«Пастораль» Татьяны Окуневой

 

 

Конечно, хотелось бы не просто провести целостный анализ одного-единственного стихотворения Татьяны Окуневой, но и нарисовать литературный портрет этой замечательной современной запорожской поэтессы. Но, судя по той стремительности, с какой она развивается как автор, такой портрет явно быстро устареет, а значит, пока нет смысла его создавать. Татьяна взлетает быстрее, чем мой анализ был бы прочитан. Поэтому всё-таки возьмём пока её удивительную «Пастораль» и посмотрим на это поэтическое произведение чуть пристальнее, задумавшись кое о чём.

«Просто и легко» воспринимается читателем сказочная «Пастораль» Татьяны Окуневой. Кажется – в наивном читательском ослеплении, – что  впечатление создаётся простотой написания. Мол, достаточно написать о простых, понятных вещах, взяв какую-нибудь общую для всех тему. А тема воспоминаний о счастливом детстве потому и общая для всех, что даже несчастливое своё детство мы склонны воспринимать в радужном виде, раскрашивая его в воспоминаниях в более яркие тона: главное, что тогда мы были совсем юные, полные сил и иллюзий о ещё более счастливом будущем! Разве можно представить себе, что ребёнок в мечтах будет видеть себя одиноким, больным и ненужным? А разве можно всерьёз, с высоты взрослого опыта, расценивать детские обиды и переживания как крушение мира? Нет, конечно, хотя именно так зачастую в детстве и выглядят все неудачи. И понимая «задним умом» неправильность, неадекватность подобного взгляда на вещи, мы отбрасываем в сторону то, что мучило нас тогда, на заре жизни, и вспоминаем только хорошие моменты. А они ведь тоже были, у всех. И в результате создаём в своём воображении не фотографию прошлого, а... пастораль. Т.е. идиллию.
Но «идиллия» Татьяны Окуневой в данном случае вовсе не является идиллией, и нарисованная картинка далека от простой «пастушеской сценки», наивной, как Христос на протестантских рекламках в окружении кудрявых овечек.
О таких стихах говорят: просто и светло, как у Пушкина. Т.е. подчёркивают незатейливость построения, простоту мыслей и реализм переживаний. Как будто у Пушкина всё предельно просто и во всём один только нерушимый реализм. Но в том-то и дело, что Пушкин не был поэтом чисто реалистического направления, одни только его сказки говорят сами за себя. А где вы видите простоту мыслей в «Пророке», «Анчаре», «Поэту»? И почему принято считать, что Пушкин писал незатейливо, если даже его ранние романтические поэмы свидетельствуют об огромном мастерстве, незаурядной технике исполнения и широте взглядов автора?
Случай с «Пасторалью» Татьяны Окуневой столь же обманчив, как и мнение о природе пушкинского творчества. Реализм? Простота написания? Да полно! Я ещё соглашусь, что здесь простые рифмы, заранее угадываемые, а кое-где и ассонансные. Но из-за одного этого неправомочно говорить о простоте. Вы посмотрите, какой здесь богатый технический арсенал, как умело пользуется им автор, как помогает каждый из приёмов в создании образа света, чистоты и счастья и какой интересный ракурс выбрала поэтесса: взгляд из будуще-прошлого. Да и в самой идее произведения нет никакой тривиальности.
Прежде всего, приглядимся к ракурсу, поскольку именно он определяет и нестандартность трактовки. Это не фотография – иначе стихотворение не было бы «пасторалью», а несло бы в себе и какие-то волнения, переживания, сомнения – то, что очень присуще юному возрасту. Это настоящий художественный этюд, т.е. «картина маслом», только в миниатюре, с чётко ограниченным пространством действия, набрасывающая основные штрихи будущего полотна. Этюдов к будущей картине может быть несколько (а то и множество), каждое – с вариациями в деталях или угле освещения. Т.е. этюд – фактически один из возможных вариантов.
Если воспринимать данное произведение именно в таком ключе, а не в буквальном понятии «пасторали» как пастушеской идиллии, тогда более отчётливо виден ракурс и по-иному звучит основная мысль. Нарисованная сценка из прошлого – это одновременно взгляд девочки в будущее и взгляд женщины на своё детство. Ребёнок, подросток, стоящий на пороге жизни, – и тот же человек, уже взрослый, но сохранивший в себе чистоту детского восприятия жизни, а потому и способный помнить так. Человек понимает, что мечталось, возможно, не совсем о том, что получилось. Что, наверное, могло бы получиться и получше, поярче, поинтереснее – так, как это было «в проекте»: в детских фантазиях. Но могло бы состояться и гораздо хуже, – только его словно вела и защищала какая-то сила, и он устоял, сохранив в себе того внутреннего человека, то незамутнённое внутреннее «я», которое составляло его сущность в начале. Одновременное воспоминание о гармонии «внутреннего человека» в прошлом и осознание счастливого избежания опасностей и подводных камней в течение судьбы создают «подправленный» вариант прошлого, привносят элемент пасторали, но при этом чётче и объёмнее воспринимается основная мысль: «И всё казалось просто и легко».
Не последнюю роль в создании этого интересного психологического эффекта играет и техника написания, – как бы ни уверяла сама автор, что пишет только чувствами, душой. «Письмо душой» при отсутствии мастерства – это то, чем в значительной степени заполнены Стихи.ру и многие другие литературные сайты, где словосочетание «поэтический приём» считается ругательным, а говорить о технике написания – дурной тон. А в этом произведении явно присутствуют не только голые эмоции – они вовсе не голые, но одеты гармонично и со вкусом в подходящие именно им художественные тропы: сравнения, эпитеты, метафоры, олицетворение, аллитерацию, анафору. А самое главное – здесь есть единство образной системы. Если бы Татьяна писала лишь чувствами, она бы употребляла слова более сентиментальные, вышибающие слезу умиления, а у неё – куры «копошатся», петух «лихо голосит», ножкам «не спится», овал вымени «струится», пёс «признаётся в чувствах»: всё так колоритно, образно, живо, к месту, явно не случайный подбор слов и построение предложений. Именно лексическая анафора



настойчиво возвращает память ко времени отсчёта: «на дороге... у самого порога» – это ли не образное название переходного возраста? Именно синтаксически-звуковая анафора «там в хлев бежали босенькие ножки – не спалось этим ножкам на заре» акцентирует внимание на очень важном для этого стихотворения словосочетании – «на заре». Именно аллитерация л – р позволяет передать время отрочества, когда ребёнок переходит на первую ступеньку, отделяющую его от детства и ведущую во взрослый мир. Мягкое, ласковое, светлое л («копошились», «лихо», «голосили», «белые», «полоскал», «хлев», «бежали», «неумело», «разливая», «легко») постоянно сочетается с раскатистым, твёрдым р («куры», «дороги», «крутые», «рожки», «сруба», «ведре», «дружочка»), и это говорит вовсе не о незатейливости и простоте неискушённого автора, а напротив, об умении, силе мастерства и верности взгляда. А какое яркое обыгрывание деталей, с помощью которого делаются самые важные мазки в этюде: сплошные метафоры, сравнения и эпитеты. «Падали у самого порога цветами с вишни белые стихи» – что это: сравнение? метафора? И то и другое, а точнее – сравнение, выраженное как с помощью творительного падежа существительного «цветами с вишни», так и с помощью эпитета «белые», а в сочетании получается сравнение белых стихов и белых цветов вишни. И взято такое затейливое построение именно в ключевой точке, где происходит слияние девочки из прошлого и женщины из будущего: на «стихах». Откуда взялись стихи в воспоминании о девочке? Так ведь в том-то и дело, что здесь двойной фокус зрения и совмещение двух разных людей в одном теле.

Можем ли мы с уверенностью сказать, что те мы, которыми когда-то были, это те же мы, какими являемся сейчас? Не лежит ли между этими двумя «мы» зачастую такая огромная бездна, что над этим вопросом даже думать не хочется? Но пастораль получилась не из-за сентиментальности, которой в данной картине и не пахнет, но от верности вспоминающей женщины взглядам и идеалам живущей в ней до сих пор девочки, от живого, тёплого света детства, ещё озаряющего изнутри её «внутреннего человека».

Нет, это не идиллическая зарисовка о юной пастушке, простая, безыскусная и трогательная. Да, она всё-таки пастораль, чему способствует и крайне удачно подобранное слово «дружочек», которым в сентиментальных песенках юная пастушка называет своего возлюбленного и которое в данном произведении относится к верному пёсику. Но, тем не менее, это ещё и попытка заглянуть в бездну – успешная, потому что там, где у многих проходит обрыв, край пропасти, у Татьяны идёт гармоничный переход в разные свои состояния. По сути это философско-психологический этюд, экскурс в глубины человеческой психики. Надо ли так упираться по поводу «простоты» и «чувств»? Стоит ли стыдиться слова «мастерство»? Это не праздные риторические вопросы, а попытка с помощью целостного анализа всего лишь одного короткого стихотворения показать, как так называемые «приёмы», которых многие так пугаются или стыдятся, помогают получить иллюзию простоты в сложных вещах и иллюзию безыскусности в мастерски созданном произведении. Вот именно: «всё казалось просто».

Ещё о Татьяне Окуневой: Лепестки поэзии Татьяны Окуневой, Все произведения Татьяны Окуневой