Анализ баллады. Военная баллада и стихи о ВОВ Павла Баулина. Военное фэнтези или мистика в повторяющихся снах. Нет ли в них символического отражения? Своё настоящее и чужое прошлое в сознании поэта. Разговор во сне, мистический, на чём часто и строится традиционная, классическая баллада, как у Жуковского.В творчестве Павла Баулина большую роль играют вещие сны, воспоминания о будущем и всякая такого рода якобы-мистика, которая для него не была ни фантазией, ни творчеством подсознания. Иначе бы он не ставил под такими стихотворениями определение «быль». И не настаивал бы в каждом подобном рассказе или эссе на том, что всё взято из жизни.
Только вот какой – прошлой?? И чьей?!
Среди таких произведений хочу привлечь ваше внимание к тем, что посвящены отцу, мало прожившему после Победы, и его погибшему брату, тоже Павлу и тоже Баулину – собственно, в его честь будущего поэта и назвали Павлом.
Их всего три. Это – часть автобиографического эссе «Возвращение в прошлую жизнь» и два стихотворения: «Встреча с отцом» и «В ночь на 9 Мая».
Читать здесьОтрывок из «Возвращения...» в этом военном триптихе служит крепким основанием, поскольку надёжно связывает то, что мы бы сочли фантастикой и зачислили в жанр «военного фэнтези», с современностью. Автобиография – как мостик из настоящего в прошлое. Но – в то же время – автобиография, фиксирующая как реальность то, что прошлое (не своё!) неразрывно всю жизнь присутствовало в сознании поэта, а не только в его снах:
«За эти тридцать девять лет, что его нет на этом свете, не было ни одного дня, чтобы я не думал об отце, не делился с ним своими переживаниями, чтобы он мне не снился. И, несмотря на то, что я уже намного старше отца, он и сегодня поддерживает меня, учит. Реально».
Совсем не случайно в сборнике Павла Баулина, изданном за два года до его смерти и носящем то же название, что и автобиографическое эссе, помещено и стихотворение «Нить» – о незримой духовной нити, по которой идёт голос и продолжается связь с близкими людьми, давно ушедшими из жизни.
Это явление, этот феномен действительно существовал, и, возможно, именно им объясняется нерасторжимость своего настоящего и чужого прошлого в сознании поэта:
«А часто будто бы смещаются, наслаиваются времена. Вот он, вот – мой отец поднимает в атаку взвод в своём далёком 42-м. И я поднимаюсь вслед за ним. Из своего времени».
А ещё – совпадение имён и дара (Павел, погибший в Великую Отечественную, тоже писал стихи) всю жизнь обусловливал ответственность поэта за свои слова и поступки. Он очень боялся уронить доставшееся ему имя...
Вот этот фактор совпадения и ответственности и наслаивался на образ отца, и получалось, что во сне в 42-м погибал отец (а не его брат), но говорил с сыном его же собственным – сыновьим – голосом. Об этом – «Встреча с отцом». Стихотворение, которое сам автор назвал балладой, поскольку оно явно насыщено колоритом ужаса и таинственности, с сильным налётом мистики, и преподносится как странная, необычайная, но реальность. Тем более что по форме это – амебейная композиция: параллельность почти полностью совпадающих строк в начале почти каждой из строф вместе с чередованием вопрос – ответ. В целом – разговор, только мистический, на чём часто и строится традиционная, классическая баллада, как, например, у Жуковского.
То, что эти повторяющиеся мистические сны действительно снились автору и что он придавал им какое-то особое значение, явно даже из того, какое место занимает в балладе тот странный факт, что персонаж из снов (то ли отец, то ли «двойник» – дядя Павла) говорил с ним его же собственным голосом. В балладе десять строф, из которых три начинаются с «Меня разбудил мой собственный» + стон/ крик/ зов и ещё три – со слов «Мой голос...». А если ещё учесть, что в пяти из десяти одна из строк обязательно начинается с «Очнулся/ очнусь», то становится понятно, что сны эти приходили не один раз, закреплялись в сознании и реально образовывали неразрывную нить с дорогим человеком.
Вернее, с дорогими людьми – просто произошло наложение двух образов (отца и дяди) друг на друга. Но, если присмотреться, они сливаются с автором не одним только голосом:
– Отец! – закричал я. – Ужасно мне:
мой голос... а говоришь им ты.
«Сынок, мой портрет висит на стене.
Вглядись, ты видишь свои черты?»
мой голос... а говоришь им ты.
«Сынок, мой портрет висит на стене.
Вглядись, ты видишь свои черты?»
Автора больше всего тревожило и смущало как то, что отец (образ отца) взял себе его голос и даже черты лица, так и то, что сам он каждый раз в таком сне попадает в реальный бой, словно его заколдовали.
...На вражеский дот до утра бегу,
туманит мне взор пелена свинца.
И надо проснуться, но я не могу
бросить в бою отца.
туманит мне взор пелена свинца.
И надо проснуться, но я не могу
бросить в бою отца.
И в «Возвращении...» подтверждает: «Я не могу бросить в бою отца, я не могу бросить в бою Павла Баулина, того Павла!»
Ощущение боя было полным. Переживать – почти как наяву – этот ужас ещё и ещё раз, наверное, было очень тяжело. Но что-то это поэту давало. Может, реальное чувство связи поколений: «Я – это ты, неразрывны мы. И там, на снегу, наша общая кровь». А может, что-то посерьёзнее – чувство неуничтожимости жизни, перехода её в другую форму: «Мы вышли все из единой тьмы не с тем, чтоб во тьме раствориться вновь». Трактовать можно по-разному, но Павла Борисовича из-за случавшихся с ним различных ситуаций, которые невозможно объяснить с точки зрения сегодняшнего уровня науки, этот вопрос необычайно привлекал и волновал всю жизнь, и сны об отце были лишь одним из тех явлений. Может, поэтому, будучи советским человеком и шестидесятником, что само по себе должно говорить о незыблемо материалистическом мировоззрении, Павел Борисович стал человеком верующим, как многие из нас, православным и, как тоже многие, с добавлением смутных подозрений насчёт окончательности «смертного приговора».
Военная баллада Баулина в этом вопросе, как ничто другое из оставшегося после него творческого наследия, способна поразить воображение, в ней ведь зафиксированы даже следы «дежавю» – так называемых «прошлых-будущих жизней», как он, сам над собой посмеиваясь, называл эти сны и «воспоминания».
Откуда «костёр на морском берегу», «молнией взрыва – акулий плавник», бег по «кромешной воде»? Почему «Мне море вброд одолеть пора»? Ведь отец, или дядя, или он сам лежит на «дрожащем снегу», «смертельном снегу», а в одном месте – уже даже «в суровой земле, в холодной стране», «головою на восток», т.е. уже погибший и погребённый. В чём связь между боем – и морским берегом с одиноким костром, разожжённым потерпевшим кораблекрушение человеком? Логической связи – ноль. Но ведь и это видение повторялось. Причём, повторялось в обоих случаях, в обоих «мирах», «реальностях» из сна: и когда автор просыпается и выходит из боя, и когда образ отца во сне рассказывает о том, что и с ним при просыпании происходит то же самое:
Мне море вброд одолеть пора.
Очнусь –
а взрывы стригут пургу.
И в горле кровавым комом – «Ура!..»
И я по кромешной воде бегу.
Очнусь –
а взрывы стригут пургу.
И в горле кровавым комом – «Ура!..»
И я по кромешной воде бегу.
При более пристальном взгляде на балладу видишь, что в ней три параллельных реальности: историческое время, когда снились сны и писалась баллада (т.е. поздние 80-е), военный 42-й год и более отдалённое прошлое в южных широтах, с морем и акулами. И самое удивительное, что здесь поэт не фантазировал, хотя он умел и любил это делать, здесь как раз именно «дежавю».
Если сам с таким в жизни не сталкивался, представить не можешь, насколько пугают и волнуют такие – сны? воспоминания? или не знаю, как ещё это обозвать, поскольку такие «воспоминания» способны иной раз присниться, а потом в точности до деталей сбыться в реальности. Потому, наверное, поэт и назвал эти явления «воспоминанием о будущем». У него и в других стихах и рассказах случаются такие залёты в – ну, скажем, «параллельную реальность», если уж как-то надо такие странные и непонятные нам вещи обозначить словами. Но здесь интересно именно это смешение трёх времён-измерений и трёх совершенно различных географических мест. Запорожье, где жил тогда Баулин, поле боя под Сухиничами, где погиб другой Павел Баулин, его дядя, и тропическое побережье из непонятно какого времени – все они во сне сливаются воедино.
Нет ли в этом символического отражения в подсознании окружающей тогда поэта реальности – полного одиночества и загнанности, отречения всех бывших друзей, потери Родины, клеветы и нападок в печати? Фактически это и могло послужить прообразом острова с акулами.
Но, говоря, в общем-то, не столько о поэзии, сколько о необъяснимых явлениях, зафиксированных в поэзии, всё-таки невозможно совсем оставить в стороне те поэтические возможности, заложенные в слове, которые и создают полную иллюзию даже не правдоподобности, а реальности сна. И это, в первую очередь, психологический и синтаксический параллелизм. О психологическом я уже написала. Синтаксический же у автора, надо сказать, просто потрясающе разнообразный. Убедитесь сами!
Анафоры-единоначатия:
1) из сна автора:
– «Меня разбудил мой собственный стон. Очнулся – лежу на дрожащем снегу»;
– «Меня разбудил мой собственный крик. Очнулся – костёр на морском берегу»;
– «Меня разбудил мой собственный зов. Очнулся – не было эху конца!»;
2) плюс из сна отца:
– «Здесь будит меня мой собственный стон. Очнусь – лежу на смертельном снегу»;
– «Мне море вброд одолеть пора. Очнусь – а взрывы стригут пургу»;
3) плюс анафоры, связанный с авторским голосом:
– «мой голос из сна – был зовом отца»;
– «Мой голос из сна витал: «Сынок!»;
– «Мой голос был обращён ко мне»;
– «мой голос... а говоришь им ты»:
– «Мой голос ответил: «Прощай. Живи...»
Эпифоры – единообразные окончания строк:
– «Продолжается сон. И надо проснуться, а я не могу»;
– «И скрежет: «Проснись же!». А я не могу»;
– «Я снова живой – значит, это – сон. И надо проснуться, а я не могу»,
плюс эпифора, ставшая анафорой:
– «И надо проснуться, но я не могу / бросить в бою отца»,
а также
– «И я по кромешной воде бегу»;
– «На вражеский дот до утра бегу».
Кольцо:
1) сочетание анафоры и эпифоры со словом «сон» в разных строчках:
– «Откуда тот снег? Продолжается сон» (эпифора);
– «И сон отлетел, как с дверей засов» (анафора);
– «Я снова живой – значит, это – сон» (снова эпифора);
2) то же самое со словом «сынок» – слово обрамляет строки с двух сторон, замыкает их в кольцо:
– «Мой голос из сна витал: «Сынок!» (эпифора);
– «Сынок! Головою лежу на восток» (анафора);
– «Сынок, мой портрет висит на стене» (опять анафора);
3) со словом «отец»:
– «Отец! – закричал я. – Ужасно мне» (анафора);
– «И я закричал: – Останься, отец!» (эпифора)
Симплока двух видов, оба – со словосочетанием «на снегу»:
1) одинаковое начало и конец при разной середине:
– «лежу на дрожащем снегу»;
– «лежу на смертельном снегу»;
2) одинаковая середина при разных начале и конце:
– «И там, на снегу, наша общая кровь».
Фантастически мощный синтаксический параллелизм на протяжении всей баллады, с начала и до конца! Не от бедности языка прибегают к таким приёмам, не от нехватки творческой фантазии и невозможности придумать другие словесные конструкции. Синтаксический параллелизм чрезвычайно помогает привлечь внимание к главному в стихотворении. В данном случае он нагнетает, подчёркивает, усиливает своим единообразием и повторами реальность фантастического сна, а также неразрывность поколений и неразрывность Времени как явления. И, конечно, не случайно опора во всех этих конструкциях приходится на наиболее важные в идейном смысле слова – «сон», «сынок», «отец», «мой голос».
И «снег». – Важная примета, поскольку атака, в которой погиб первый Павел Баулин, была зимой, и весьма суровой.
С синтаксисом это ещё и не всё – налицо здесь и асиндетон, т.е. бессоюзие «Головою лежу на восток в суровой земле, в холодной стране», с отсутствием союзов между однородными словосочетаниями и заменой их запятой. Здесь бессоюзие является, к тому же, ещё и изоколоном, поскольку строится по одинаковой схеме: «в + прилагательное + существительное».
Что касается размера, самая последняя строчка намеренно укорочена на четыре слога. Это так называемый приём аритмии, когда для создания нужного эффекта укорачивается (гипометрия) или удлиняется (гиперметрия) какая-либо строка стихотворения. Особенно часто к аритмии прибегают именно в последних строках, для эффектного завершения. (Естественно, без надобности никто использовать это не будет, поскольку есть риск, что восприниматься такое будет именно как ошибка.)
В балладе гипометрия создаёт иллюзию внезапного обрыва – выхода из сна, обрыва боя и стремительного бега яростной атаки.
Но, разумеется, есть в балладе и художественные тропы.
Сравнения: прямое «И сон отлетел, как с дверей засов» и образованное с помощью Творительного падежа «Вдруг – молнией взрыва – акулий плавник!».
В последнем случае происходит даже наложение собственно сравнения – неожиданного появления акульего плавника и взрыва снаряда – на метафору «молния взрыва».
Есть ещё три метафоры: «пелена свинца» («туманит мне взор пелена свинца»), кровавый ком «Ура» («в горле кровавым комом – «Ура!..») и «взметнуть пламя любовью» («пламя взметни порывом любви»).
А также олицетворение: «взрывы стригут пургу».В балладе интереснейшие эпитеты:
– «дрожащий снег»,
– «смертельный снег»,
– «кромешная вода».
Все три выходят за рамки просто эпитетов. «Дрожащий снег» явно близок к олицетворению, «смертельный снег» – к метонимии, т.е. к приёму переноса свойств (в данном случае выражение надо понимать как «снег, на котором застала смерть»). Ну а «кромешная вода» вообще образовано путём присоединения к существительному «вода» эпитета из неразрывного, устойчивого словосочетания «кромешная тьма». Но то, что обычно считается речевой ошибкой, солецизмом, здесь является намеренным использованием солецизма как приёма для достижения эффекта внезапности и странности.
Но это всё только поэтические способы достижения цели, а сама идея баллады всё-таки в реальности фантастического, в утверждении его как факта необъяснимых (пока необъяснимых) явлений человеческой жизни.
Как хотите, но вырвавшееся у Баулина признание: «У нас общий враг. У нас общая цель. У нас, воистину, одна Победа!» при сопоставлении со снами, где и нам приходится идти в бой, вызывает мурашки по коже. Такое ощущение, будто мы сами можем становиться в ряды Бессмертного полка, несмотря на то, что между нами семь десятилетий...
Стихотворение «В ночь на 9 Мая», в отличие от военной баллады, совсем короткое, в три строфы, и написано оно более молодым Баулиным – в ту пору, когда поэт стремился экспериментировать с поэтическими средствами выразительности, особенно с полиметрией (разноразмерностью внутри стихотворения), как это делали тогда многие, подражая Бродскому. Чувствуя, что стих в чём-то «не дотягивает», поэт позже не включал его в свои новые сборники, отложил в сторону, к тем произведениям, которые требовали доработки, но переделать не успел... И всё-таки для нас это стихотворение важно, оно напрямую связано с военной балладой.
Даже первая – полиметричная – строфа пронзает своей скупой экспрессией. Удлинённые и укороченные строки – словно неровный шаг только вышедшего из госпиталя солдата, но речь его эмоционально яркая и даже резко правдивая. Чего стоит только одно утверждение: «За этими звёздами – на обелисках – кремлёвские звёзды остались целы». Впрочем, в книге редактор издательства поместил другой, нейтральный вариант этой строфы, я же пользуюсь авторской рукописью, где есть пометки о судьбе каждого стихотворения.
За этими звёздами сохранились не только кремлёвские – выжила страна. И эту великую заслугу тех, кто лежит под обелисками, и тех, кто до сих пор не похоронен и «молчит отчаянно», поэт метафорически скрепляет перед Вечностью, взятой в свидетели, восковой печатью Луны. И этим, безусловно, отстаивает солдат и командиров Победы от посягательства негодяев нашего времени. Уж так получилось, что стихотворение, написанное в начале 80-х, стало теперь ещё более актуальным, и не годится забыть его в архиве только потому, что автор не успел кое-что поправить. Здесь звучит настойчиво та же мысль, что и в военной балладе: «И я повторяю: – Прошедшее близко!». Оно даже ближе, чем нам кажется. Слишком тяжело прошла та война по миллионам человеческих судеб, вовлечено и задето ею так или иначе оказалось практически всё население, и неважно, что не все воевали на фронте. Слишком многие помнят, как всё было, и очень многие успели после вырасти в неискажённом информационном пространстве. Ничего сейчас не получится и не может получиться у желающих потешить старые обиды за счёт лжи, замешанной на чужой крови. Потому что лишь стоит только тронуть «памяти клавиатуру, как хлещет навстречу горячий свинец. И кто-то бросается на амбразуру», не отвлекаясь на мысли, а поймут ли потомки, не станут ли очернять задним числом.
Видно, авторская память была ещё более сильная, а связь с ушедшими более крепкая, раз Баулин неоднократно обращается к теме повторяющегося сна: «Закрою глаза. И увижу – отец». Нет, не его отец бросался на амбразуру – это метафора, отражающая роль всех, кто прошёл войну: они закрыли грудью свою страну, наших собственных родителей – тогда ещё малышей, наш образ жизни, нашу культуру и независимость.
И чем, собственно, так изменились времена, если «такие же ландыши робко цвели» и в сороковые, а солнце ласкало своими лучами и тех, кто жив и по сей день? Нам трудно представить себе времена гораздо более древние, когда весь уклад жизни был другой, да и язык очень сильно отличался от современного. Но зримо представить и почувствовать рядом с собой своих погибших (а такие есть практически в каждой семье) мы можем без всяких усилий. Просто потому что не забывали их. И, конечно, потому, что мало в чём ушли дальше них, а в чём-то чисто человеческом, морально-нравственном, наоборот сделали шаг назад. Они почти что наши современники. А если действительно каждому будет по вере его, то тех, кто при жизни хранил светлую память и заветы павших, они обязательно встретят за смертным порогом, и семьи воссоединятся.
В стихотворении «В ночь на 9 Мая» есть и уже встречавшиеся нам в военной балладе приёмы: олицетворение «ландыши робко цвели», «звёзды надменно молчат», метафоры «Луны восковая печать» и «клавиатура памяти», метонимия «горячий свинец» (свинцовые пули), анафора «звёзды на обелисках» – «звёзды в небе». Но есть и те, о которых мы ещё не говорили.
Это, во-первых, антитеза (эмоциональное противопоставление) «Лишь трогаю памяти клавиатуру, как...», во-вторых, обыгрывание нескольких смыслов одного слова (каламбур) «За этими звёздами – на обелисках – / кремлёвские звёзды остались целы». Причём, внутри этого каламбура несложно заметить ещё и знакомую нам симплоку, – одно и то же слово в центре рядом стоящих и похожих по конструкции строк («звёздами / звёзды»). И, наконец, ещё один из видов синтаксического параллелизма – хиазм, расположение членов одинаковых синтаксических конструкций не в прямом (как в изоколоне) порядке, а в противоположном. Здесь это пара «молчат отчаянно – надменно молчат».
Такие, как поэт Баулин, и являются нашей незримой духовной нитью, связывающей поколения, потому что они не только помнят – они стоят на страже духовной традиции. Они не молчат, а озвучивают вслух то, что думаем и чувствуем мы. И тогда ещё ярче горят звёзды на обелисках, ближе и понятнее становятся звёзды небесного свода, за которыми нас любят и ждут.
Прошедшее близко, оно рядом с нами, оно здесь и уже неуничтожимо. Отчаянно громко говорят своим молчанием ещё не на всех могилах и зданиях уничтоженные звёзды. Отчаянно громко своим молчанием взывают не до конца засыпанные лесные рвы и траншеи, непогребённые кости убитых, похороненные в архивах живые свидетельства очевидцев, оставшиеся во многих семьях дневники и письма фронтовиков. Всё молчит настолько громко, что достаточно просто захотеть слышать. Ну а те, кому слышать не хочется, а гораздо комфортнее для души громоздить горы лжи и ненависти, после каждой войны и каждой революции появляются в каждой стране, только время всё равно потом расставляет всё по своим местам. И не было ещё в истории такого, чтобы какая-либо эпоха или какой-либо народ остался оклеветанным навечно, – пусть и не надеются!
10–11.11.21 г.
Читать все статьи о Павле Баулине:
Дар смерти
Философия творчества Павла Баулина
Королева дождей
Красная притча на злобу дня
Россия, Русь как патриотическая тема
Цветы на могилу
Крылья в поэзии Павла Баулина
Ушёл из жизни поэт Павел Баулин
Павел Баулин: поэт и личность
Полная биография Павла Баулина – поэта и политика
Личная страница Павла Баулина (со ссылкой на все его произведения)
Не забывайте делиться материалами в социальных сетях!
