Гипотеза В. Н. Литовки о происхождении современных европейских языков от древнего праязыка самых первых человеческих сообществ. Почему эсперанто не стал всемирным языком. Проблемы сравнительно-исторического языкознания. Л.Ф.
Продолжение. Часть 1.
Начало см. Введение: О несоответствии произношения и написания
Продолжая рассказ о реконструкции европейского праязыка, попробуем понагляднее показать, в чём же состоит т.н. «европейскость» языков многих народов Европы.
Если повнимательней прислушаться и присмотреться к звучанию, а главное, к написанию слов из, казалось бы, очень разных европейских языков, можно достаточно ясно увидеть их действительно близкое сходство, в том числе и по смыслу.
Начну со «Слово о полку Игореве» (плач Ярославны). В. Н. Литовка заметил, что часть древнерусского слова «зегзица» (кукушка) очень похожа своим звучанием на английское слово «the egg» (яйцо). Вторая часть слова «зица» сродни украинскому «позычаты» (одалживать, давать). Таким образом была отмечена главная особенность кукушки – делать кладку в чужие гнёзда. Народное поверие, связанное с кукушкой, говорит, что она способна «накуковать» оставшиеся года жизни тому, кто её попросит. А это уже близко к украинском названию кукушки – «зозуля» (зоо-суля – жизнь сулящая, где «зоо» по-гречески «живое», «животное»).
Вслед за В. Н. Литовкой проверяя его теоретические принципы в отношении свойств праязыка – зе/эгг/зиця («яйцо позычающая»); зо/о/зуля («жизнь сулящая»); нора (нет солнца, где «нет» по-английски no); рано (солнца нет ещё); гора (устремлённая к солнцу); дыра («смотри на солнце» – имеется в виду «сквозь неё», – где «смотри» по-украински «дивись», причём буква «и» в украинском обозначает и читается как «ы»); радуга; радос/ы/ть...(солнца достаточно) – я получил ряд примеров, свидетельствующих о том, что на самом деле мы к Англии, да и не только к Англии, лингвистически гораздо ближе, чем это нам может показаться: с/е/тавить (ставить по-английски set); к/а/расный = кармин (красная краска)... Этот далеко не полный список можно продолжать по мере нахождения всё новых слов (автор теории имел в своём распоряжении гораздо больше, чем приведено здесь, примеров такого рода).
Нетрудно увидеть, что многие слова – это т.н. «смесь французского с нижегородским». Если стать на точку зрения автора, то «народы Европы и теперь пользуются праязыком, ничего об этом не подозревая».
Рассмотрим отдельно взятый наглядный пример: в английском языке есть такое слово – «lascivious» (в латинской транскрипции звучит как ласкивиоус). По-русски это означает «имеющий вожделение». Внимание: на украинском языке такого человека называют «ласый до жинок». Отсюда вытекает и иное понимание слов власть, сласть (сильное желание, большая привлекательность). Немало таких примеров, когда одновременно и по звучанию, и по написанию, и по основному смыслу имеются совпадения в словах разных языков. К сожалению, наши лингвисты прохладно относятся к подобным совпадениям, считая их неким очередным «курьёзом», а зря.
Другой отдельно взятый пример: устаревшее слово «си/речь» («то есть»). В переводе с итальянского на украинский «si» означает «так» («да» по-русски). Если рассматривать «речь» как глагол, смысл которого – «говорить, сказать», то мы можем «сиречь» трактовать в виде «так сказать», невзирая на то, что имеем здесь итальяно-украино-русский «винегрет». Следует заметить, что первые человеческие сообщества могли не иметь таких грамматических прелестей, как спряжения, склонения, падежи и пр. Речь у них всего вероятнее состояла из начальных форм слов и по мере соприкосновения с соседними родственными сообществами насыщалась новыми словами. К тому же архидревние «слова» звучали скорее как нынешние слоги, коротко и отрывисто: ра, лас, си... В. Н. Литовка считал, что более одной фонемы могло иметь только архидревнее предложение, но никак не слово.
Устраняя традиционное разграничение европейских языков по принципу «свой – чужой», В. Н. Литовка получил дополнительные возможности, существенно расширив базу и открыв ещё одно направление для этимологических исследований.
Самостоятельный анализ следов (осколков) древнего языка без учёта мнения наших лингвистов представляется достаточно корректным, и если окажется, что данные исследования имеют отношение к очень уж древней истории, то вполне возможно, что европейским лингвистам придётся учитывать влияние своего «реанимированного» генетического прапрапрадеда. Современные достижения лингвистика как науки было бы целесообразно дополнить и откорректировать по результатам исследований (если хотите, реанимации) т.н. индоевропейского праязыка.
О глубине древности, куда проник автор, свидетельствует в частности присутствие в праязыке фрагмента «ра». По мнению автора, этот фрагмент древними египтянами был заимствован из праязыка (а не наоборот). Похоже, что на древнем фоне праязыка египтяне, арамейцы, шумеры выглядят почти нашими современниками.
Интересная особенность гипотезы В. Н. Литовки: она побуждает к рассмотрению праязыка с «приземлённых» позиций здравого смысла, в ней нет ни тени «поэтизации», эмоционального восприятия (как например, в «Слово о полку Игореве»). Приведу трактовку одной из фраз «Слова...» с принятой точки зрения: «...а погании... емляху дань по беле от двора» – захватчики... брали дань по девушке беловолосой (по-украински – «по білявці») со двора. Перевод В. Н. Литовки – «...по овце со двора» (звучит не так драматично, но более правдоподобно). Могут сказать: «Подумаешь, тоже мне проблема – мелочь». А эта «мелочь» может привести к далеко идущим историческим выводам. Зададим себе вопросы: почему не по свинье со двора? Почему ныне на территории Киевской Руси поголовье овец гораздо меньше, чем свиней? Да просто «погании» не употребляли в пищу свинину. Увеличение поголовья свиней – перестраховка населения от последующих грабежей: свиньи после набега останутся на хозяйстве.
Напрашивается сомнение: насколько эти малочисленные примеры представительны?
Если считать, что предки имели количественный запас древних слов хотя бы на уровне А. С. Пушкина (а официальный словарь нам говорит о том, что Пушкин активно пользовался 21-й тысячей слов), то, принимая во внимание общее число слов всех языков европейских народов (а это несколько миллионов слов, по меньшей мере), видим, что реальная «встреча» с архидревним словом – поистине большая редкость. Однако благодаря воссозданной автором структуре и иным свойствам праязыка, эти древние остатки всё же узнаваемы достаточно надёжно – по специфическим признакам (автор создал технологию их поиска и распознавания).
Не вдаваясь пока в подробности и как бы забегая вперёд, приведу ещё ряд примеров необычных этимологических трактовок, вытекающих из восстанавливаемого праязыка: «врач» – вратш (вселяющий силу; сравните с русским словом «рать»); до/ча = ча/до; английское hoot (хут) (кричать, гикать, улюлюкать, подгонять) = украинскому хутко (быстро); вира (вверх к солнцу); англ. dead «умерший» = укр. де ад (т.е. где ад); укр. це-на-це (менять то на то) = русск. це/на... = англ. change «чен/а/ч» (тше-на-тше); а обмен = то-вар-то (русск. то/вар..., укр. ...вар/то = стоит); укр. черга (тшерга) = русск. отшередь, шеренга; снег (с/а/нег, сани) = лат. san «чистый»...
Отдельно хочу рассмотреть один пример взаимного перевода в очень близких языках – русском и украинском (к похожим примерам я буду иногда возвращаться в дальнейшем). Украинская «нич» в наше время переводится на русский язык как «ночь». При этом считается, что происходит лишь простая вариация двух фонем – о/и. Более глубокий анализ т.н. «первородного смысла» позволяет с позиций теории праязыка уточнить нюансы, а именно: украинцы трактуют «ночь» как «всё ничком лежит» (ніч), русские – как но/о/чи (не глаза, не видно). Таким образом для обозначения одного и того же понятия на самом деле в разных языках использованы разные признаки (свойства) этого понятия.
Безусловно, не все приведённые примеры в совершенстве отражают связи с праязыком, можно в рамках этой (как стало модно говорить, «глобализированной») гипотезы выдвигать разные версии, уточнять – тема необъятная, а мы сейчас находимся лишь в начале пути. Для эффективного продвижения следует «покопаться» в как можно бОльшем количестве языков Европы.
Ещё об одном. Заменгофом в 1887 году после десяти лет работы был создан «эсперанто» – самый распространённый искусственный язык. К сожалению, он не стал общеупотребимым. Одной из главных причин такой неудачи, по мнению
В.Н. Литовки, было отсутствие у Заменгофа каких-либо знаний о языке прапрапращуров. Если бы эсперанто конструировали, опираясь на древнейшие истоки языков Европы, мы, возможно, с большой охотой стали бы им пользоваться по причине весьма лёгкого его освоения.
Л. Ф.
