До сих пор я проводила разбор стихотворений современных авторов, написанные в стиле традиционной поэзии или в русле течения «неомодернизм». Хочется показать отличие от них поэзии метареалистической, чей основной признак – смещение угла зрения. Событие освещается нестандартно: или изнутри предмета, или с галактического расстояния, или посредством искривлённых линз, кривого зеркала, или с позиций небытия и жизни после смерти... Вариантов много, перечислять все не стоит.
В ряду этих произведений меня заинтересовало стихотворение современного киевского автора Андрея Мединского «Саблезубый монгол...»:

Стихотворение показательно как образец интересного решения темы, на нём чрезвычайно удобно продемонстрировать достоинства такого поэтического направления как метареализм. Продемонстрировать, бережно распутывая клубок смыслов, обращая внимание на красоту этой своеобразной, не похожей ни на какую другую, эстетики и глубину её философских построений.
На этот раз опробую ещё один вариант из различных возможных порядков разбора стихотворения. Порядок (если не нужно оценивать в баллах, по скорик-тесту) – вещь не догматическая, он изменяется в соответствии с удобством освещения каждого конкретного стихотворения или задачей критика. Поскольку передо мной сейчас стоит задача не только продемонстрировать разбор стихотворения, но и показать характерные черты метода, с помощью которого оно было написано, удобнее разбирать следующим образом:

Выверенный подбор слов, связанных с темой Китежа, а значит, с водой и лесом: «на затопленной улице», «смотреть в эту воду», «бродишь берегом странного озера», «непролазном его камыше», «вдоль берега едут», «облезлые кошки гоняют летучих мышей», «чащу лесную». Единство образной системы вроде бы явное, но – тут же смещается фокус зрения, как это присуще метареалистической поэзии. Смещается намеренно и – прошу заметить – обоснованно!
На одно и то же место – берег Китеж-озера, в котором утонул древнерусский город Китеж, не пожелавший сдаться татаро-монгольскому войску, – автор смотрит сразу из нескольких временных пластов, сходящихся над этой точкой. Перед нами одновременно:

– город при осаде («монгол на... улице Китежа»),
– город, ушедший на дно вместе с жителями и ворвавшимися захватчиками («на затопленной улице»),
– современный берег озера и современный лес рядом («цыгане на ржавом бульдозере», «невесты в трико», «томики Пушкина»),
– пространство волшебной сказки. Отсюда: «скачут в чащу лесную лягушками / за отпущенной кем-то случайной любовной стрелой, / а над ними кружат одичавшие томики Пушкина / и сбиваются в стаи, готовые встать на крыло». Раз невесты превращаются в лягушек из сказки, почему бы и томикам Пушкина, у которого столько замечательных волшебных сказок в народном духе, не превратиться в перелётных птиц? Тем более что перемещаться они, как и автор, будут не по географическим, а по временным плоскостям.
На этом фоне автор сам является точкой фокуса, на которой сходятся все параллельные реальности и «волшебности». Он находится на их пересечении и всем остальным не виден. Его внутренний мир, эмоциональные переживания, проходящие сквозь эти плоскости, и есть то главное, что «схлопывает чёрную дыру»: «Если долго смотреть в эту воду, то можно не выдержать, / а ведь это всего лишь твой собственный внутренний ад», «бродишь берегом странного озера, / прячешь тайны и стыд в непролазном его камыше».
Обоснованность такой позиции подтверждается и эмоционально. Плюс чётко подобранной лексикой: «странного озера», «прячешь тайны».

Метафора: «томики Пушкина... готовые встать на крыло».
Сравнение при посредстве творительного падежа, которое фактически перерастает в метафору: «невесты... скачут лягушками».
Олицетворение: «кружат томики».
Алогизм – нарушение логических связей для умышленного подчёркивания противоречия, применялось у К. Чуковского в «Путанице» и народной поэзии («Ехала деревня мимо мужика»). Основывается данный приём на перевёрнутом, обратном построении сюжетной линии: «невесты скачут лягушками» вместо привычного «Лягушка-невеста» и, соответственно, вместо лягушки, гордо выступающей в пляске в образе девицы.
Эпитеты: «саблезубый монгол», «промасленный взгляд», «непролазном камыше», «одичавшие томики», «невесты в трико».
Каламбур: «саблезубый монгол... точит саблю и зубы». Слово в переносном, образном значении в следующей строке переосмысливается с функцией значения основного, прямого. А поскольку, исходя из лексического (образного) значения, данное слово не может здесь стоять в упряжке с имеющими значение прямое («точит... зубы»), эффект получается неожиданный, каламбурный, т.е. игра словами. Конечно, не начитанный читатель, незнакомый вообще с таким понятием, как «приём», всегда оценивает поэзию буквально. Для него и каламбуры, и алогизмы будут откровенным бредом. Но, похоже, автор пишет не в расчёте на этот круг читателей. Да и само течение метареализма к ним никакого отношения иметь не может. Сказано не в упрёк кому-то, просто как констатация того, что есть разные читатели и их разные предпочтения.
Аллитерация: разлитые по всему стихотворению с-з (звук натачиваемой сабли). Из гласных чаще всего употребляется «а» и редуцированная, безударная «о», произносящаяся как «а». Тоже, надо полагать, не без значения: короткий вскрик. Если автор и не задумывал это, если всё получилось случайно, то это только подтверждает полезность иногда заходить в потаённые уголки собственного «я», чьи глубины очень созвучны разлитым вокруг полям информации, образов и ритмов. Суметь бы только сосредоточиться на них, ненадолго выходя за привычные рамки реальности.
Солецизм как приём (не путать с солецизмом как ошибкой!): «долго, коротко ли» вместо «долго ли, коротко». Т.е. перемещение частицы «ли» внутри устойчивого словосочетания, где каждое слово имеет своё – обычно строго соблюдаемое – место.
Целых восемь позиций по первому пункту разбора! И после этого кто-то будет говорить, что техническое мастерство вообще не влияет на впечатление, на уровень стихов, что в любом случае достаточно одной душевности? Никто не спорит, она тоже нужна, почему и является одним из критериев («эмоциональное воздействие»). Но, поймите, одним из! И создаётся эмоциональное воздействие в том числе и приёмами тоже.

Ошибок нет. Намеренный солецизм используется как приём всеми современными литературными течениями – и, если он обоснован, ошибкой считаться не может.

Блестящее разнообразие способов рифмовки при отсутствии грубых ассонансных рифм. Усечение конечного согласного («стреЛОй – крыЛО»), не грамматическая рифма («КиТЕЖА – выДЕРЖАть», т.е. существительное – глагол, с усечением конечного мягкого «т» и замещением глухой «т» на звонкую «д»), рифма поглощающая («взглЯД – АД», с одновременным замещением «я» на «а» в окончаниях; а также «ОЗЕРа – бульдОЗЕРе», где, как в любой так называемой «новой рифме», заударное пространство совпадать не обязано: ерА – ерЕ), рифма поглощающая с усечением конечного «й» (каМЫШе – МЫШей). Особенно интересна рифма с замещением в заударном пространстве: лягУШКами – пУШКина, где ами-ина имеют обратный порядок («а» в первом случае впереди, во втором – в конце, «и» сначала в конце, потом впереди, а среднее «м» замещается на «н», поскольку сонорные согласные м-н, л-р имеют право замещать друг друга).

Ритм выдержанный, строчки равной длины. Разве что кое-где наблюдается наличие цезуры, приходится делать паузы или ускорять прочтение определённых мест, но такое допускается и не влияет на впечатление. Протяжённая длина строк обусловлена волшебностью ситуации, поскольку присуща былинам и поэтическим сказкам.

Наблюдается, хоть и в неявном виде. Актуально хотя бы то, что автор поддерживает живую связь времён и «современен», сопричастен пра-пра-прадедам, а ведь поиски своих корней в очень давних временных пластах сейчас чрезвычайно актуальны и присущи обществу в довольно большой степени. Многие ринулись искать истоки своего рода, своих фамилий – кто в городских архивах, кто в Интернете, кто просто расспрашивает родственников.

Эффект смещения фокуса зрения основан на более широком, чем обычно, восприятии и отражении мира.

Метапоэзия – это соединение реального с фантастикой, фэнтези, волшебной сказкой, очень часто – с какими-то философскими и психологическими моментами. Она даёт удивительный эффект эмоционального напряжения и катарсиса. Можно поочерёдно нырять вместе с автором в тот или иной слой времени, додумывать, что при этом успеваешь увидеть, совмещать линзы, что-то для себя выделять и усиливать. Происходит частичное отрешение от обыденной реальности и заход в собственное подсознание. В принципе, иногда, в разумных дозах, это даже полезно. Лучше себя понимать начинаешь.
Никому не навязываю метареализм, хорошо представляю, насколько чужда может быть его эстетика людям, крепко приверженным к земным ценностям и считающим всё, что не осязаемо, несуществующим. Хотелось бы только одного – взаимного уважения между ценителями разных литературных течений. Всё по-своему ценно, если кому-то помогает радоваться миру. А ведь за это мы и любим поэзию.

Ещё разбор стихов А. Мединского в: Анализ стихотворения
и разбор другого стихотворения в стиле метареализма.

Примеры анализа и разбора стихов вообще:

• Сравнительный анализ и разбор стихотворения

• Образец оценки стихотворения

• Целостный анализ стихотворения

© Статья защищена авторским правом. Распространение в Интернете запрещается.