|
ПАПОРОТНИК У ВОДЫ
Когда зелёный с чёрным по салатному, когда и синий – в тишине речной, колеблются растения, агатово посверкивая прямо предо мной,
и папоротник вырастает медленно торжественною хищною лозой, и ствол, весь в тине, бурый, а не медный, описывать пейзаж – какой резон?
Какой пейзаж, когда ручей по гальке трепещет... словно всхлипывает звук, и тень ствола чернеющим огарком, как оторопь... и чей-то порх и стук...
Не красоту писал художник – леса сплошную тайну, звуков перелив, потока говорливую завесу, тяжёлое молчание земли.
И папоротник, шёлковый и шаткий, весь шелестящий в тонком сне луча, о синие стволы мне будет шаркать и тихо тлеть, как тайная свеча.
«Папоротники у воды» (1895) Исаак Левитан, картина
ЛИСТЬЯ ПАПОРОТНИКОВ
Уж слишком велики стволы сосны могучей. В объятия не взять, не обхватить рукой. И папоротники притихли жалкой кучкой – им перья листьев стлать и колыхать покой.
Дорожка, заплутав меж соснами, нырнула под этот узкий лист, дрожащий и сырой. Куда же ты, куда?.. Под ветреные гулы вершин, под тонкий свист пернатый – надо мной.
Где у растений – сон, у птиц – раздолье свиста. В зеленоватой тьме и голубом дыму взорвались в унисон две партии солистов, и листья в бахроме – свидетели тому.
«Тропинка в лиственном лесу. Папоротники» (около 1895) Исаак Левитан, картина
ПАПОРОТНИК В ЛЕСУ
Клубится по мхам, ворох листьев подъемлет шершавый – шуршащий и пахнущий влажной подстилкой лесной. Он папоротник вознесенной до неба державы, но в это мгновенье он делит свой сумрак со мной.
Меж грязью и зеленью ила и тины болотной его Левитан обронил на кусочек холста, и он там пророс с цепенеющей страстью животной, с иссеченным ветром обрубком сырого листа.
Но больше люблю я весенней орущей порою залитую солнцем поляну и перья стеблей, спирали завитые под опушённой сосною, где что-то бормочет о ласке влюблённый ручей.
«Папоротники в лесу» (1895) Исаак Левитан, картина
ЦВЕТУЩИЙ ПАПОРОТНИК
Но этим ли бледнеющим огаркам змеиться мраком, шелестеть ужом на Хортице родной? Они бушуют жарко, и сочно, и свежо.
Где солнца в самый раз для сил и роста и можно зеленеть взахлёб, в упор, у папоротников таинственная роздымь восходит над тропой.
Курчавятся их завитки-барашки, качаются невидимым огнём волшебные цветы. Жужжат шмели, с букашкой танцует гном.
Не в чаще страшной и густой от страха, но среди смол, над кручей у Днепра для поросли – простор, а для простора – птаха поёт с утра.
15.02.22 г.
* * *
Да, вот такой, окрашенный багрянцем вечернего луча, люблю я взлёт листа-протуберанца, его плаща!
О, папоротник в сосняке на круче, твой ярок блеск, когда ты ловишь заходящий в тучи заката бег.
И пахнут сосен клейкие побеги соцветьем смол, когда ты в медно-рыжей сладкой неге почти зацвёл.
И над тобою бабочка – как пламя, ал огонёк. Ты – не цветок, но у луча на грани – почти цветок.
16.02.22 г.
«Пейзаж с папоротником» (1890-е) Исаак Левитан, картина
ПЛОД ЛЮБВИ
А этот – лучше всех. Загадочных и строгих. Торжественных, сухих, роскошных и в тени. Коль папоротник вдруг попался на дороге, как Левитан, ему ты в душу загляни.
Ведь вот, что значит дар! Прочувствовал же в этих растениях саму суть осени – и вот роскошная печаль разлита в скудном свете, и царственная боль торжественно растёт...
Ступаешь по коврам лишайника и моха, и сырость, как туман, змеится по ногам, но в золотой парче берёзам жить неплохо, и ели простоят – могучие века.
И папоротникам пусть высохнуть и сникнуть, но вновь восходит их зелёная спираль, где плод своей любви предложит земляника, а кроны уведут в кружащуюся даль.
17.02.22 г.
«В лесу осенью» (1894) Исаак Левитан, картина
СНЫ ПАПОРОТНИКА
1
О, папоротник многое бы мог сказать вообще: о том, что горек рок, отнявший самую возможность цвета; что нечего стараться по руке определить, кто кончит налегке, кто быстро упадёт, кто сдохнет летом.
Он мог бы вам сказать, как вы правы, не веря в покушенья головы соображать куда вернее сердца. Он мог бы посмеяться над толпой, внимающей бредятине любой, когда она от «профи» или «спеца».
Он знает очень много потому, что суеверье выдало ему документ на гарантию богатства и счастья. Ничего, что всё враньё. Зато его заметно бытиё, он избранный: божок, элита, каста.
О, как он мог бы щедро зацвести, когда б его желание постиг Тот, Кто руководит страной желаний! Как он хотел бы счастьем наделить, – но рок давно смирил благую прыть: уже не пальма, не цветок – преданье.
Остался лишь поношенный апломб да сны, смотреть которые взахлёб он продолжает в виде утешенья. В триасе он до неба доставал! (Авось и цветом счастье даровал.) А то, что ныне, – мрак и униженье.
4–5.08.10 г.
2
Но в сад зайдёшь мой – о, какой триас! Нет, не вершины дерева, но пламя зелёного хвоста степных павлиньих рас здесь папоротник выкинет пред нами.
Жар-птица бы таким мести хвостом могла в гнезде волшебной русской сказки! Но папоротник лишь к ней послужил мостом сближающим – по форме и окраске.
Пышна его розетка, широка... Раскидывая перья между елей и слушая синиц, качается слегка в восторженном, наивном упоеньи.
...Таким его увидел Левитан и посадил на холст прекрасной птицей. Лесная у него, простая красота, но – словно пламя дикое – дымится.
20.05.22 г.
Ещё читать стихи по картинам Левитана
5 Проголосовало
|