесутся к тебе твои дети; как ты помнил и хранил опыт предшественников, так же будут относиться и к твоему творческому вкладу.
Обращаюсь и к пишущим. Если рядом с вами были те, память о ком заслуживает внимания, стоит хоть иногда посвятить время и их литературному наследию, отвлекаясь от собственной реализации. Здесь я имею в виду уже не только сохранение подаренных вам книг или фотографий знакомых авторов, но и написание и публикацию воспоминаний, а может, даже статей об их наследии. Вспомните тех, кто был незаслуженно обойдён признанием, помогите им остаться в будущем.
И в заключение хочу поставить вопрос перед общественностью: а не пора ли во избежание слишком часто повторяющихся трагедий с литературным наследием заставить государство принять закон, по которому бы всё, что касается жизни и творчества умерших писателей (рукописи, блокноты, награды, фотографии, рисунки; книги из личной библиотеки, на которых остались замечания на полях, сделанные рукой автора: ведь это его мысли, догадки, мировоззрение, какие-то воспоминания, в конце концов; номера газет и журналов с их участием; хотя бы по одному экземпляру изданных книг и т.д.), сразу бы передавалось в местные литературные (или краеведческие) музеи или в местный государственный архив? Эта задача уже не просто назрела, а перезрела. Пора понять, что семьи, родственники – это факт частной жизни писателя. К литературе они никакого отношения часто не имеют и пиитета к ней не чувствуют, а посему и чувства долга по отношению к сохранению литературного наследия – тоже.
12.06.10 г.
НАСЛЕДИЕ
Писателю порой домашние его
по духу далеки и чужды, как чужие.
К писательству у них есть вроде аллергии
Неявная болезнь. И мнимо их родство.
И редко кто хранит наследие, когда
творец уходит прочь – особенно до срока.
Не нужен «этот хлам», хозяин же – далёко,
его черновики исчезнут без следа.
Никто и не прочтёт, что он всю жизнь писал, –
ни писем, ни помет в блокнотах или книгах.
Наследие его живёт не дольше мига,
как ярко б ни горел свечи его накал.
Что мучило творца, над чем корпел в ночи
и думы посвящал каким загадкам века?
Ему не повезло: не встретил Человека,
кто б память сохранил надёжно.
Палачи
писателю порой домашние его...
Похоже, у меня – такое же родство.
28.01.24 г.
Ещё по этой теме: Старые-старые...
Не забывайте делиться материалами в социальных сетях!
